Я сама не понимала почему так нервничала, входя в поточную аудиторию, где уже собрался весь первый курс отделения фольклористики и мировой литературы. Я не так, чтобы опоздала – лектор все-таки зашел после меня – но оказалась последней и со свободными местами уже было непросто. Времени разглядывать однокурсниц – а факультет, как я и предполагала, оказался преимущественно женским – уже не было.
Мое внимание невольно привлекла девица с роскошной кудрявой рыжей гривой на третьем ряду. Было в ней что-то такое… словами не описать. В общем, я привыкла доверять интуиции, так что сразу направилась к ней. К тому же скамейка рядом с ней как раз была свободна и не нужно было толкаться и просить кого-то пропустить.
Подойдя ближе, я отчасти засомневалась в правильности выбора: девушка оказалась мало того, что миниатюрной, и рядом с такой каланчой, как я, могла выглядеть даже комично, так еще и одета была в оверзайз свитер невозможного желто-розового градиента, в джинсовую, торчащую из-под свитера юбку с вышивкой, и даже на розовых кроссовках у нее блестели стразики. Она то ли еще не вышла из подросткового безвкусия, то ли специально косила под малолетнюю дурочку.
Но она уже подвинула свою сумку, освобождая для меня место, так что выбора не было.
– Арина, – тут же представилась она и улыбнулась ослепительной идеальной жемчужной улыбкой.
– Лин, – серьезно кивнула я и села рядом.
– Кошмар, правда? – она неопределенно мотнула головой назад.
Я недоуменно взглянула на нее.
– Два парня на весь курс. И те явные ошибки природы, – пояснила она.
Я медленно огляделась. Второй скрывался где-то на задних рядах, и отсюда я его разглядеть не могла, а тот, что сидел чуть выше через два ряда действительно оптимизма не внушал. Толстый, холеный блондин с жиденькими немытыми волосами.
Лектор в этот момент начал что-то говорить, и я повернулась к доске.
– Нужно было на мехмат поступать. Или к физикам, – пробормотала Арина, доставая тетрадь. – Жаль, что профильная математика для меня непостижимый квест.
Первая лекция была чисто техническая – нам рассказывали про структуру факультета, его историю и про кафедры, которые нам предстоит выбрать в конце первого курса. Вряд ли мне это могло пригодиться, но я принялась старательно записывать все информацию ровно так, как привыкла на занятиях с Вольдемаром.
В этот момент Арина восторженно шепотом произнесла.
– Вау. Вот просто вау!
Я оторвалась от тетрадки и взглянула на нее. Девушка, как завороженная, смотрела вовсе не на лектора. Проследив за ее взглядом, я поняла причину наступившей в аудитории тишины: в двери появился опоздавший.
Парень как будто сошел с обложки, причем не молодежного журнала, а того, где на каждой второй странице реклама яхт, особняков на лазурном берегу и утонченных вин. У мамы было много таких журналов, и она часто листала их и вздыхала, причитая сколько она потеряла и на какое убожество променяла свою молодость. Красавец носил брюки цвета слоновой кости, светлый джемпер и идеально сидящий синий пиджак подчеркивали безупречную фигуру: широкие плечи, но при этом не перекачанные до уродства мышцы. Роста в нем было не менее ста девяносто: еще чуть-чуть и ему пришлось бы пригибаться, проходя в дверь.
Девушки в аудитории замерли и, похоже, даже забыли, как дышать, а я почувствовала, что краснею. Вообще это обычно за мной не водилось, но уж если моя бледная кожа вспыхивала, то с интенсивностью помидора.
Лектор все понимал, поэтому взял паузу и ждал, пока опоздавший найдет себе место, а парень, казалось, не испытывал от этого никакого дискомфорта. Кивнул преподавателю, как старому знакомому в знак благодарности и вальяжно, не спеша, начал подниматься по центральному проходу. И остановился возле меня.
– К вам можно?
