К утру небо над Киевом затянулось грязно-серыми тучами, а когда рассвело, пошел дождь, сменившийся затем мокрым снегом. Словно весна по какой-то известной только ей причине решила покинуть киевлян сразу же после праздника в ее честь.
На Ярополка ненастье подействовало удручающе. Он долго валялся в постели, почти ничего не съел за утренней трапезой, потом слонялся по покоям, будто не мог найти себе места. Когда князь прилег отдохнуть в горнице, шут Ногут попытался было его развеселить, но в ответ на эти усилия услышал рычание:
– Пошел прочь, пес!
Прогнав шута, Ярополк задремал. Разбудил его появившийся на пороге горницы Варяжко:
– Хватит спать, пора делами заниматься!
– Что за дела в такое ненастье? – проворчал князь.
– Жизнь идет в любую погоду.
Ярополк буркнул что-то нечленораздельное и сменил лежачее положение на сидячее.
– Вчера чернец немецкий Гервазий прибыл в Киев, – сообщил Варяжко.
– Вчера? – удивился Ярополк. – А почто же он сразу ко мне не явился?
– Гервазий отдыхал с дороги, да и тебе было не до него. А нынче он пришел и желает потолковать с тобой.
– Веди его в малую трапезную. И пущай туда обед подают.
Спустя немного времени, князь Ярополк, Варяжко и преподобный Гервазий сидели за столом. В разгар дня было сумрачно, как поздним вечером. В трапезной горели свечи, освещая покрытые свежей деревянной резьбой стены, два оконца, накрытый стол с яствами и троих сотрапезников.
Ярополк перед обедом привел себя в порядок и надел красную с золотой вышивкой свиту. Это яркое одеяние контрастировало с черной сутаной сидящего справа от князя монаха. Гервазий был худ до измождения и совершенно лыс, притом что имел пусть не очень густую, но довольно-таки длинную бороду. Обветренное лицо преподобного раскраснелось, его серые глаза лихорадочно блестели. Ел он один хлеб, а пил только воду.
– Уж не захворал ли ты? – забеспокоился Ярополк. – Почитай не ничего не вкушаешь.
– Я parvo contonus23, – откликнулся Гервазий глухим голосом.
Шваб24 по месту своего рождения он долго проповедовал христианство среди западных славян. А поскольку языки всех славянских народов были схожими, то Гервазий легко усвоил в Киеве местный говор. Недоумение у русских собеседников преподобного вызывала только его монашеская привычка вставлять в свою речь латынь. Вот и сейчас князь сказал:
– Не понял я тебя.
– Мне хватит малого, – пояснил Гервазий.
Ярополк укоризненно покачал головой.
– Не обижай меня. У нас не полагается гостю оставаться голодным.
– Да, я вовсе не голоден, – возразил преподобный, но все же взял с блюда маленький кусочек запеченной щуки.
А князь продолжал беспокоиться о нем:
– Я гляжу, ты никак не согреешься, хотя здесь жарко натоплено. Промок, видать, насквозь. Нам встретиться бы вчера, но тебя, сказывают, усталость сморила.
– Мне, хвала Господу нашему Иисусу, неведома усталость, – отозвался монах. – Вчера я, дабы не видать богопротивного языческого празднества, провел день в храме Святых Апостолов Петра и Павла, где молился Богу за спасение ваших заблудших душ. И да будет Deus vobiscum!25
– Спасибо за заботу, добрый человек! – подал голос долго молчавший Варяжко. – Но ведь ты воротился в Киев не токмо затем, чтобы помолиться за наше спасение?
Ярополк поддержал пестуна:
– Мне тоже любопытно, с чем ты к нам пожаловал?
– С доброй вестью! – сообщил преподобный. – Граф Куно Веттерау оказал вам честь, согласившись на то, чтобы rex Jaropulc26 стал мужем его дочери…
Князь не очень почтительно прервал Гервазия:
– Кто он таков – граф Куно? И почто его согласие – честь для нас?
Монах назидательно сказал:
– Отнюдь не всякий добрый христианин самого низкого звания отдаст дочь за язычника – будь тот даже могущественным правителем, – а высокородный граф Куно согласился на свадьбу с условием, что rex Jaropulc в ближайшем будущем станет приверженцем истинной веры.
– Кто же он – граф Куно? – настойчиво повторил Варяжко.
