Самому себе не лгите. Том 3 - читать онлайн

Идут караваны Земли,

Они шли по Вселенной.

На всех широтах корабли,

Плыли по жизни бренной.

Пережили шторм на море,

Волна прошла по судьбам.

И ярко солнце встало вскоре,

И трагедия обернулась чудом.

Миллионы прошли на планете,

Их следы вижу на земле в пыли.

Их дела и помыслы на свете,

И женщин тех, кого они любили.

Веками в пути безмолвный караван,

За ним идёт шлейф следа вечности.

Караван всё идёт до бесконечности,

О жизни человечества толкует Коран.

Караван двигается к Мекке,

У ислама святое место Кыбла.

Для всех она стоит на востоке,

Ещё до Корана к нам пришла.

Дух ушедших от нас предков

Кружит над священной Каабой.

К утру тени исчезают нередко,

Луч востока рождается слабый.

Не раз ты прославлял на намазе

Идеи святого пророка, имамов.

Придав всю силу верности фразе

Из первой суры главных слов.

Душа мусульман на востоке,

С рождения привлекает Кыбла.

Питает жизнь свою в её истоке,

Доволен тем, что она ему дала.

В ночи идут караваны в пустыне,

Их следы заметает горячий песок.

Шли они веками, сегодня поныне,

Прочно усвоив ахлибейтов урок.

Время моё нещадно бушует

И всё время бежит вперёд.

Годы мои оно игнорирует

И всё время по сердцу бьёт.

Мы взрослели по пятилеткам,

Переходя из класса в класс.

Мы все радовались отметкам,

Не зная, что за школой ждёт нас.

Учили в институте на учителя,

Есть знания, овладели спецом.

Были вопросы для родителя,

Все злободневные и сердцем.

Канули годы советских пятилеток,

Мы воспитывали старших уважать.

Всё изменилось в руках марионеток,

И старшим людям стали досаждать.

Страна пережила жуткую пандемию.

Вирус унёс талантливых людей.

Я тоже перенёс паралич, ишемию,

Мне сказали, ты лишний и пигмей.

Угнетатели и рабы в одном караване,

Путь один, безвозвратный на погост.

В вечном мире ты узнаешь об обмане,

Как твою свободу пускали под откос.

От скуки всё время пишу,

Покидая мир тревог души.

Я в одиночестве грущу,

Хочу найти того, кого ищу.

И если я найду, не оторвусь

Его святого сияющего образа.

И вместе с ним вмиг я озарюсь,

Взгляд на мне – сияющие глаза.

Я снова ожил, рада моя душа,

Радость в сердце, свет в глазах.

Подумал: «Как жизнь хороша»,

Когда цветы смеются в вазах.

Вот так бы жить нам лет сто,

Без уныний жизни страданий.

Когда в душе Иисус Христос,

Обретаешь жизнь без скитаний.

Караванный путь идёт в пустыне,

Через горячие пески в безводье.

Ты сам не рад сейчас её картине,

Пережив волнения в половодье.

Жизнь бурей прошла через эпохи,

Всколыхнула всю мою страну.

Обнажив конфликты и её пороки,

Не знает нация, как сбросить кабалу.

Нагадай мне, тюрчанка,

Близкое светлое будущее.

Песню хвалила таганка,

Молодые пары танцующие.

Разложи на меня свои карты,

Куда путь моей жизни ведёт.

Будет ли спрос на таланты

И что меня в будущем ждёт.

Я поверю восточной сказке,

Рассказу о творчестве, судьбе.

Прошлое – борьба, а в развязке,

Прошу, не говори мне о беде.

Проживу до глубокой старости,

Что нового современной эпохе.

И что поэт получит на радости,

В поздравлениях в общем потоке.

Не говори, что стар и немощен,

Кто мыслит, тот ещё живой.

Без них мир безумно страшен,

Он весь молчит, словно немой.

Не надо кичиться, чиновник,

Высоким саном и службой.

Ты во дворце один придворник,

Угрюмый спец, лишён дружбой.

Ты знаешь, как приказы выполнять,

Голова без мысли, в работе органчик.

Говорит всегда одно: «Поймать, сажать»,

На такое способен только болванчик.

Кто мыслит глубоко, видит будущее,

Эпохи, закрытые от наших глаз.

Мысли по воле Бога вездесущего

Уводят намного лет вперёд и нас.

Кто мыслит мудро, тот живой,

Неважно, сколько лет ему.

Иногда малыш с пелёнок рос дурной,

Мудрецы увидели нелёгкую судьбу.

Мои чувства притупились,

Я внешний мир не принимаю.

И сны мои, что часто снились,

Уже всерьёз не воспринимаю.

Я часто ухожу в свой мир,

В нём мне удобно видеть всё.

И мой божественный кумир

Шлёт мне из неба своё добро.

