Я еле держал себя в руках, чтобы не пялиться. Передо мной, словно призрак, стояла послушница из церкви. В голове еле укладывалось понимание, что за воплощением святости, за которым я долгое время наблюдал, скрывалась младшая дочь Фелипе.
Это выходило за рамки моего сознания.
Даже учитывая все то, что я видел, все, что делал, Мария, стоящая прямо перед глазами, казалась нереальной. Как и то, что она, черт возьми, будет моей невестой. Пусть и фиктивной, пусть и гарантией безопасности, но все же невестой.
– Оставьте нас, – небрежно бросил Фелипе, возвращая меня в реальность. Это либо очень хорошо спланированная акция, чтобы крепко связать меня, либо простая случайность, выбивающая почву из-под ног. Точно ли Мария просто так находилась в церкви? И почему Фелипе не согласился на Луизу? При всем происходящем, мне не хотелось, чтобы столь чистая душа пятналась тем, что спуталась со мной. Хотя удивительно, что при такой семье она осталась подобна ангелу. И совсем не удивительно, что с Луизой они не ладили.
Матиас и Мария сразу вышли, оставляя нас наедине.
– Надеюсь, мои условия тебя удовлетворили? – Фелипе вопросительно изогнул бровь, сложив руки перед собой. Я кивнул, все еще пытаясь найти хоть одно слово в себе. – Не обращай внимания на Луизу, у нее буйный нрав. Мария совсем не такая.
– Меня радует, что мы смогли договориться.
– Нужно провести небольшой прием по этому поводу, – проговорил мужчина, – но сначала все подпишем. Луиза, как успокоится, заедет к тебе, привезет то, что тебе нужно знать, заодно подпишите бухгалтерские бумаги. Луиза будет вести счета клуба и казино. И на прием придется звать семью Санчес.
– Решим все по ходу дела, – я поднялся с кожаного кресла, забирая из рук Фелипе папку с документами, глянул содержимое текста и поставил подпись, а затем пожал мужчине руку. Кто-то из нас двоих точно продал душу.
– Останешься на обед?
– Меня ждут в участке.
– Надеюсь, наше сотрудничество останется взаимовыгодным на долгое время, – снисходительно заметил Перес, открывая дверь кабинета. Я усмехнулся и одобрительно кивнул, тоже на это надеясь. – Домоправительница тебя проводит, – буквально через несколько секунд появилась та же женщина, что открыла нам с Луизой дверь.
– До встречи, – мы еще раз пожали руки, а затем я двинулся в сторону выхода, воспроизводя в памяти разговор, детали кабинета и дома. Он казался слишком уютным для компании, которая собралась под этой крышей. Хотя, судя по тому, что я слышал, Луиза собиралась переезжать.
Женщина провела меня до двери, любезно открыла ее, чтобы затем с тихим щелчком закрыть за моей спиной. Я остановился на крыльце, рассматривая открывающийся вид на раскиданные внизу дома, море, уходящее далеко за горизонт и зеленый газон, резко обрывающийся в конце участка. Дом семьи Перес стоял в замечательном месте. Я огляделся, замечая черную машину в отдалении. Рядом с ней сидела еле заметная женская фигура, в которой легко угадывалась Луиза.
Любопытство так и рвалось посмотреть, чем занята столь важная особа. Мыла машину сама? Бред. Всегда можно попросить водителя заняться этим. У ее семьи вряд ли была потребность марать руки в бытовых вопросах.
Я остановился в отдалении, наблюдая за тем, как Луиза, действительно мыла светлый салон. Вот только это оказалась не ее машина – лобовое стекло пробито, бежевое кожаное сидение в крови, как и боковое стекло, и Луиза сидела рядом с ведром, в перчатках по локоть, смотрела внутрь машины невидящим взглядом. В руках зажата тряпка окрашенная в бордовый, пальцы левой руки с силой терли тыльную сторону правой, будто она пыталась смыть с себя грязь.
– Луиза? – тихо позвал я, девушка вздрогнула, мгновенно замечая меня. Пустой взгляд тут же приобрел нотки эмоций, и вперед всех вырвалось раздражение.
– Чего тебе? – она тут же поднялась, с отвращением отодвинув от себя окровавленную ткань. Боялась крови? Просто брезгливая? Зачем тогда взялась отмывать машину? Не проще отправить в утиль?
– Мы почти брат и сестра, решил подойти, попрощаться, – лже-любезно оправдался я. Луиза хмыкнула, стягивая перчатки и откидывая их в сторону. Ловкие пальцы скользнули к черной рубашке, в которую она успела переодеться, расстегнули верхние пуговицы, оголяя декольте.
– Знаешь, Тайфун, – вкрадчиво проговорила девушка, прошлась ладонью по шее, затем спустилась вниз, очертив аккуратную грудь, – у меня совсем не сестринские чувства к тебе. – Луиза закусила губу, как бы проверяя реакцию. А я стоял, как чертов придурок, сунув руки в карманы, и пытался понять, чего она от меня хотела.
