Ду Чэн, одетый в бело-синий больничный халат, поджав ноги, сидел на койке. Рядом с кроватью, окружив ее, стояло его руководство и коллеги – они благоговейно молчали с серьезным выражением на лицах. Ду Чэн, не удержавшись, хохотнул:
– Чего вы уставились? – Он свесил ноги с кровати. – Не стойте. Присаживайся, начальник Дуань.
– Не вставай, не вставай. – Дуань Хунцин удержал Ду Чэна за плечи. – Ляг отдохни.
– К черту отдых… Вы поймали того наркоторговца?
– Поймали, все хорошо. – Хунцину почти удалось посадить Ду Чэна обратно на койку. – Отдыхай спокойно. О плате за лечение не беспокойся – если что-то понадобится, можешь сказать руководству.
Ду Чэн все еще сопротивлялся. Но стоило ему услышать эти слова, как он застыл и часто заморгал.
– Правда могу?
– Конечно! – Дуань Хунцин махнул рукой. – Я распоряжусь.
– Тогда для начала дайте мне сигарету.
Хунцин замешкался и издевательски произнес:
– Вот же хитрец! – Затем повернулся: – Ты – стой на дозоре.
Гао Лян кивнул и зашагал к двери, но сразу же повернулся, будто что-то забыл. Достал из кармана наполовину пустую пачку сигарет «Чжуннаньхай» и кинул Ду Чэну.
– Если врач будет подходить, я скажу тебе… – Гао Лян запнулся, не зная, что еще сказать полицейскому. – Ты… хорошенько покури, Лао Ду.
– Хорошо, – ответил Ду Чэн. Между его пальцами уже была зажата сигарета.
Чжан Чжэньлян тоже поспешно засунул одну в рот и помог Ду Чэну прикурить.
– Еле стерпел, черт возьми… – Тот выпустил облако дыма. – Спасибо, капитан Чжан.
– Зовите меня просто Чжэньлян. – Неожиданно он всхлипнул. – Мне стоило раньше доставить вас в больницу. Это все моя вина…
– Давай без этих разговоров, парень. – Ду Чэн безразлично махнул рукой. – С тобой это никак не связано. В моем возрасте нормально иметь какие-то недомогания.
– Нет-нет… – Его губы задрожали. – Я должен был хорошо заботиться о вас. На задании я заставил вас бегать по лестнице…
– Ну хватит, хватит. Угомонись. – Дуань Хунцин бросил на него укоряющий взгляд. – Твой наставник тот еще живчик.
Между тем Ду Чэн прикончил сигарету, а затем, бросив окурок в бутылку с водой, достал еще одну, без стеснения поджег ее и жестом указал своим коллегам сесть:
– Не стойте над душой.
Все наперебой заговорили, занимая две пустые койки в палате. Дуань Хунцин пододвинул себе пластиковый стул и сел рядом с койкой. Чжан Чжэньлян не стал садиться – опираясь на спинку кровати, он жалобно таращился на полицейского.
Кто-то тоже закурил. Комната заполнилась дымом, из-за чего пришлось открыть окно.
Дуань Хунцин неуверенно и тихо произнес:
– Лао Ду, что вы намерены делать дальше?
Ду Чэн, удовлетворенно причмокнув губами, докурил вторую сигарету.
– Выписаться из больницы и вернуться домой.
– Нет, – запротестовал Чжэньлян. – Сначала вылечитесь до конца. Об оплате лечения не беспокойтесь – я все сделаю.
– Ха-ха… Высоко ценю твою любезность, Чжэньлян. – Ду Чэн похлопал его по спине. – Врач сказал ясно – у меня диабет. В этот раз проблема в печени. Вылечу печень – тогда почкам конец. Вылечу почки – наоборот. И так и этак – бессмысленное дело.
– Так не пойдет! – Дуань Хунцин замотал головой. – Вы останетесь здесь и будете готовиться к операции. Контора возьмет на себя все расходы.
– Ладно. Вот же скукота… – Старый полицейский указал на свое тело. – Мне уже столько лет – и все равно нужно ложиться под нож… Люди делают и радиотерапию, и химиотерапию… Всё без толку. Бесполезная трата денег.
– А что тогда делать? Терпеть? – Дуань Хунцин кинул на него осуждающий взгляд. – Прекратите спорить. Послушайте меня.
– Дело в том, что я в порядке! – Ду Чэн развел руками. – Разве я не бегал-прыгал эти несколько дней? Я всю свою сознательную жизнь проработал в криминальной полиции. А вы заставляете меня оставаться здесь… Я не останусь!