Голос у него оказался глубокий, с нотками баса. Такой, от которого мурашки по коже.
Я сидела в ряду крайней и места рядом со мной не было.
– Занято, – ответила я, пристально пялясь на доску.
Арина слева издала неопределенный булькающий звук, словно подавилась, мгновенно сориентировалась и бесцеремонно толкнула соседку в бок. Та сдвинулась на одно кресло. Арина живо пересела, ухватила меня за талию и потянула к себе. Я тяжело вздохнула и подвинулась.
Юноша присел рядом.
– Я Арина, – непосредственно заявила моя соседка, наклонившись вперед, так, чтобы парень мог ее видеть.
Мне было интересно, как именно он представится.
– Всеволод.
Наверное, он при этом еще и обворожительно улыбнулся, но я уткнулась в тетрадь и постаралась сконцентрироваться на словах преподавателя, который, тем временем, продолжил лекцию.
– А тебя как зовут? – раздалось у меня над ухом.
Я повернулась и впервые взглянула ему в глаза. Пронзительные, серые, с голубым отливом.
– Л…Лин.
– Странное имя. Но красивое. Я по виду подумал, что ты из Бурятии, но там вроде таких имен нет.
Я опять почувствовала, что краснею. Ко мне, наверное, было сейчас приковано внимание всей аудитории.
– Это по-китайски. Означает душа. Папа во мне души не чаял, – пробормотала я, отвернулась и сделала вид, что увлечена записью слов лектора.
– О! Ты из Китая? Круто! А по виду не скажешь, – воскликнула Арина.
– Молодые люди! Нельзя ли потише? – не выдержал лектор.
Я невольно вжала голову в плечи. Вот как раз я-то стараюсь учиться, но со стороны преподавателя наверняка выглядит все так, как будто именно эта девица с восточной внешностью и является главным возмутителем спокойствия.
Арина и Всеволод замолчали. Лекция продолжилась, и я старательно не отрывала взгляд от конспекта, хотя и вообще не запомнила ничего из того, что записывала.
Первый день оказался коротким. Всего одна пара вводной лекции. Потом нас развели по группам и попросили пройти короткий тест по английскому, а также определиться с направлением на физкультуре – те, кто предпочитал какой-то конкретный вид спорта мог выбрать секцию, вместо общих скучных занятий.
Арина и Всеволод оказались не только моими однокурсниками, но и одногруппниками. Правда втроем сесть за одну парту тут уже возможности не было. Мы с Ариной разместились рядом, а Всеволоду пришлось уйти на задний ряд.
Вольдемар был просто подвинут на языках. Сам он знал их, если считать устаревшие диалекты, примерно под сотню. Включая пару уже несуществующих. У меня даже близко не было ни его памяти, ни интеллекта, так что мы с ним ограничились изучением четырех. Китайский – родной язык отца, русский, на котором говорила мать, английский, потому что по словам матери, на нем говорили все приличные люди, и французский – он нравился Вольдемару за грассирующее «р», которое тому так приятно было выговаривать. Учили меня всем четырем сразу, причем с пеленок, так что я выросла дважды билингвой и все языки воспринимала практически как родные. Понятно, что тест по английскому проблем у меня, в отличие от Арины, не вызвал. Она сначала старалась подглядеть что я там отмечаю, но, убедившись, что у меня другой вариант разочарованно вздохнула. Я, как могла, кое где ей подсказывала, пока преподавательница на меня не шикнула.
