Ближе к восьми вечера Дина начинает клевать носом. Я могла ее понять – самой хотелось прикорнуть на мягком диване в гостиной и под уютный шелест дождя за окном немножко подремать. День выдался суматошным – три врача, обед с Александром и его знакомыми и еще прогулка в парке у больницы, где принимал последний специалист.
Мы обе просто валились с ног.
Но уложить девочку спать без чистки зубов и мытья казалось неправильным. Только как ее купать? Вообще-то я Дине совершенно посторонняя женщина без всяких навыков обращения с детьми.
В интернете ответа на вопрос, в каком возрасте дети уже моются самостоятельно, ответа не нашлось. Туманные рассуждения о том, что к школе они должны это уже уметь, мне никак не помогли. Но кто-то же отмывал Дину после тусовки с бомжами? Не сам же Александр?
Поворот ключа в замке раздается в половину девятого.
К тому времени я уже успеваю немного побухтеть на тему занятых бизнесменов, которые не страдают от пунктуальности. Вероятно, потому что слишком заняты со своими стервозными любовницами. Но на самом деле я даже не сержусь.
Мимолетная искра взаимопонимания, проскочившая между нами во время обеда, за день успела разгореться в теплую симпатию. Ну да, Александр совершенно не умеет выбирать женщин, судя по его жене и любовнице. Но с богатыми мужиками это случается сплошь и рядом – им в первую очередь нужен красивый аксессуар, а не хороший человек.
А сам он нормальный. Сработаемся.
Он заходит в квартиру и сразу же в прихожей снимает пиджак и галстук, расстегивает манжеты на рубашке и закатывает рукава. Мельком кивает мне, проходя в гостиную и сразу идет к Дине, которая смотрит мультики. Она быстренько обнимает папу, но тут же отталкивает его и отодвигает в сторону, чтобы не загораживал экран.
– Что сказал психиатр? – поворачивается Александр ко мне.
– Сказал, что пришлет все рекомендации вам на почту, потому что я ребенку никто, – отчитываюсь я. – Логопед готов работать, но после получения рекомендаций психиатра.
– Психолог? – Александр распахивает холодильник и задумчиво смотрит на одинокую кастрюльку внутри.
Вытаскивает ее, открывает крышку и изучает рисовую кашу на молоке, которую мы с Диной сварили совместными усилиями. Получилось вкусно, особенно с грушевым джемом.
– А мне ничего нет? – оборачивается он ко мне.
– Извините, Александр, готовить вам не входит в мои обязанности, – развожу я руками. – Кстати, договор я прочитала и подписала.
– Понял, – вздыхает он, принюхиваясь к каше. – А можно я это съем? Нет сил ждать доставку.
Когда у тебя так жалобно просит покушать кашку огромный брутальный мужик с жестким взглядом, сил отказаться нет никаких.
И я вздыхаю:
– Можно. Ешьте. Завтра новую сварю. Да погодите, сейчас погрею!
Вырываю у Александра кастрюльку, причем отпускает он ее не сразу, и перекладываю кашу в тарелку, чтобы поставить в микроволновку.
– Так что психолог сказал? – спрашивает он.
– А! – спохватываюсь я. – Психолог единственный, кто со мной поговорил! Сначала с Диной полчаса, потом меня позвала. Я рассказала все про нашу ситуацию…
– Зачем?
Александр не дожидается последних трех секунд работы микроволновки и начинает есть кашу раньше, чем садится за стол.
– Ну, – я киваю на стол, где лежат документы. – NDA я не подписывала. Кстати, это вы зря. Информация, которую я могу получить в вашем доме, способна серьезно вам навредить.
– Я вам доверяю, Лара, – с набитым ртом комментирует Александр.
– Ну тогда доверяйте до конца! – фыркаю я. – Психологу нужно понимать, что у нас происходит. В общем, она сказала, что я со своей стороны могу только любить Дину, остальным займутся специалисты. Это ей нужнее всего.
