– Ну, сдала? – подлетела к Ольге Генка.
– Сдала. Они, правда, очень удивились, почему я подражать Кравцову взялась. Даже пытались меня убедить, что я неправильно задачу поняла, что нужно было классическим авторам подражать, а современным не следовало. Но я им, их же распечатку с заданием под нос подсунула, что нельзя брать переводы, а так, любое изданное произведение, написанное на русском языке, можно.
– Классике и подражать легче, – вступила в разговор третья подружка – сероглазая Маша Терлецкая. – Вон я, прозе Некрасова подражала: подробно описала, какие над озером деревья склонились, десять раз повторила слово «пугливо», «он пугливо сказал, пугливо оглянулся, пугливо поёжился» и написала не «герой засмеялся», а так и написала «хе-хе-хе», вот и стало вроде похоже. По крайней мере, понятно, что написано этим языком и в этом стиле.
– Да, они тебя хвалили, – сказала Ольга, – и всем в пример твою работу ставили.
– Ладно, какой пример? – скромно опустила глазки Маша.
– Наверняка Терёхина высказывалась, – вздохнула Генка, – она тебя, Машка, больше всех на курсе любит. Даже Ольгу просто терпит. Злющая тётка!
– Меня тоже не любит. А сегодня и терпела, по-моему, с трудом, как никогда привязывалась, – согласилась Ольга, – к каждой мелочи цеплялась.
– Я и говорю, не любит тебя и завидует. Ты же у нас всегда талантливой слыла, – подтвердила Гена.
– Скорее не мне, а Кравцову завидует. Они же, мне кажется, однокурсниками были. Он известным писателем стал, ему её студенты подражать пытаются, а из неё мало, что вышло. Вот и беснуется.
– Сейчас на мне и отыграется! – закатила глаза Генка, – пойду я, отступать некуда.
– Иди, не бойся, – подбодрила сердобольная Маша, – Ольга тебе очень неплохую работу помогла по Тургеневу написать, – Маша в силу своей природной доброты, всегда старалась поддержать, «обогреть и накормить» всех, кто оказывался с ней рядом. А уж Геленку – юную не москвичку, оказавшуюся в столице, без родителей и друзей, опекала и патронировала с первого курса. Надо сказать, Генка с удовольствием этим пользовалась, особенно в начале, пока не устроилась и не обжилась в Москве. Потом продолжала принимать помощь и поддержку подруги, но со временем перестала постоянно и истово благодарить её за заботы.
Ольга посмотрела на Генку, которая никак не могла себя заставить переступить порог аудитории. Она понимала, что волноваться подруге особенно нечего, у неё была хорошая работа, которую она, по словам Маши, ей помогла написать. На самом деле Ольгина помощь заключалась в том, что она, прочитав то, что Генка сумела изобразить в подражании Тургеневу, поняла, что никакие исправления эту работу не спасут. Удалила файл с творческими изысканиями госпожи Муравьёвой и написала работу сама.
Когда она трудилась над Генкиным опусом, почему-то вспомнила, как когда-то в детстве с бабушкой смотрела советский фильм «Осенний марафон» с Олегом Басилашвили в главной роли. Бабушка тогда приобрела первый видеомагнитофон, очень им гордилась и старательно приобщала внучку к киноискусству, особенно к советскому, говорила: «чтобы не отрывалась от корней». Ольга не отрывалась и приобщалась, постепенно втянулась и с удовольствием смотрела и пересматривала шлягеры советской киноиндустрии. Фильм «Осенний марафон» бабушка любила смотреть довольно часто. Ольге картина тоже нравилась, но смотрели они с бабушкой две разные истории: бабушка жалела обманутую жену героя, ругала его неустроенную, несуразную любовницу и, в общем, сочувствовала несчастному запутавшемуся мужику. Оля смотрела про другое: посмеивалась над незадачливым, пьющим иностранцем, нахальным навязчивым соседом главного героя и удивлялась бесхарактерности самого героя, делавшего литературные переводы за свою наглую, бездарную коллегу – приятельницу. «Бузыкин, я погибаю», – говорила она и садилась несчастному мужчине «на шею». Генка в своём «творчестве» недалеко ушла от той крайне неталантливой особы. «Овца кричала нечеловеческим голосом» – чудовищный опус дамы из кино и тому подобные фразы, были вполне в духе госпожи Муравьёвой.
Закончив работу, Ольга даже Маше не сказала, что полностью переписала текст, чтобы не зацепить самолюбие Гелены. Но никакое самолюбие ни в коем случае не зацепилось, Гелена мельком просмотрела «свою» работу, отметила, что она «неплохо всё-таки написала» и спокойно собралась на экзамен.
– Генка, ну иди уже! – подстегнула Ольга.
Гена в ответ простонала, что-то невнятное и направилась в аудиторию. Подруги сочувственными взглядами проводили её согбенную фигуру и остались поджидать несчастную страдалицу у дверей аудитории.