Зато с выбором спорта все было наоборот. Арина ни секунды не сомневаясь, выбрала плавание – оказалось, что она имеет какой-то разряд, что, глядя на ее фигуру, предположить было сложно. А вот я задумалась. Плавала я с изяществом топора. Некоторые мои части, конечно, стремились на поверхность, но в целом организм скорее тонул, чем плыл, игнорируя отчаянные пассы руками и дрыганье ногами. Секции фехтования с шестом, в чем я была по-настоящему хороша, тут не было. Некоторые из предложенных на бумаге вариантов вообще вгоняли меня в ступор. Моя домашняя библиотека пополнилась в последний раз примерно в восьмидесятых годах прошлого века, когда о таких видах спорта никто не слышал. Софтболл, кроссфит, чирлидинг – звучали для меня как заклинание для вызова демона. Но и оказаться в группе тех немощных, которые позорно именовались «ОФП» тоже не хотелось. Командные виды спорта сразу отпадали – где я, выросшая без друзей и подруг, и где команда? Тупо бегать и прыгать, как легкоатлеты, я тоже терпеть не могла…
– Чего зависла? – Арина заглянула мне через плечо.
– Не могу в меню сориентироваться. Все такое вкусное и непонятное, – пробормотала я.
– А ты чем-нибудь занималась? Ну в Китае.
И тут я задумалась, что так и не создала себе полноценную «легенду». Что говорить, когда спросят, например, откуда конкретно я приехала? Понятно, что раз завела тему с Китаем, так надо держать – это здорово объясняло мои странности и незнание местных обычаев – но, если спросят про город или область, что что отвечать?
– В нашей дыре секций вообще не было.
– Ну… у вас же все там ушуисты. В любой деревне. Я по телеку видела. Вон выбирай айкидо тогда.
– А что это?
Арина странно на меня посмотрела.
– Ну тоже типа борьба. Мягкая такая. Почти женская. Неужели не слышала?
Я пожала плечами и поставила галочку напротив этого неизвестного для меня слова.
Как только нас отпустили, я постаралась прошмыгнуть из аудитории так быстро, чтобы сидевший позади всех Всеволод физически не смог бы меня догнать. Но на выходе из здания факультета невесть откуда взявшаяся юркая Арина все-таки поймала меня за руку.
– Слушай, это круто, что ты из Китая. Я даже подумываю поступать туда – говорят там крутые вузы. Хочу тебя порасспрашивать. Ты как, никуда не спешишь?
Я колебалась. Времени то у меня было полно, но вот спалиться на незнании деталей о жизни в Китае, где я никогда не была, как-то не хотелось. С другой стороны, мне был нужен кто-то, кто научит меня обычной человеческой жизни —не Вольдемара же слушать – а с Ариной было как-то удивительно легко общаться. Ее непосредственность и открытость давали мне неплохой шанс узнать, как тут живут мои ровесники.
– Да я вряд ли что подскажу. Я в глухой провинции жила. Считай, в прошлом веке. В больших городах не бывала.
– Не важно. Пойдем вон в кафешку, посидим.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? К тому же я успела проголодаться.
Мы сели за столик. Я решила рискнуть и взяла себе безалкогольный мохито – совершенно не представляя себе, что это – и большой бургер и теперь чувствовала себя несколько неловко, глядя на Арину с микроскопической порцией салатика.
Коктейль оказался кучей ледяной крошки, между которой стыдливо просочился подкрашенный сахарный сироп с легкой кислинкой. Приторный настолько, что непонятно было как это вообще можно пить: с бургером вкус совершенно не сочетался, да и жажду не утолял, а только усиливал.
Арина с завистью посмотрела на мою тарелку:
– Каким-то спортом ты все-таки занимаешься, да?
– Что? Почему? – не поняла я.
– А как еще такую фигуру сохранить при таком аппетите?
– А… просто повезло. Папин метаболизм. Он коня на обед сожрать мог и все равно худой был, как скелет.
Арина вздохнула:
– Ну ладно. Расскажи лучше почему сюда приехала? Неужели наш универ намного лучше ваших? Или дело в том, что там у вас огромный конкурс?
– Нет. Я не сравнивала. Просто… так вышло.
Я колебалась… говорить или нет. Но разговор однозначно срочно стоило перевести на другие рельсы. Про китайские университеты я явно знала намного меньше нее.
– Папа умер и меня там больше ничего не держало. Мама была из России. Вот я и приехала, так сказать, на вторую историческую родину.