– Полностью согласен, – кивает мой работодатель. Он только что обнаружил на столе джем и додумался добавить его в кашу.
– Я понятия не имею, как это делать!
– У вас есть книги.
– В книгах не написано, как любить детей. Только как воспитывать. А я вообще еще не думала о детях!
– Почему, Лара?
Оборачиваюсь на Дину.
Она устроилась среди подушек, обняв моего зайца, и смотрит «Машу и медведя». Это единственное, что мне пришло в голову ей включить. Мои познания в мультиках остановились на «Телепузиках» и «Смешариках». Но от «Смешариков» она отказалась. Какой у нее любимый мультик, тоже выяснить не удалось – Дина просто смотрела на меня и улыбалась.
Я спросила у психолога, когда она заговорит.
Но та ничем не смогла мне помочь.
Скоро. Или никогда.
– Александр, это нетактичный вопрос, вы в курсе? – вздыхаю я.
– Я уже говорил, – он доскребает последнюю ложку каши и, похоже, жалеет, что ему не по статусу вылизать тарелку. – Мне надо понимать, чего от вас ждать.
– Детей у меня нет, потому что у меня нет мужа. А почему его у меня нет, вы уже спрашивали. Чай будете?
– Буду.
Я отхожу, чтобы включить чайник. В шкафу я нашла шарики из марципана и сушки в старинной вазочке, расписанной золотыми цветами. Она мне кажется ровесницей этого дома, а в нем, как я прочитала на стендах во дворе, селились музыканты Придворного оркестра. Может быть, вазочка принадлежала кому-нибудь из них. Или одному из писателей, поселившихся тут после революции. А может, жена Александра нашла вазочку где-нибудь на аукционе и купила за бешеные деньги. У таких вещей обычно весьма причудливая история.
– Я помню, что это не мое дело, Лара, – говорит Александр мне в спину, пока я вожусь с чайными пакетиками. – Но вы привлекательная женщина, и мне правда непонятно, что не сложилось? У вас какая-то травма? Хотите я и вам оплачу психотерапию?
На «привлекательной женщине» я не могу сдержать улыбки.
Разливаю кипяток по чашкам и разворачиваюсь к столу.
– Если я выйду замуж, кто же будет няней для Дины? – спрашиваю я, придвигая к нему чашку.
– Действительно… – Александр задумывается. – Но терапия – процесс долгий и нелегкий, за три месяца не успеете.
– Вот видите, – говорю я. – Сами признаете, что нелегкий.
Он хмурится. Отпивает чай.
– Но… – начинает он, а я прикладываю палец к губам и киваю на диван в гостиной.
Дина так и заснула – перед экраном, подложив вместо подушки под голову зайца.
– Искупаться не успели, – говорю я шепотом. – Простите.
– Ничего, – Александр встает, бесшумно отодвигая стул и идет к дивану. – Еще ни один ребенок не умер от нечищенных зубов и немытых пяток.
– Не хотелось бы стать первым известным случаем.
Он бросает на меня упрекающий взгляд и подхватывает дочь на руки.
Следую за ним в детскую на цыпочках.
Он укладывает Дину в кровать, благо я успела переодеть ее в домашнюю пижаму, и накрывает одеялом. Прикручивает свет ночника до полутьмы.
Я кладу зайца Ой ей под бок и тоже накрываю его одеялом.
Александр стоит над кроватью дочери еще минуту или две, и я решаю оставить его одного. Но он оборачивается ко мне. Его глаза в полумраке кажутся почти черными и блестят.
– Лара, – говорит он вполголоса, глядя мне прямо в глаза. – Скажите честно – вы не любите мужчин?
– Нет, Александр, – я усмехаюсь. – Наоборот. Это они меня не любят.
– Но почему?
Смотрю на него и не знаю, что ответить. Неужели он сам не понимает?