– Хватит нести чушь! – Хунцин нахмурил брови и прикрыл глаза. – Ладно… дай мне отдохнуть пару дней – и потом поговорим.
Ду Чэн открыл рот, чтобы продолжить спор, но тут в палату влетел Гао Лян:
– Врач идет.
Полицейские быстро встали и выбросили сигареты в открытое окно.
Врач, войдя в комнату, принюхался и сразу же нахмурил брови.
– Почему так много людей? – Он с недовольным выражением лица окинул всех присутствующих взглядом. – Еще и накурено! Ду Чэн, вы совсем жить не хотите?
– Выкурил всего одну, – усмехнулся полицейский, выразительно посмотрев на Чжан Чжэньляна. Тот, поняв намек, заслонил собой бутылку, полную окурков.
– Все на выход! – Врач нетерпеливо замахал руками.
Дуань Хунцин, улыбнувшись, произнес:
– Доставили вам хлопот, прошу прощения… – И обратился к Ду Чэну: – Отдыхай как следует. Посмеешь сбежать – я тебя арестую.
Ду Чэн закатал рукава для измерения давления:
– Лежать в больнице и быть под арестом – все одно.
Хунцин погрозил ему пальцем в ответ.
– Ладно, ладно, понял… Слушаюсь. Ты закончил?
Выражение лица Хунцина смягчилось. Он жестом показал всем пройти на выход, и полицейские стали наперебой прощаться с Ду Чэном.
– Я приду навестить вас завтра, – произнес Чжэньлян.
– Не нужно, – отмахнулся полицейский. – Лучше разберитесь с делом.
Чжэньлян похлопал его по плечу и тоже вышел из палаты.
Ду Чэн лег на койку и наконец позволил врачу и медсестре выполнять свою работу.
Закончив измерять давление Ду Чэна, медсестра поставила капельницу. Полицейскому ничего не оставалось, как повиноваться – он, поглощенный своими мыслями, тихо угукал в ответ.
Когда медсестра и врач ушли, оставив пациента одного в огромной палате, он забрался под одеяло и безотрывно уставился на капельницу. Пролежав так достаточно долго, почувствовал, что под его правым плечом лежит что-то твердое, – оказалось, та самая пачка «Чжуннаньхай». Бросив взгляд на дверь и приподнявшись, Ду Чэн достал одну сигарету и вновь закурил. Прищурившись, он смотрел на грациозно вьющийся блеклый дым.
Он может умереть.
Эта новость была неожиданной, но не вселила в него страх. За более чем тридцать лет службы Ду Чэн уже не раз и не два оказывался на волосок от смерти.
В 1988 году он расследовал дело о домашнем насилии. Насильник, которым предсказуемо оказался муж, внезапно поджег бензин.
В 1997-м он возглавил карательный поход на самую большую преступную группировку этого города – и чуть не погиб от выстрела из охотничьего ружья.
2002 год. Он поймал преступника – и свалился с ним же с эстакадного моста.
2007 год. Вызволял заложников из банка – тогда преступник привязал взрывпакет к его телу.
Смерти нельзя избежать.
Уголки губ Ду Чэна приподнялись. Смерть – это то, чего ему не стоит бояться. Он уже умер двадцать три года назад.
Войдя в аудиторию, Вэй Цзюн выбрал самое укромное место и украдкой начал потягивать еще теплое соевое молоко. Пробило восемь. За кафедру встала низкорослая полноватая преподавательница. Все еще с трубочкой в зубах, Вэй Цзюн достал учебник по земельному праву. И, увидев обложку, вдруг кое-что вспомнил.
Он обвел взглядом классную комнату – и точно, Юэ Сяохуэй не пришла.
Вэй Цзюн про себя усмехнулся. Она действительно решила пропустить пару… Преподавательницу земельного права шутливо называли Земельная Бабка. Она не только была жестока со студентами, завалившими экзамен, но и каждую пару обязательно отмечала отсутствующих. Те, кто пропустил три пары, не допускались к экзаменам.
Как и следовало ожидать, сделав глоток чая, Земельная Бабка достала журнал и начала перекличку. Студенты поочередно выкрикивали свои имена. Вэй Цзюн, к своему удивлению, занервничал – Сяохуэй говорила, что соседка по комнате прикроет ее. Но как именно, оставалось только гадать.
Земельная Бабка быстро добралась до имени Сяохуэй. С заднего ряда донеслось слабое «здесь». Вэй Цзюн, не на шутку удивившись, обернулся на голос. Длинноволосая девушка, скрывавшая лицо за учебником, видимо, только что опустила руку, которой прикрывала рот.
Земельная Бабка с подозрением подняла голову:
– Юэ Сяохуэй, встань.