– Ой, сочувствую. Извини, не знала, – пробормотала она, а потом нахмурилась. Я уже поняла, что Арина никогда не смогла бы играть в покер – ее личико всегда отражало все тонкости ее мыслительного процесса.
– Погоди… что значит «мама была»? Что, мама тоже… – она замялась.
– Нет. Она просто нас бросила. Давно. Вот я и приехала понять: чем тут лучше, чем у меня дома. Ради чего… она так поступила.
На последней фразе мой голос предательски дрогнул, хотя я считала, что вполне владею собой. Арина смахнула слезу и непонятно почему обняла меня. Я сидела, как истукан, не зная, как на это реагировать.
– Блин… это так стремно… извини, я не хотела бередить больное, – наконец сказала она, отстранившись. – У меня похожая история. Мама от нас с отцом уехала в другой город даже.
Я мысленно усмехнулась. Бередить… Что с ней было бы, если бы я сказала самое главное: что мама не просто ушла. Не просто бросила меня одну. Что все намного… намного хуже. Этакая замечательная здоровая семья с вечными ценностями, за которые так радеет Вольдемар.
– Ты у родственников живешь, значит? – спросила она.
– Нет. Зачем? Одна. Сняла квартиру.
– Сама? – У Арины глаза на лоб полезли.
– Ну да, я же совершеннолетняя. А что не так?
Неужели я опять что-то ляпнула не то. Я смотрела закону и вроде формально, по документам я имела право на самостоятельные сделки.
– Ну ты даешь! Я пока на такое решиться не могу. А деньги откуда?
– Наследство. Папа был далеко не нищим.
– Офигеть. Так… нам точно надо пообщаться подробнее. А давай сегодня в кино сходим, чтобы развеяться, а то я тебя совсем в уныние погрузила и теперь чувствую себя виноватой. Или лучше шоппингом займемся? Что тебе больше всего настроение поднимает? Только погоди, я водителю позвоню, чтобы приезжал за мной только вечером.
– Водителю? – настала моя очередь удивляться.
– Ну да. Я с папой живу за городом, в коттеджном поселке. Туда так просто не доехать. Такси мой папА – Арина произносила это слово на французский манер, с ударением на второй слог – считает шахид мобилями, так что меня доставляет в универ и обратно его личный водитель.
Арина быстро проклацала коготочками по экрану.
– Вуаля. Так куда пойдем?
Вопрос был на засыпку.
– Давай ты выберешь, – выкрутилась я.
– Тогда в кино. На великого Чебу. Не смотрела еще?
– Нет, – уверенно ответила я, даже не поняв, о чем речь.
– Беспроигрышный вариант. Он и китайцам, и японцам нравится. Ой, я не хотела тебя задеть. Я к тому, что это просто это такой универсальный мультик.
– А это где и насколько дорого?
Фильмы я смотрела до этого только на экране смартфона и в телевизоре.
– Да не… – Арина запнулась и удивленно на меня посмотрела, словно видела первый раз.
Я поняла, что опять сморозила какую-то глупость.
– Ты что, ни разу в кино не была? – с подозрением спросила она.
Пришлось кивнуть. Убедительно соврать я бы все равно не смогла.
– В твоем городе вообще кинотеатров не существует? – мне показалось, что если бы я заявила, что жила на Марсе или Венере, то она удивилась бы меньше.
– Город – это слишком смелое название той дыры, где я выросла, – брякнула я, надеясь, что Вольдемар никогда не узнает, как я отозвалась о доме.
– Ну тогда тем более я обязана приобщить тебя к цивилизации! – воскликнула она. – За билеты не беспокойся, я куплю.
– Да нет, у меня есть деньги… – запротестовала я, но она меня прервала.
– Так. Тихо. Вот когда я буду зарабатывать, тогда будешь мои финансы считать и беспокоиться, а пока все равно раскошеливается папа. Он таким образом отеческую заботу проявляет и другого способа не знает, так что не будем ему мешать.
