Самому себе не лгите. Том 3 - читать онлайн

Устало осень листья мечет

по опустелой мостовой.

Ей все равно, что место встречи

накрыло жухлою листвой.

Ты в зиму смело так шагнула,

не взяв ни муфту, ни меня.

Мне ветер грубо дует в спину,

а я тут замер без тебя.

Дождь хлещет, душу рвет слезами,

я задыхаюсь здесь в ночи.

Нет, я не жду, я понимаю,

ты с ним в тепле и две свечи

сверкают, озаряя счастье.

Но не мое, мое ушло…

Вслед за тобой, прощая страсти,

прощая вас, в небытие.

Я люблю этот вздох, я люблю этот стон,

твое тело в волшебном изгибе,

твои руки, сплетенные нежно, но он

этим всем обладает и видит.

Каждый день он тебя прижимает к груди.

Каждый день я об этом мечтаю.

Ты жена его, мне же остались, увы,

только зависть и боль. Понимаю…

Ты его, лишь его, даже думать нельзя…

Только я каждый раз умираю,

когда мимо меня ты проходишь с утра

и приветливо «Эй» мне бросаешь;

Когда кофе мы пьем или чертим чертеж,

я твой локон за ухом лишь вижу,

иль как нежно ты шею на бок повернешь,

как себя в этот миг ненавижу!

Что ж за жребий мне выпал? Люблю – не любим.

Ни признаний, ни слов и ни ласки.

Видеть вас – нестерпимая мука, внутри

ревность страстью смешала все краски.

Так живу, не живя, в жену друга влюблен.

Ни надежды, ни права, ни шанса.

Только сердце предательски воет, и стон

заглушаю я шуткой паяца…

Ты искала любви, он бежал от нее.

Вы столкнулись в Ничьем переулке.

Ты решила – судьба, он решил – это шанс.

Ты о вечности, он о минутке.

Ты размахом крыла обняла счастья мир,

он позволил любить, только проку?

Ты все чувства к ногам положила его,

он принес лишь засохшую корку.

Ты влила в нее жизнь, чтоб цветы зацвели,

он не понял и выдернул руку.

Ты упала с размаху с большой высоты,

он же просто уполз в свою бухту.

Ты, взревев от утраты и боли испив,

обессиленно пала на плаху.

Он же, гордо друзьям о победе пропев,

возложив себе лавры на шляпу,

побежал в ожидании новой мечты…

Ты же встретишь еще, в это верю,

настоящего сокола. Просто пойми,

это крысы летать не умеют.

Остановите это сердце,

угомоните эту дрожь…

Какая мука и блаженство,

когда ты входишь на порог.

Улыбка нежностью искрится,

и сотни чертиков в глазах,

ко мне рукою прикоснувшись,

с ума мгновенно сводишь нас.

Изнемогая негой «вместе»,

щекой к ладони я прильну.

Как звать грехом такое счастье?

Я, принимая, не пойму…

Неимоверной силы бремя

разводит мир, и меркнет час.

Предать мы права не имеем

тех ангелов, что любят нас.

Само остановилось сердце,

в груди сжимая все в комок.

Я даже плакать не посмею,

когда ты выйдешь за порог.

В небесах загораются звезды

и блестят, как слезинки в глазах.

Знаю я, что сейчас уже поздно,

знаю – не у подруги в гостях.

Ты сейчас у него, он ласкает тебя,

ты в глаза ему смотришь игриво.

Я же жду тебя здесь, и сынишка уснул,

но сейчас это ты позабыла.

Нет, могу я сказать: «Знаю все» иль кричать.

Только я не хочу унижаться.

Если «знаю» скажу – ты должна выбирать.

Уходить или с болью остаться.

Я люблю тебя так, что краснеет закат,

с силой волн, разбивающей камни.

Я люблю тебя так, что готов все простить,

не обмолвившись словом некстати.

Надо час подождать, ты вернешься домой,

скажешь: «Здорово все, но устала».

Сын рисунок оставил тебе перед сном,

ты поправишь на нем одеяло.

Закусивши губу, вдруг так мило вздохнешь,

я прижму тебя к сердцу. Мгновенье…

За него через ад я пройду, все стерплю.

Лишь будь рядом, мое вдохновенье.

Я люблю тебя так, что бледнеет луна,

так лишь шепчутся грома раскаты.

Я люблю тебя так, что готов ждать, когда

ты любовью залечишь мне раны.

Смотря на небо, жду ответа,

от звезд кружится голова.

Где я во всей этой вселенной?

Куда исчезну навсегда?

Там так невероятно много

комет, галактик, черных дыр…

Замру, к истокам возвращаясь.

Мой мир внутри неизмерим.

Наверно, с космосом сравним он.

Во мне не меньше тайников.

И путь любви неповторимый,

и блеск улыбок, чудо снов.

Весь необъятный свод небесный

в свою я положу ладонь.

Я то окно миров огромных,

И правит этим разум мой?

Он или я, вот тут загвоздка.

Я часть всего иль все во мне?

Тупик. Ищу ответ у Б-га,

моля его: «Дай мир в себе».

