На цыпочках отступаю от кровати Дины и маню Александра из комнаты.
– Откуда мне знать? – говорю вполголоса уже в коридоре. – Никогда не нравилась мужчинам. Почему – это у них надо спрашивать.
Мои дела здесь закончены, поэтому иду собирать сумку.
– Полагаю, вы спрашивали?
Александр стоит в узком коридоре между гостиной и «моей» комнатой и я в суете сборов вынуждена постоянно мимо него протискиваться. Но не скажешь же хозяину дома отойти с дороги.
– Спрашивала.
– И что вам ответили?
Останавливаюсь в прихожей и кладу сумку на полку под зеркалом.
Усмехаюсь и цитирую:
– «Ты, конечно, симпатичная, но не в моем вкусе, Ларис», – на весу начинаю надевать ботильоны. – Ни в чьем вкусе. Так уж вышло.
Не люблю обсуждать эту тему, зато в большинстве случаев мой ответ надолго ее закрывает. Не работает с родственниками – они продолжают требовать замуж и детей. Но с остальными помогает.
– Довольно странно, – хмыкает Александр, перемещаясь в прихожую и включая свет. – Вы ведь симпатичная.
Он смотрит на меня так, словно и правда произвел тщательную оценку параметров.
– Просто не в вашем вкусе? – вновь усмехаюсь я.
Он мешкает, и эта пауза говорит мне все, что требуется знать.
– Вот об этом я и говорю, – срываю с вешалки куртку и понимаю, что меня все-таки задела его реакция. Что он хотя бы из вежливости не сказал, что я привлекательная.
Александр шагает ко мне, забирая куртку из рук и разворачивает ее так, чтобы помочь мне надеть.
– Вам всего двадцать восемь, – его низкий голос над самым ухом заставляет ежиться от мурашек. – Рано еще отчаиваться.
Вдеваю руку во второй рукав и поспешно застегиваю молнию, чуть не прищемляя кожу на голом горле. Забыла платок. Снова расстегиваю и наматываю платок вокруг шеи, избегая взгляда мужчины, стоящего рядом. Я так давно отчаялась, что уже перестала смущаться в присутствии других мужчин. Но Александр умудрился пробить мою защиту.
– Думаю, в самый раз, – говорю я и усилием воли поднимаю на него глаза. – Если до этого момента ничего не получилось, вряд ли уже сложится. Так что, не волнуйтесь – замуж я внезапно не выйду. И никаких тайных пороков у меня нет. Просто я не привлекаю мужчин. Во все времена были такие женщины. Они становились компаньонками, приживалками, уходили в монастырь. Сейчас можно заняться чем-нибудь поинтереснее.
Его взгляд непроницаем. Он не смущается, как большинство мужчин, когда я им это говорю. Они как будто считают себя обязанными проявить ко мне внимание, но при этом не испытывают никакого желания. Наблюдать за этой внутренней борьбой всегда неловко.