Я кивнула, соглашаясь с неизбежным.
– А вообще прикольно, наверное, расти в таком тихом месте, что ни ночного клуба, ни кино. Интернет то хоть у вас был? – спросила она.
– В какой-то степени да.
Не говорить же ей, что впервые в сеть я вышла меньше недели назад.
Арина изучающе смотрела на меня.
– Интересно, а ты вообще всегда такая?
– Какая?
– Ну… холодная. Будь ты не из Китая, я бы сказала нордическая. Я сколько дорам китайских и корейских смотрела – там у вас наоборот все гиперэмоциональны. Такое ощущение, что постоянно переигрывают. А тебе бы даже терминатор позавидовал бы. Ты вообще улыбаться то умеешь?
Я улыбнулась в ответ. Это я отрепетировала в свое время перед зеркалом. Я не умела рыдать, демонстрировать боль, радость, страх. Просто не особо задумывалась, как отобразить их на лице. Мне просто не у кого было научиться, да и не нужно было последние десять лет.
– Девушки! Красавицы! А не нас ли вы ждете? – раздалось у меня над ухом. Вместе с этим моего носа достиг запах паров только что выпитого пива.
Арина поморщилась:
– Не тебя, отвянь!
Я, все еще продолжая улыбаться, искоса глянула, кто там за плечом: двое парней с короткими стрижками и лицами, не одурманенными интеллектом.
– Ух, какая резкая, – фраза подруги этого юношу, похоже, только раззадорила. – А я вот уверен, что мы вас развеселим. Пойдем с нами, тут рядом крутое место есть.
– Остынь! – приказала Арина и я почувствовала в ее голосе нотки волнения.
– А подруга-то твоя молчит. Не согласна с тобой, значит. Она то, видишь, хочет с нами поехать! – кто-то из парней взял меня за плечо.
Арина в отношениях с парнями понимала больше моего. Если она забраковала эти два образца, и рекомендовала им остыть, значит и я должна была продолжить ту же линию.
Я, сохраняя улыбку, молча повернулась, взялась двумя пальцами за брючный ремень ближайшего молодца и подтянула парня поближе, оттопыривая его штаны.
– О-о! – успел восхищенно сказать он.
В этот момент я схватила стакан со льдом, именовавшимся нелепым словом «мохито» и вылила его парню в штаны.
Он взвизгнул и отпрыгнул.
– Тебе же советовали остыть. Так будет вернее, – прокомментировала я.
– Ты че, дура? – завопил парень с мокрыми штанами.
Скип почувствовал в его голосе агрессию – у него вообще был изумительный нюх на опасность, и в таких случаях решение он принимал самостоятельно – поэтому моментально скользнул с запястья в ладонь и вытянулся коротким лезвием. Я мысленно выругалась, встала и отвела руку так, чтобы Арина ее никак не могла увидеть. А вот настойчивые юноши все вполне успели разглядеть.
– Психованная! – испуганно крикнул второй, отодвигаясь подальше. – Пойдем, Толь.
Он взял растерянного друга за плечо и потащил прочь из кафе. Скип тут же моментально свернулся медной змейкой на запястье.
Две сидевшие за дальним столиком дамы примерно сорока лет почему-то зааплодировали.
– Охренеть! Ну ты даешь! – восхищенно заявила Арина, когда настойчивые кавалеры скрылись из виду. – Так спокойно… с улыбкой…
Я же чувствовала себя виноватой. Никак не могла привыкнуть к тому, что постоянно надо думать о тех, кто находится рядом. Нельзя быть такой резкой и импульсивной. Вот полезли бы те парни в драку, что бы тогда тут было?
В голове тут же родилось хокку, которое я сказала вслух, ибо искусство всегда достойно того, чтобы быть озвученным, а не сгинуть в безвестности:
Не в гневном взмахе меча
закаляется честь самурая,
а в смирении.