– И какие же?
– Ну, знаешь, Матиас меня иногда бесит, но я не хочу вбить ему каблук в голову, – усмехнулась Луиза.
– Тебя так задела смерть бывшего любовника?
– Не смей!
– Не бывшего?
– Он женат! – возмутилась она, неосознанно шагнув вперед. – Больше никогда не смей говорить о нем, иначе я задушу тебя голыми руками, выгрызу артерию, как самый настоящий вампир, – прошипела девушка, все это время вглядываясь в мои глаза и почему-то заставляя поверить в то, что это совсем не шутка.
– Удачи, Лу, – кивнул я, получив всю нужную информацию, – лучше сдай машину в чистку или попроси выбросить. – Луиза фыркнула, развернулась, как бы показывая, что разговор окончен.
– И не смей называть меня Лу, – добавила она и шагнула вперед.
***
Щелканье клавиатуры, шорох листьев, постукивание пальцев по поверхности стола, дым от сигарет, улетающий куда-то вверх, терпкий запах кофе, заполняющий кабинет и несколько потерянных часов, которые я провел в маленьком кабинете полицейского участка за чтением дела семьи Санчес. Дела, которого официально не существовало.
Семья Санчес появилась в городе пятнадцать лет назад. Карлос Санчес – глава семьи, и его жена Джулия переехали сюда с севера страны, привезя с собой трех детей. У Карлоса было все, о чем мог мечтать глава столь быстро разросшегося клана: три сына, занимающие лидирующие, после отца, позиции, красавица жена, огромный дом и связи по всему миру.
Лукас – старший сын, двадцати трех лет, все время находился у отца под боком. Адам в свои двадцать занимался охраной и руководил особыми заданиями, если вы понимаете, о чем я. Младший – Томас еще учился, что не помешало ему несколько раз попасться на деле о наркотиках.
Впрочем, ни на кого из семьи Санчес дела так и не завели. Все спускалось с рук: взятки, знакомства и подставные виновные. Гонсалес и Перес тоже использовали такие инструменты, поэтому я не стал бы лезть в их семью, если бы не небольшой нюанс. Небольшим он был с их стороны. С моей же это приравнивалось к концу света и смерти моей души.
Пятнадцать лет назад вечером одна женщина возвращалась из церкви домой. Путь был долгий, накрапывал мелкий дождь, смывая легкие следы усталости от целого дня, проведенного на улице, но она любила ходить пешком. Считала, что в такие моменты лучше всего думается. Ей нравилось анализировать, закапываться вглубь вопроса, размышлять о мироздании и, хоть женщина и была верующей, она часто думала о том, как складывалась судьба и жизнь, на что способны люди и почему так сложно устроен космос, если во вселенной из разумных существ есть только люди.
Она всегда улыбалась, ее руки были теплыми, а на каждый вопрос находился ответ. Слово «невозможно» для нее не имело значения, а если что-то не получалось или, наоборот, получалось легко, то это всегда оправдывалось волей Божией. Она, словно лучик света во тьме, всегда была готова помочь, объяснить и быть рядом молчаливым слушателем, потому что вся ее жизнь крутилась вокруг людей. Она жила для них, любила их и бесконечно верила в чистоту человеческих чувств, душ и милосердие Бога. Эти люди ее и убили. Она до последнего в них верила, даже пока медленно истекала кровью, пока все медленно проходили мимо, не обращая внимания на хрипы. Ее душа оказалась слишком светлой для этого мира. Может, поэтому ушла всего в тридцать пять.
Пятнадцать лет назад по дороге домой с одной из благотворительных церковных акций мою мать убили выстрелом в грудь с близкого расстояния. Пятнадцать лет назад я так и не дождался ее возвращения, не услышал привычное «спокойной ночи» перед сном и не увидел, как она встает на колени перед зажженной свечей в молитве. Пятнадцать лет назад десятилетний мальчик остался без матери, как и многие дети, чьи родители принадлежали криминальному миру. Пятнадцать лет назад я возненавидел этот мир, пообещав избавить город от заразы и собственными руками покарать убийцу, пусть даже и буду гореть за это в аду.
Я снова закурил, вспоминая, как на следующий день в гости заглянул детектив. Правда, ничего нового он не сказал. Отец к тому времени уже обо всем знал, а мне было нетрудно догадаться, по какой причине мама не вернулась домой, если до этого всегда приходила вовремя.
Пятнадцать лет назад мою мать убили. Всего через несколько недель после того, как семья Санчес обосновалась в городе и стала наводить свои порядки. Их вина была очевидной, как и мотив – выбить моего отца из игры на какое-то время. Наши ребята даже смогли доказать вину Карлоса, вот только отомстить мы не могли. Семья Санчес принадлежала Фелипе Пересу, чья власть тогда распространялась на весь город, включая мэрию, полицию и прочие структуры. Нам бы объявили войну, никто бы не выжил. Отец не мог так рисковать даже ради той, кто молилась о его спасении по ночам, плакала около моей постели, но бесконечно любила нас обоих всем своим чистым и добрым сердцем.
