Один и тот же сон снится мне второй раз: будто я отстаю от корабля. Первый раз, вроде, в Куйптауне, где я никогда не бывал, но увидел всё воочию – и бухту Столовую, и корабли у причалов, и город раскиданный у подножия зеленых гор. Я спешу после увольнения на свой надводный корабль, кажется – СКР, на котором мы зашлю в Африку с визитом дружбы. Но в порту, на месте, его не обнаруживаю. Душа уходит в пятки: Боже, я отстал! Как так могло случиться?.. Краска стыда кидается мне в лицо. Такого со мной никогда не бывало!..
После такого сна на целый день обеспечено испорченное настроение. Во второй раз мне приснилось, что я отстаю от своей подлодки. Это происходит здесь, в Эстонии, в Палдиски. Я спешу к причалу и уже вижу её, родимую, с огнеликим гюйсом на баке, и уже ступаю на сходню, а чёрная субмарина, скользя, точно касатка, отваливает от стенки. Моя нога повисает над пропастью. Благо, отойдя пару кабельтовых, подлодка, не погружаясь, становится на якорь. Похоже, это - рейд у острова Вяйке-Пакри. Я кидаюсь догонять её на рейдовом катере. Но – что это? – командир наш, кап-два Косторжевский, видя, как я радостно карабкаюсь по скоб-трапу на борт, отворачивается и не подает мне руки... Снова краска стыда заливает мне лицо...
Днём моё настроение исправляет Вийви. Мы с нею путешествуем пешком по окрестностям Вызу. Она хороший гид. Эстония по богатству флоры и фауны, естественно, не может сравнится со средней полосой России. Однообразный лесной пейзаж разнообразят лишь поляны с темными можжевеловыми кустами, издали похожими на всадников. Вийви влюблена в него - краше нет на свете. Каждой березке, каждому «кадакас» она находит ласковое имя. Я понимаю её: это – Родина!..
К обеду мы возвращаемся в поселок. После обеда – в экипаже традиционный «адмиральский час»; потом я, обычно, встречаюсь с Урхо на шахматной веранде, играю пару партий, а вечером снова - общество Вийви. Урхо льстит мне, утверждая, что я поднаторел в эндшпилях: это моё слабое место. Возможно, он «ревнует» шахматы к Вийви.
Сегодня подходя к шахматной веранде, я заметил там необычное скопление народа. Среди пестрых одежд отдыхающих, мелькали синие воротники моряков и промаслянные робы рабочих-судоремонтников, нагрянувших из мастерских поселка Кясму. Некоторые из любопытных стояли на спинках сидений; сквозь заросли дикого винограда заглядывали через головы и плечи впередистоящих. Урхо с кислым видом маячил в отдалении.
- Нагрянул чемпион мира Каспаров? – пошутил я, подходя к нему. - Или лектор из всесоюзного общества «Знание»?
- Лектор, но не из общества, - ответил финн. – Послушайте, капитан, и поймёте!..
Подойдя ближе, я обнаружил, что в центре круга, опоясовшего веранду, действительно кто-то громко и горячо читает лекцию.
- ...Товарищи, я еще раз повторяю: благодушествовать нельзя! – звонкий срывающийся голос можно было принять как за женский, так и за мужской. – Эстонцы образовали Народный Фронт не для того, чтобы ограничиться экономической независимостью от Советского Союза, они пойдут на полное отделение. Понимаете?! Как Финляндия в 1918 году. Это записано у них в программе. Ленин в своё время пошёл на предоставление независимости финнам из тактических соображений. Но сейчас другие времена. Если эстонцы отделяться, они закроют русские школы, детские сады, повыгоняют с работы всех, кто не знает эстонского языка, отбирут квартиры, дачи. Дойдет до того, как в 40-м, перед войной, в Кадриорге будут вешать к каждому революционному празднику русского солдата или матроса. Этого вы хотите? Кто забыл, что фашиствующие элименты сожгли на костре матроса Никонова?!.. Мы, русскоязычные, должны сплотиться и противопоставить их Народному Фронту свой фронт – Интернациональное Движение!.. Русских в Эстонии 50 процентов, если не больше. Есть и другие национальности. Мы обязаны остановить эстонский сепаратизм!..
По толпе прибоем прокатился шумок. Заглушая оратора, послышались реплики:
- Во, режет, бес! Никого не боится!
- А что, правильно причёсывает «куратов»!
- Точно! Давно пора их давить! Самостийность им подавай, чухна нечесанная!..
- А кто это, ребята? Откуда приехал? – допытывается кто-то сзади.