– Граф Куно Веттерау – один из влиятельнейших сеньоров Священной Римской империи, – ответил Гервазий. – В его жилах течет кровь Карла Великого, а также королей и герцогов, перечисление коих займет много времени. Первым браком сей граф был женат на Рихлинг, внучке недавно ушедшего в иной мир pia rex Otto27, родившей мужу дочь Адельгейду, кою ее отец и согласился выдать за regi Rugorum28.
– Знатную девицу получит в жены князь Ярополк, – заключил Варяжко.
– А собой-то она хороша? – осведомился Ярополк.
Преподобный успокоил его:
– Юная графиня Адельгейда столь хороша собой, что даже я, clericus29, не мог не заметить ее красы.
Князь было ожил, но спустя пару мгновений вновь нахмурился и забубнил:
– Я уже принял бы христианство, кабы не страшился гнева своего народа. Русские люди любят наших древний богов.
– Verae fidei praedicatores30 внушат твоему народу любовь к Спасителю, – изрек Гервазий.
Ярополк с сомнением покачал головой.
– Русичи упрямы – их трудно переубедить.
– Господь помогает нам открыть истину даже самым большим упрямцам.
– Нужно время, чтобы ваша вера стала и нашей, – настаивал князь.
Издав тяжелый вздох, преподобный проговорил:
– Граф Куно согласен породниться с язычником при соблюдении двух условий: ты пообещаешь обвенчаться с Адельгейдой в Божьем храме и дашь клятву, что в течение трех лет примешь христианскую веру. А вырвать твой народ из проклятого язычества тебе помогут епископы, коих римская церковь пришлет сюда, как только в них возникнет нужда.
Варяжко про себя отметил, что Гервазию, похоже, известны некоторые события, произошедшие еще в правление Ольги. Княгиня, приняв в столице Византийской империи христианство, тем не менее осталась недовольна императором Константином VII Порфирородным, во время переговоров с которым у нее возникли политические разногласия. В Киеве Ольга решила наладить добрые отношения с римской церковью и отправила посольство к Оттону I с просьбой прислать на Русь епископа. Занятый своими делами германский король и будущий император Священной Римской империи не поспешил исполнить желание княгини. Епископ прибыл на Русь лишь полтора года спустя, но к тому времени в нем отпала нужда.
«Теперь-то они не станут мешкать», – подумал Варяжко, имея в виду иерархов римской церкви.
– Князь завтра даст тебе ответ, – пообещал он вслух преподобному.
Поблагодарив за прием и угощение, Гервазий ушел. Когда за ним затворилась дверь, Ярополк жалобно пробормотал:
– Как быть, не знаю?
– Соглашайся, – предложил Варяжко. – Ты же ищешь дружбы с немецким королем, а девица, кою тебе сватают, как-никак ему родня.
– А что сказать дружине?
– То и скажи, что есть.
– А коли бояре воспротивятся?
– Бояр я сумею уговорить, – пообещал Варяжко.
Его способность уговаривать бояр и воевод не вызывала у Ярополка сомнений.
– Я согласен, – справился, наконец, князь со своей нерешительностью.
– Вот и славно! – обрадовался Варяжко. – Когда ты станешь немецкому королю родичем и единоверцем, тебе с ним будет проще столковаться.
– Должно быть, – согласился Ярополк. – Покойного короля Оттона его бояре частенько попрекали за добрые отношения со мной, язычником.
– При нынешнем Оттоне те же бояре, что были и при его отце, – заметил Варяжко.
– Решено – я женюсь! – заключил Ярополк и облегченно вздохнул, довольный тем, что сумел, наконец, принять решение.
– За невестой пошлем Блуда, – предложил Варяжко. – Он почитай пять служил прежнему немецкому королю, знает порядки в немецких землях и тамошним языком владеет. Отправь его ближе к лету.
– А почто не раньше? – спросил Ярополк.
Варяжко хмыкнул:
– Ты недавно сомневался, стоит ли жениться, а теперь готов немедля послать за невестой. Погоди уж! Никуда девица не денется – подольше подождет, крепче потом любить будет.
Покраснев до корней волос, Ярополк пробормотал:
– Зачем же откладывать?
– Спешить тоже не следует, – изрек его пестун. – От спешки ничего доброго не получается.
– Ладно, к лету так к лету, – согласился князь.