Девушка, больше не смевшая издать и звука, молча осталась сидеть на месте. По аудитории пронеслись тихие смешки.
Земельная Бабка, напустив на себя строгий вид, произнесла:
– Кто это сейчас ответил вместо Юэ Сяохуэй?
Выражение лица девушки было совершенно невинно – она вместе со всеми смотрела по сторонам, выискивая нарушителя. Вэй Цзюн старался не поворачиваться к ней; в мыслях он лишь ругал Сяохуэй – какое же это прикрытие? Полный провал.
Земельная Бабка, увидев, что никто сознаваться не хочет, не стала разбираться дальше. Лишь поставила напротив имени Сяохуэй прочерк.
– Юэ Сяохуэй, пропущен один урок. – Она пристально оглядела студентов поверх очков. – Если кто-то еще раз так сделает – будет осужден как соучастник!
Лекция была очень тягомотной, к тому же Земельная Бабка почти все время просто читала вслух учебник, что еще сильнее убивало интерес к предмету. Вэй Цзюн послушал ее минут десять – и начал отвлекаться.
Сначала он подумал о пропуске Сяохуэй и о том, сколько раз ее уже вот так ловили. Затем вспомнил, что она, не побоявшись пропустить лекцию, пошла покупать корм для кошек. Тут же подумал о своем домашнем задании по предмету «Общественная практика», то трехэтажное здание и Лао Цзи…
Вспомнив о старике, он подпер щеку рукой, вертя ручку в другой. Посмотрел в окно: погода сегодня была хмурая, солнце не появлялось. Все потеряло краски, выглядя будто черно-белая фотография. Голые деревья и серое здание, покрытые мглой, казались почти безжизненными.
Говорят, пожилым людям тяжелее всего зимой. Во-первых, это сезон, когда обостряются цереброваскулярные заболевания. Во-вторых, куда ни посмотри, везде один и тот же серый унылый пейзаж, который заставляет пожилых ощущать себя так, будто они уже в самом конце жизненного пути. Даже Вэй Цзюну не хватало бодрости, что уж говорить об одиноком Цзи Цянькуне…
«Неужели и в маленькой комнате старины Цзи сейчас так же серо и хмуро?»
Он коротко выдохнул и повернул голову – Земельная Бабка, по-прежнему держа учебник двумя руками, зачитывала его вслух.
Вэй Цзюн искренне жалел Лао Цзи. Старик грелся на солнце, читал книгу, курил, сам готовил, без особой необходимости изучал вопросы уголовного права… Упорно противостоял судьбе в свои оставшиеся дни. Он был словно узник этой жизни, который продолжал взращивать цветы надежды, позволяя им вырастать и радостно распускаться. Окруженный ярким светом и утонченным ароматом, он убеждал себя: «Я еще не стар. Хоть и не могу ходить, я все еще способен наблюдать за миром, а значит, все еще его часть».
Юэ Сяохуэй пропала на целый день. Вэй Цзюн увидел ее лишь за ужином в столовой. Хотя ее взгляд и был уставшим, весь вид девушки выдавал приподнятое настроение. Она увидела Вэй Цзюна и, широко улыбнувшись, помахала ему. А через пару минут, держа в руках несколько пакетов, приземлилась прямо на стул напротив Вэй Цзюна:
– Как же я устала…
– Ездила кормить бездомных животных? – Вэй Цзюн поднял голову.
Сяохуэй открыла бутылку лимонной газировки и жадно выпила половину.
– Да. – Взяла бутылку с черным чаем и протянула одногруппнику. – Держи, угощаю.
– Спасибо. – Вэй Цзюн отодвинул тарелку. – А ты поела?
– Да. – Девушка рассмеялась. – Вместе с кошками и собаками…
– Вот как! – Вэй Цзюн хохотнул. – По тебе видно. – Он указал на ее рукав, на котором виднелось несколько клочков бело-серой кошачьей шерсти.
– Это американская короткошерстная. Они очень милые и ласковые… – Сяохуэй внезапно скривила губы. – Но хозяйка слишком жестокая.
– Сколько раз еще нужно съездить?
– Один, – выдохнула девушка. – Скоро завершу это задание по «Социальному опыту». А ты как?
– Тоже почти закончил.
– В доме престарелых, наверное, очень скучно? – Юэ Сяохуэй снова сделала глоток прохладного чая. – О чем вообще разговаривать со стариками?
– Ты не поверишь… – В памяти Вэй Цзюна сразу всплыл образ Цзи Цянькуня. – Там есть один интересный персонаж.
– О? – Сяохуэй сразу взбодрилась. – Расскажи мне.