Обними меня, любимый,

и щекой прижмись.

Мы с тобой соединили

две дороги в жизнь.

Обними меня покрепче

и сильней держи,

мне с тобою рядом легче

не свернуть с пути.

Обними меня, на ушко

прошепчи: «Люблю».

Я от счастья незаметно

уроню слезу.

Обними, и я все горы

для тебя сверну.

Мне твоих объятий надо,

не ищу звезду.

Обними и расскажи мне,

как твой день прошел,

улыбнись и подари мне

на душе покой.

Сколько времени, не знаю,

небо нам дало.

Знаю только, мне с тобою

в жизни повезло.

Замерзла я, ты отогрей

меня своей душой строптивой.

Прижми и трепетно шепни…

Я привыкаю быть любимой.

Прижавшись к косяку спиной,

смотреть, как пьешь с утра ты кофе,

учусь, вдыхая запах твой,

футболки класть в шкафу на полку.

Учусь с улыбкой засыпать,

когда, обняв, сопишь мне в ухо,

учусь быть мудрой и молчать,

когда молчишь. Встречая утро,

учусь делить с тобой свой мир,

как в зеркала, в тебя смотреться,

учусь счастливой с тобой быть,

чтобы прожить с любовью в сердце.

Уверен был в себе индюк,

гуляя вдоль забора.

Смешил его весь этот сброд:

собаки да корова.

«Я знаю все, я видел все…

Меня учить не надо.

Во всем я мастер, обо всем

судить имею право».

Учил он кур клевать зерно,

коня носить копыта,

как петуху сесть на забор

и как пить из корыта.

Как кошке отнести котят,

свинье почистить рыло.

Хозяйским детям как-то он

решил помочь, но, видно,

его не поняли они,

совета испугались.

Недолго думал их отец,

и вышел суп на зависть.

Недаром же у нас в народе

не любят слов, пустых бахвал.

Он много о себе лишь думал,

немудрено, что в суп попал.

В лесу жил как-то жук-ворчун.

Всегда всем недоволен:

не та погода, не тот сук.

Жужжал, себе лишь волен.

Да, был красив и статен жук,

и силы в нем немало,

летал привольно через луг

и красовался славой.

Его любили все вокруг,

он помогал, кто рядом,

но вот ворчанием своим

сам создавал преграды.

Вот встретив как-то средь полей

душе своей отраду,

немного поутих наш жук

и счастлив был по праву.

Жена его любила, нет,

она боготворила.

Все, что хотел жук, то судьба

с лихвой ему дарила.

Всегда был чашей полной дом,

детьми, друзьями, яства…

Но это злило все его,

и жук не унимался.

Не ту листву принес паук,

а жучка виновата,

залил им лист бродяга-дождь,

и вновь расстрел иль плаха.

Металась жучка, все ища,

чем угодить строптивцу,

но, обессилев, умерла,

оставив вздох ревнивцу.

На миг остановился жук,

чего-то не хватает,

и грудь сдавила лапы грусть,

ведь он не успевает…

Он не успел сказать

«Прости,

люблю и так скучаю,

ты светом мне была в ночи»,

что боль его сжигает…

Уже не важно, где листва,

не важно, где промокло.

Постель так страшно холодна,

а в вечер одиноко…

Так что же, жук, скажи тогда,

когда жужжала рядом,

был недоволен, а сейчас

ее тепло – награда…

Ведь каждый день неповторим

и, может быть, последний.

Так почему же не храним

мы этот дар вселенной?

Не слышим мы тот яркий свет,

не видим звук вселенной…

В ту вечность, что ушел мой друг,

мы ждем свой час смиренно.

Никак не в силах разорвать

те нити, что нас держат,

вновь память будет возвращать

в те дни, что до… и где был.

Стоят часы, и замер вздох,

и смысл всего сменился,

что было важно – все не то,

весь мир остановился…

Кричу безмолвно в пустоту,

сжимая боль руками…

Как пережить весь этот ад?

Зачем все это с нами?..

Застряло солнце в облаках…

Оно лишь обогреть хотело.

Металось бедное, никак

сквозь зиму луч пробить не смело.

Не получалось. Облака,

как будто в сговоре суровом,

седыми лапами его

душили, славя непогоду.

Метнулась молния, пронзя

все поднебесье, дождь лил воду.

И грома бешеный набат

раскатами льнул к небосводу.

Душа рвалась ему помочь,

раздвинуть тучи, вызвать ветер,

но он лишь новые нагнал…

Я спряталась в махровом пледе.

Глаза зажмурив, я шепну:

«Давай же, солнце, постарайся.

Я верю, ты разгонишь мглу.

Родное, только не сдавайся».

Я наблюдала, как оно

взревело, изменив погоду.

Пробилось светом, покрепчав,

взошло весной обнять природу.

Жизнь на кону, к чему теперь сомненья?

Быть иль не быть уже и не вопрос.

Рожденный в этот мир нести обязан

тот крест, что прародитель не донес.

Рулетку кто-то раскрутил по полной,

На каждый миг он пуль не пожалел.

И никуда не деться от вселенной…

В конечной точке все равно расстрел.