Признаться, его таким не знал,

Чем глубже к нему ты идёшь,

Тем шире твоих знаний ареал,

В нём ты Бога истину найдёшь.

Все люди тянутся к мудрости,

Приобрести не так-то просто.

Она от Бога, не терпит грубости,

Даётся не всем и не так часто.

А мысли приходят, уходят,

Одна дороже, лучше другой.

Всё лучшее жизни проходят,

В квартире за моею стеной.

Мне голос диктует в ночи,

Бессонница от творчества.

Друг поэт, слегка помолчи,

В пандемию затворничества.

Мне не хочется лежать и спать,

В голову снова приходят мысли.

Встаю, снова начинаю писать,

Не могу отказаться от Бога строки.

Я как сосуд наполненный светом,

Спешу озариться в моём краю.

Пронесусь я карабахским ветром,

В своём признании, что люблю.

Когда мы любили друг друга,

Сердца наши бились в кровь.

На свидание шли, когда вьюга.

Кто же нарушил нашу любовь?

Встречи стали нежелательны.

Как быстро чувства забылись,

В забытом кругу необязательны,

Мечты любовные не сбылись,

Они остались в осеннем саду,

На скамье, где сидели долго.

Мы приходили в любую погоду

И холода не боялись нисколько.

Сегодня живёшь воспоминаниями,

Весны цветенья, осенний листопад.

Молодость, прожитая свиданиями,

Легендами богат мой бакинский сад.

Пиши, когда придёт строка,

Рано утром или поздно ночью.

Пиши, когда забили чувства

И сердце обливается кровью.

Цени божественный дар,

Работай смело, не отдыхая.

Когда ты телом стар,

Но жив молодой душою.

Бог тебя десницею водил,

Постигая мудрость истины.

Он тебя как сына любил,

Душа лучами пропитана.

Рано я слышу твой голос:

«Не бойся, сын, я с тобой».

Испытал особую гордость,

Что вечно рядом со мной.

Идёт строка без передышки,

Значит, богата душа от Бога,

В душе бывают вспышки,

Кратко от пролога до эпилога.

Мы в СССР его давно ждали,

Он неожиданно нагрянул.

Думали, кончились все печали,

А тут СССР в вечность канул.

Тот ветер звали «перестройка».

Как нужно перестроить СССР?

За это прорабам Кремля двойка,

Везде волнения, а в Баку расстрел.

Ветер привёл в Беловежскую пущу,

Ельцин, Кравчук и Шушкевич.

Развалили великую страну. А я ищу

Уже три десятилетия державу СССР.

Задул весенний ветер апреля,

Что ждёт постсоветская страна.

Какою выльется новая неделя,

Какие к нам придут времена.

Напомни, волшебная скрипка,

Мотивы молодости любви.

Какая там допущена ошибка,

Когда я для тебя слагал стихи.

Струна её завышено звучит,

Издавая голос сердца моего.

Оно в груди неровно стучит,

От слёз рыданий духа твоего.

Я весь во власти скрипки,

Ударов нежного смычка.

Дотяну ли песню до улыбки,

Моего муганского сверчка.

Моё сердце тоскою заныло,

Скрипка зазвенела в уголках.

И прошлое любви всплыло,

В грусти музыки, скрипки тонах.

Бог любит разнообразие,

Нации отличаются расой.

Как в природе многообразие,

Флора различается красой.

Но люди отличаются умом,

Учёный выносит умные идеи.

Кичится превосходством своим,

Какой он, пока не разглядели.

Есть люди со средним умом,

Они разбирают жизни события.

Лучше беседуй со стариком,

О превратностях жизни бытия.

Мелкие умы обсуждают людей,

Кто как живёт, машину, дом имеет,

Такие далеки от событий и идей,

Они ловко языком молоть умеют.

У каждого есть своё прошлое,

Личное, семейное и со страной.

Были в ней гадости и хорошее,

С песнями с гитарною струной.

Всё, что слушал, видел, всё моё,

Шаловливое детство и юность.

Всё делили поровну моё и твоё,

Ходили в школу, отгоняя глупость.

Один был класс детский коллектив,

По сословию друг друга не делили.

Нам не страшен был в жизни негатив,

Мы все друг друга по-детски любили.

Я Гарвард не кончал,

Стихи пришли от Бога.

Всё время истину искал,

А жизнь кругом убога.

Стоишь и не развернёшься,

Жили секретари, прокуроры.

Беден, в люди не пробьёшься,

На твоём пути одни заборы.

Была ли власть народная,

Жили демагоги и стукачи.

Крыша течёт, зима холодная,

Бедняк, ты не бунтуй, молчи.

Писали заявления, отсылали в Москву,

Приходила комиссия, обещали помочь.

Предлагали подписать ответ на жалобу,

Закрывая квартирную жалобу, напрочь.