Вэй Цзюн выдал краткое описание Лао Цзи. Девушка внимательно слушала, улыбаясь.
– Ему уже столько лет, а у него до сих пор такая жажда знаний… – Она хитро прищурилась. – Он симпатичный?
– Да ничего так.
– Ха-ха! Вот бы увидеть его разок…
– Тогда в следующий раз возьму тебя с собой.
– Я не смогу. – Девушка замотала головой. – Я должна буду поехать в приют еще раз – дать Горошинке лекарство. У нее дерматоз.
– Горошинке?
– Да. Та самая американская короткошерстная. – Сяохуэй расплылась в улыбке. – Ее зовут Горошинка.
– Ты снова пропустишь пару? Земельная Бабка раскрыла тебя сегодня.
– Ничего страшного. – Девушка откинула волосы назад. – Могу пропустить еще два раза. К тому же я напрягла свою соседку.
Вэй Цзюн вспомнил ту длинноволосую девушку.
– Точно, она чуть не стала соучастницей…
– Да… – Сяохуэй похлопала по пакету, где, как оказалось, лежала большая куриная ножка. – Поэтому я иду ее успокаивать.
– Тебе и правда настолько тяжело расстаться с теми животными?
– Да. Ты бы видел их взгляды, молящие о том, чтобы их приласкали… – Глаза девушки заблестели. – Есть одна собака. Ее бросали трижды. Она так ластится, когда видит меня, постоянно бежит навстречу…
Не зная почему, но Вэй Цзюн вспомнил их прогулку с Цзи Цянькунем около железной двери.
– Так жалко…
– Точно… – Сяохуэй задумчиво теребила ручку пакета. – Когда закрою этот предмет, все равно вернусь к ним.
– Почему?
– Я чувствую, что нужна им. – Заглянув Вэй Цзюну в глаза, девушка слегка улыбнулась. – Мне нравится это чувство.
Вэй Цзюн тоже посмотрел на нее:
– В будущем ты станешь хорошей матерью.
– Эй! До этого еще далеко. – Юэ Сяохуэй сделала глоток чая. – Животные такие послушные и доверчивые… Их бросали на произвол судьбы, травмировали, а они по-прежнему доверяют людям. Я уж лучше побуду с ними… – Сяохуэй задрала голову, выпив остатки чая. – А люди внушают страх.
Ду Чэн дважды постучался в дверь кабинета начальника конторы, затем толкнул дверь и вошел. Дуань Хунцин сидел за своим столом и разговаривал по телефону. Увидев, кто пришел, Хунцин сначала растерялся, но затем указал на диван рядом со стеной, предлагая Ду Чэну сесть.
Тот без церемоний приземлился на мягкий диван и, достав сигарету, закурил. Хунцин, закончив разговор парой предложений, быстро повесил трубку и, сведя брови, посмотрел на Ду Чэна:
– Я разве не ясно тебе сказал, Лао Ду?
Ду Чэн тихо засмеялся. Хунцин встал со своего места и, подойдя к товарищу, ударил его по плечу:
– Иди уже, посади сам себя под арест.
Ду Чэн, смеясь, уклонился от второго удара, попутно достал еще одну сигарету и протянул Хунцину. Выкурив ее, тот налил Ду Чэну чай и поставил перед ним чашку.
– Я связался с одноклассником, который работает в больнице в Пекине. Подумай об этом.
Ду Чэн взял чашку в руки, сдул чаинки сверху и аккуратно отхлебнул.
– Начальник Дуань, скажи, сколько времени мы с тобой знакомы?
– Двадцать семь лет. Точнее, двадцать семь лет и четыре месяца.
– Ох! Так точно запомнил?
Хунцин произнес с серьезным видом:
– Пустяки! – И добавил: – Черт возьми, эти несколько дней я скучал по тебе.
Ду Чэн снова захохотал:
– Мы так давно знакомы, а ты будто и не знаешь меня…
– Старина, сейчас не время геройствовать. – Тон Хунцина смягчился. – Подумай, такой хороший шанс вылечиться! Сейчас технологии настолько развиты…
– Все это херня. Не поможет. Ты же слышал, что сказал врач, – осталось не больше года.
– Ты вообще не можешь превозмочь себя и попробовать?
– Если уж мне отведено так мало времени, стоит ли подвергать себя мукам?
Дуань Хунцин в растерянности смотрел на Ду Чэна и вдруг рассмеялся:
– Ты совсем смерти не боишься?
– Бессмысленно бояться. – Тот удобно расположился на диване, мелкими глотками потягивая чай. – Лучше уж сделать то, что душа желает.
– Говори, – Хунцин выпрямился, – что собираешься делать?