- Из Таллинна, Лёва Каганович, - поясняют ему. - Не слышал? Теперь услышишь! По всей Эстонии ездит мужик, поднимает людей в Интерфронт.
- Да знаю я его, - вмешивается кто-то ещё. – У нас, в «Эстрыбпроме» работает, в лаборатории, воздух на загазованность проверяет. Работёнка – не бей лежачего! Умеют эти евреи устраиваться!
- Ну, вы! – поднимается в защиту несколько голосов. – Он правильно говорит! «Кураты» покажут ещё себя. Палец в рот не клади!
- Всё певческие праздники организовывают, вишь куда повернули – на выход из Союза!
- На них не одного такого лидера надо – три!..
- Да тише вы! Дайте послушать, - подпрыгивая, просит кто-то из задних рядов.
Народ притихает.
- ... а кто у них руководит Народном Фронте? – снова доносится хрипловатый и вместе с тем писклявый голосок. – Киты! Сависаар, Марью Лауристин, Энн Пыльдроос, Хейнтс Вали... Кто они такие? Художники, писатели, коммунисты... Их взгляды далеки от коммунистических идеалов, как Луна от Земли! Это – перерожденцы!.. А старики – Вяйно Вяльяс, Арнольд Рюйтель, Силлари, Арви Роотс, те куда смотрят? А туда же! Скромненько помалкивают, делают вид, что ничего существенного в Прибалтике не происходит. Что же мы, русскоязычные, будем молчать?.. Нас здесь представляют оккупантами, а наши отцы кровь проливали, защищали Эстонию от фашистов. Да и мы сами приехали сюда не на блины – кто по распределению после техникума, кто по путевке комсомола! Ехали как в равноправную республику, а что теперь – будем превращаться в эмигрантов?! Выходит, бросай всё – работу, квартиру, и начинай всё сначала. Так диктуют господа из Народного Фронта. Не-ет уж, дудки! Мы никуда не уедем! Эстония была и будет советской! Эстония будет интернациональной! Никакой им самостийности!.. Чем попахивает лозунг «Эстония для эстонцев», мы уже знаем хорошо. Был однажды такой лозунг – «Германия для немцев». Куда он привёл? Помните?!..
- Правильно! Пора рога обламывать! – выплёскиваются голоса.
- Вы, товарищ лидер, говорите, что надо делать конкретно!.. Вам в Таллинне там виднее! – басит кто-то рядом.
– Давай команду, Каганович! Пойдем за тобой не задумываясь!..
- ... Народный Фронт ищет точку опоры у западных держав, - продолжал лидер Интердвижения, стараясь перекричать голоса. – Заигрывает с Америкой, с Германией, со Швецией, говорят даже, что где-то сидит уже готовое новое правительство. Так проститутка ищет, кому повыгодее продаться! Но эти молодчики забыли, что Эстония сама добровольно присоеденилась к Советскому Союзу. Так что правда на нашей стороен! Мы тоже срослись с Эстонией, полюбили её... Для нас также дороги идеалы интернационализма! Кто не хочет отсюда уезжать, кто хочет, чтобы Эстония и впредь оставалась советской республикой, прошу всесторонне поддерживать Интердвижение. Подходите к секретарю, ставьте свои подписи. Не бойтесь, это - не партия, как некоторые могут подумать, никаких заявлений подавать не надо, никаких анкет заполнять не надо. Одной подписи достаточно. Координационный центр будет регулярно выходить в эфир, издавать газету, отстаивать интересы русскоязычного населения. Так что, следите за нашими сообщениями, выходите на митинги, на манифестации. Ильич учил: «та революция чего-нибудь стоит, которая умеет защищаться»! Кто желает материально поддержать Интердвижение – милости просим, подойдите к секретарю...
К столу, за которым восседала женщина-секретарь, протиснулось несколько человек. Остальная толпа стала растекаться ручейками. Так всегда случается, когда призывают куда-то вступать, вносить деньги. К тому же по рядам снежной порошей метнулся шепоток:
- Смотрите! Милиция уже нарисовалась!..
В конце зеленой улицы, действительно, споро вышагивал милиционер со сбитой набекрень фуражкой. Он подшел к веранде, на которой быле уже не густо - с десяток человек. Лидер Интердвижения вытирал вспотевший лоб мятым носовым платком, отвечал на вопросы, поворачивая голову налево-направо. Выглядел он лет на сорок: тучен, круглолиц, в глазах интеллект шахматиста средней руки. Пожилой милиционер, подойдя, пометавшись взглядом, скользнул по моим офицерским регалиям; немного волнуюсь, обратился к тем, кто окружал Кагановича:
- Кто стесь провотиль митинг? Кто таваль разресение, курат?!