Вот такая жизнь была при советах,

А власть была народная, неугодная.

Жили не так, как у вождя в заветах,

Жизнь наша нищенская и скромная.

Время спрессовано днями, годами,

Десятилетиями и даже веками.

Не ужиться с обществом, с нами,

И минута имеет власть над телами.

У каждой минуты свой приговор,

Быть или не быть, решает время.

Силён, его не сгубит острый топор,

С человеком идёт его тяжкое бремя.

Бывают радости в особые минуты,

Душа и тело – одно умиротворение.

И нет у тебя повседневной заботы,

Иного в твоей жизни стремления.

Живи сто лет, познай минуты счастья,

Узнай, что подарит одинокая душа.

В безысходные дни твоего ненастья

Пойми, такая жизнь не стоит и гроша.

У каждой минуты свой приговор,

Гони, жизнь, если она тебе отрава.

Не жалей, стреляй по ней в упор,

В минуту рухнула советская держава.

Откуда взялся колокольчик, звеня,

И чем возрадовал он душу мою.

Былые воспоминания создал у меня,

Пришли на пять все, что я люблю.

Странные мысли приходят,

Когда сижу за компьютером.

Пик жизни, старость подходит,

С моими знаниями, характером.

Есть в жизни вашей важный миг,

Постарайся, ты его не пропусти.

Стой подальше от житья интриг,

Старайся в жизни их мимо пройти.

Кто мудрым в жизни не родился,

Тот и в старости знаний не соберёт.

Он в жизни важно раскрутился,

Но таким же тупым он проживёт.

Кто в жизни много ошибался,

Не раз со смертью встречался.

В судах не раз он защищался,

Но мудрость в старости пришла.

Имеешь право жизни наставлять,

Учить хорошим нравам, языку.

Чтоб молодые жизнь могли понять,

Советы не нужны только чудаку.

Четыре года, как нет СССР,

В России новые правители.

Москвою правит новый мэр,

Есть олигархи и телохранители.

И вновь весна в Москве 95 года,

Ветер перемен и новый порыв.

Набирал обороты ОРТ тогда

И его гендиректор Влад Листьев.

Талантливый честный журналист,

Поднялся быстро и сделал карьеру.

Создал ОРТ, с новостями на лист,

За честность представили к барьеру.

Четверо военных и всего один чекист

В его подъезде поджидали жертву свою.

Две пули прогремели, их слышали свист,

И чёрная тень смерти окутала его семью.

Погиб журналист, создатель ОРТ,

Угас России яркий, светлый гений.

Четверть века убийцу ищут во мгле,

Много версий, тёмных разночтений.

Людей травили ядом,

Она традиция востока.

Думал друг, тут рядом,

Травили даже пророка.

Шербет с ядом предложила

Мачеха на свадьбе сына.

Себя и мужа она отравила

И грех на жертву возложила.

Сосуд в шатёр ей подкинула,

Чтоб вину того отравления.

На молодую девушку охранника

Все поверили без сомнения.

Девицу тотчас взяли под стражу,

Посадили для виновных темницу.

Такая несправедливость в обе,

Вскоре откроет тёмную страницу.

Шербет и яд в брачную ночь.

Кто задумал такое преступление,

Какой человек, неуёмная сволочь?

Нить её имеет своё продолжение.

Всегда просил я у Творца

Не ослаблять мой разум.

У мысли есть начало, нет конца,

Её я облечу в любую фразу.

Знай цену искреннему слову,

Что скажешь, услышат небеса.

Исполнить их, достойно Богу,

Творец один, творящий чудеса.

Не ной и не поноси свою судьбу,

Говори всегда на благо народу.

Верное слово для жизни к добру

И радости раннего утра восходу.

Мой разум шагает с чувствами,

Чем сильнее разум, богаче душа.

Идут стихи потоком с мыслями,

А я пишу их смело, не спеша.

Что из прошлого возьмёшь,

Тогда не было интернета.

Гениев из книг прочтёшь,

Слова, любовь из сюжета.

Люблю читать Омара Хаяма,

Поэзия мудрости и назидание.

Двустишия Низами и Саади,

О любви, когда иду на свидание.

Живу я в новый ХХI век,

Вокруг всё отчуждается.

И чудо с собою человек

Несёт, стихами возрождается.

Прошли две крупные эпохи,

Поэзия веков ещё живёт.

Потомки бардов пишут строки,

Их песни никто не отберёт.

В их стихах всё та же жизнь,

Купцы и женщин красота.

Жизнь красива, как твоя мечта,

Одни сюжеты, за роман берись.

Одна лишь разница в веках:

Была любовь, романтика,

О ней писали письма, в словах,

Ныне ждёшь секс от напарника.

Какая здесь любовь, отношения,

Мимолётно, как мыльный пузырь.

Две минуты во власти вожделения,

Тебе на память дамский козырь.