– Расследовать кое-какое дело. Ты знаешь.
Хунцин застыл на месте, выражение его лица резко сменилось на раздраженное.
– Да твою ж… снова за свое! – Он замахал руками, будто хотел избавиться от всего и всех перед своими глазами. – Когда же ты угомонишься?
– Пока не закончу – не угомонюсь. – Улыбка на лице Ду Чэна постепенно растаяла. – Расследую то дело, и всё.
– Да что с тобой не так? – резко спросил Хунцин. – Тебе сколько лет вообще?
Ду Чэн молчал, неотрывно смотря на него.
– Не можешь ответить? Хорошо, я скажу за тебя: тебе пятьдесят восемь. Два года до пенсии. – Хунцин взглянул на входную дверь, изо всех сил стараясь не шуметь. – Ты проработал столько лет… Все твои ученики уже, мать твою, командиры! А ты даже не поднялся до начальника отдела. Не понимаешь почему?
– Все я понимаю. – Ду Чэн вскинул брови. – Поэтому и хочу закрыть одно большое дело. Хотя бы поднимусь по служебной лестнице, прежде чем уйти.
– Да что ж с тобой делать-то? – вскипел Хунцин. – Делу уже двадцать с лишним лет. Все уже умерли. Какой хрен ты будешь расследовать?
– Я уже говорил, – Ду Чэн спокойно смотрел на него, – мы поймали не того человека.
– Всё-всё, хватит. Не стану с тобой спорить об этом. С этого дня ты уходишь в длительный отпуск. И по-честному!
– Ладно. – Ду Чэн решил больше не развивать эту тему. – Но я все равно вернусь к тебе.
Дуань Хунцин снова нахмурил брови:
– Зарплату и все премии я тебе выплачу. Скажу Чжэньляну и остальным позаботиться о тебе.
– Не стоит. – Ду Чэн замотал головой, направляясь к выходу. – Скоро конец года, а работы у вас много. Позволь щенкам заниматься своими делами, я привык быть один.
Как только он открыл дверь, Хунцин снова окликнул его:
– Старина… – На его лице было противоречивое выражение, будто слова давались ему с трудом. – Ты… ты хорошенько повеселись в этом году!
Ду Чэн, задержав на нем взгляд, рассмеялся:
– Понял, сделаю.
Покинув кабинет начальства, Ду Чэн немедленно зашел в лифт, стараясь избежать встречи со знакомыми. Иначе снова нужно будет объяснять, чем же он болен, и выслушивать подбадривающие речи, сдобренные жалостью.
Спустя полчаса он уже был дома. Отворил дверь, и в нос ему ударил затхлый запах. Он коротко выругался и принюхался – похоже, несло с кухни.
Лапша в кастрюле на плите уже покрылась зеленой плесенью; Ду Чэн сразу же выкинул ее и начисто оттер посуду. Затем достал из холодильника сморщенный лук, мелко нарезал его. Снова поставив кастрюлю на плиту, зажег огонь и, добавив подсолнечного масла, бросил туда лук. Масло тут же зашкворчало, повалил пар, и вскоре вся маленькая кухня была в полупрозрачном дыме.
Ду Чэн несколько раз размешал варево, добавил воды и наконец закрыл кастрюлю крышкой. Ожидая, пока закипит вода, он взял тряпку и принялся протирать мебель. Печень сразу же пронзило тупой болью. На лбу выступили капельки пота, и, с усилием закончив протирать паспарту на комоде, Ду Чэн бросил тряпку и сел за стол, чтобы перевести дух.
Он сидел до того момента, пока из-под крышки не начал валить густой пар. Ду Чэн достал из холодильника яйцо, разбил его и вылил содержимое в кипящую воду. Достав из кухонного шкафа лапшу, положил небольшую порцию в кастрюлю.
Закончив с нехитрым обедом, полицейский выкурил сигарету, а затем пошел в спальню, чтобы достать старый парусиновый сундук. С трудом донес его до кухни и, отодвинув тарелку в сторону, поставил на стол. Прежде чем открыть, сдул с крышки толстый слой пыли.
В сундуке были сложены архивные папки в уже пожелтевшей оберточной бумаге – их уголки были изрядно потрепаны. Рядом с ними лежали сваленные в кучу копии документов и фотографии – и они также были покрыты пылью.
Ду Чэн взял одну из папок и встряхнул ее. Пылинки закружились в солнечном свете, проникавшем через железные прутья на окне, и осели на поверхность стола.
Полицейский смотрел на выцветшие от времени иероглифы.
11.9 Серия убийств с изнасилованием и расчленением. 1990 год.