Лев Каганович, несмотря на свою тяжеловесность, резво вскочил:
- А вы что, вправе запретить?
- Та! Несанкцонирофанный митинг запресяется! Все снают это, курат!
- А это вовсе не митинг, -Лев Каганович высокомерно усмехнулся, кривя малиновые губы. – Протокол не ведётся, никакой резолюции не принимается. Так что можете быть спокойны, дорогой страж порядка!
- Тогта зачем стесь собиралься столько лютей? – не успокаивается деревенский детектив.
- Значит, людям захотелось поговорить за жизнь или о новостях спорта. Может - в шахматишки перекинуться. Это тоже запрещено?
- Я снаю, какой шахматиски вы стесь играль! – отдувается старик-милиционер, снимая фуражку.
- Значит, и у эстонцев есть свой унтер-Пришибеев!.. Не знал! – откровенно издевается Каганович. – По-вашему, русскоязычное население в Эстонии лишено всяческих прав?! - Он явно желал бы спровоцировать милиционера на необдуманный поступок. – Давайте-ка спросим, например, у этого морского офицера, - лидер Интердвижения, кивает в мою сторону. – Он подтвердит мои слова!
Все головы поворачиваются в мою сторону. Ретироваться позно. Сзади стоит Урхо.
- Все правильно, - говорю я в воцарившейся тишине, - если не считать, что термин «русскоязычное население» выбран неудачно. Эстонцы давно – от мала до велика – выучили русский язык и тоже могут считаться русскоязычным населением. Абракадабра получается, товарищ лидер!..
Лев Каганович открывает красный рот, не зная, чем возразить.
- Как... это понимать, товарищ капитан-лейтенант? – тягуче выдыхает он.
- В прямом смысле. Ошибки в терминологии ведут к краху всего
предприятия. Так что, ваше Интердвижение априори обречено.
- Что вы такое говорите? – бубнит Каганович. – С чьей подачи этот текст?
- В общем-то, это не я говорю. Наблюдение принадлежит Конфуцию.
- Ах, этим Конфуцием ещё моя бабушка аргументровала! – парирует лидер, изучая меня взглядом. – Поконкретнее-то у вас ничего нет!
- Изречение вами любимого Ленина: «Самое большое завоевание социализма – право наций на самоопределение»! Как оно вам?
Лев Каганович, подрагивая губами, ищет, что сказать; в эту минуту он смахивает на жирного сома, глотающего воздух. Милиционер, глядя на него, устало усмехается, надевает фуражку.
Лидер Интредвижения сжимает губы в нитку. Нитка получается довольно толстая.
- А ещё офицер Советской Армии! – цедит он, проходя мимо меня и уничтожая взглядом. – Защитник отечества, называется!.. – Найдя , что этого не достаточно, резко оборачивается, зло кидает: - Посмотрим, что они сделают с тобой, когда откачнуться от Союза! Первого повесят на том дубу!.. Идёмте, Раиса Михайловна! – призывает он полную секретаршу и тихо роняет в мою сторону: - Преда-атель!..
Из-за шахматного столика поднимается чернобровая смуглянка с морковными губами. На ней дорогое заграничное платье, наверно, муж ходит в загранку. Проходя мимо, она спрашивает у меня с коварной женской проницательностью:
- Значит, уже кого-то защищаем, капитан?!.. Жену, детей?..
Лидеры Интердвижения идут к стоянке автомашин, садятся в «Москвич-412». С ними еще двое – мужчина и женщина. «Москвич», погазовав вхолостую, отчаливает.
Милиционер садится на лавку, снимает фуражку. Затем подаёт мне мягкую руку.
- Вы все правильно говориль, молотой человек! Я так не умел...
Я расставляю фигуры.
- Может быть партейку?
- Нох, не могу, слузба! – деревенский детектив надевает фуражку. – Тругой рас. Вот вам уже есть партнер, - кивает он на подходящего к веранде Урхо. – Бальсой сахматист, гроссмейстер!..
Урхо, слышавший всю перепалку мою с Кагановичем, мной не восторгается, как милиционер:
- Ну, что, капитан? Всыпал вам жару лидер Интредвижения?!.. – он садится на своё привычное место. - Вашей гипотезе на счет свободной Эстонии шах и «вилка» на королевском фланге!..
- Зато мы с вами не в цейтноте, как они!..