Я опустил взгляд на папку с так и нераскрытым делом. Фото места убийства, фото жертвы – не знаю, правильно ли это, но на этих карточках действительно была жертва, я не хотел признавать в ней свою мать, это просто еще одно дело, которое нужно завершить. Даже если на самом деле оно разрывало душу, а невидимый нож с каждым разом все сильнее врезался в сердце.
Убийство никто не расследовал, его списали на случайность при войнах разных банд. В целом, это почти правда. Но мне нужны подробности, нужна месть, и объединение с семьей Гонсалес это идеальная возможность, потому что Санчес уже давно перешел черту. Я знал только то, что Фелипе терял много тысяч на закупках и перевозке товара из-за набегов подручных Карлоса. Я же не терял ничего, потому что из нелегального у нас, после ухода отца, остались только партнеры и клуб. Изрядно потрепанный после Фелипе клуб.
Меня не особо радовала его готовность отдать Марию замуж за такого человека, как я, и, если честно, я не торопился жениться, слишком многие вопросы для начала нужно решить. Я не хотел, чтобы мою будущую семью настигла такая же участь, какая пришлась на семью маленького Аарона.
Кофе уже давно остыл, сигарета истлела в пальцах, а никотин так и не достиг легких. Зато то, что называли душой, оказалось вывернуто наизнанку, может, это значило, что она все же у меня была?
Взгляд скользнул к досье Санчес, рассматривая приводы и краткую характеристику каждого. Для меня всегда было удивительно то, как они быстро выбились, заняв положение едва ли не выше Фелипе. Еще удивительнее то, как он это допустил. А вот это хороший вопрос.
Я открыл нижний ящик стола, спешно перебрал папки с досье на семью Перес, выуживая нужную.
Фелипе Перес, пятьдесят пять лет, не женат, имеет трех детей. Общеизвестная информация, о которой знает даже самый не приближенный к делам человек. Странно, что в биографии и описании ни слова про жену и мать его детей. Конечно, занимательно, но три ребенка не могли свалиться с космоса.
Я постучал пальцами по столу, задумываясь. Вариантов проигрывалось не так уж и много. В их числе оказался и тот, в котором эта деталь не имела никакого смысла. Но что-то внутри меня кричало о том, что это важно.
– Дэни, – позвал я, даже не ожидая, что подсознание сработает раньше, чем я пойму свои действия. Напарник показался в дверях кабинета, не дав возможности отступить.
– Звал? – в одной руке у него, словно приклеенная, находилась кружка с кофе, с которой он никогда не расставался. Иногда я думал, что, грешным делом, напарник подливал туда виски.
– Что ты знаешь о семье Перес?
– Под них копаешь?! Сдурел? – выкрикнул он, импульсивно шагнув внутрь и закрыв за собой дверь.
– Не под них, – ответил я, закрывая папки с делами по очереди и складывая их в аккуратную стопку. Напарнику не обязательно быть в курсе всех моих расследований. – Мне всего лишь нужно знать, почему о матери его детей нигде нет информации. Это странно, не находишь?
– Однажды я точно найду тебя с пулей во лбу или что похуже, – проворчал мужчина, опускаясь на стул напротив, – ее уже пятнадцать лет как нет.
– Сбежала?
– Убили, – напряженным шепотом отозвался он, – не лезь в эти дела, Аарон, они намного грязнее, чем ты думаешь.
– Где ее дело?
– Ты совсем глупый?
– Дэни, – устало проговорил я, скрываясь под столом, чтобы сложить дела обратно в ящик.
– Ладно-ладно, так и не раскрыли. Перес тогда едва ли не перевернул весь город, чтобы их найти, но так и не смог. Подозревал семью Санчес, твоего отца, полицию, – выкладывал напарник, нервно потягивая кофе и оглядываясь по сторонам, будто нас могли подслушать. Я же едва не ударился о столешницу затылком. Что-то в его словах не давало покоя.
– Когда, ты сказал, это было?
– Лет пятнадцать назад, – пятнадцать лет назад. Но, может, совпадение?
– А как убили?
– Уже и не помню точно, – он почесал лоб, пытаясь разбередить память, – тогда убийств много проходило, так что вряд ли вспомню. У него тоже не спрашивай, если не хочешь повторения перестрелки в клубе, – предупредил мужчина. Я лишь кивнул, зная, что именно это и сделаю. Потому что уверенность, что жену Фелипе Перес убили в тот же год, что и жену Гонсалеса, не совпадение, только росла. Если, конечно, это не спланированная акция двух семей.