Анна.
Сижу на диване в тёплой гостиной.
Здесь очень уютно: тёплый свет ламп, мягкие кресла и длинные, во всю стену, стеллажи, на которых пестрят корешки книг. По комнате расплывается аромат крепкого чая с мёдом.
На мне махровый халат, который велик на несколько размеров. От него приятно пахнет мужским парфюмом.
Скручиваю волосы в жгут, выжимая из них воду на полотенце.
В углу мягкого ковра играют дети: Матвей показывает Маше свои игрушки. Она сосредоточенно слушает его, теребя в руках маленькую пластиковую фигурку, а он с гордостью рассказывает ей про каждого своего солдатика и машинку. На Машином наивном детском личике наконец расцветает искренняя улыбка.
Егор, сидящий напротив в кресле, осторожно переводит взгляд с меня на Машу и обратно. В его глазах – сочувствие и тревога.
Я понимаю, что он хочет узнать подробности, и, наверное, даже имеет на это право. Ведь мы с дочкой сидим в его доме, потому что наш папа выгнал нас на улицу.
Вышвырнул под дождь, словно мешки с мусором, ненужный хлам.
Что ж, освободил себе пространство для новой жизни, как и обещал.
Избавился от нас, как от старых тумбочек, которым на замену нашёл что-то более привлекательное.
– Анна, а вы…
– Егор, спасибо вам… – начинаем мы говорить одновременно, и так же одновременно и смущённо смолкаем.
– Нет, не стоит благодарностей.
– Вы так выручили нас. Даже не представляю, что бы я делала без вашей помощи. Скакала бы по соседям с ребёнком на руках, наверное.
– Да бросьте! – Пожимает он плечами.
А глаза у него такие тёплые. Человечные.
И взгляд очень добрый и обволакивающий.
– Я рад, что оказался рядом, – улыбается Егор. – Тем более прекрасно понимаю, как вам сейчас нелегко.
– Нелегко? – Горькая усмешка вырывается из меня. – Это мягко сказано. Меня словно через мясорубку пропустили. Поверить не могу… Мой муж в считанные дни стал совершенно другим человеком. Я больше не знаю его. Абсолютно. А знала ли когда-то?
Я вздыхаю, не зная, что ещё сказать.
Рассказывать практически незнакомому человеку о своей беде – это нормально?
Но в то же время я чувствую, что больше держать это в себе не могу. Внутри слишком много боли, которая никак не находит выхода.
А у Егора такой взгляд, будто он готов слушать.
– Витя сказал, что уходит. Уходит к другой женщине. Она беременна от него.
– Правда? – Глаза Егора становятся круглыми, как две пятирублевые монеты.
– Да, и он велел мне уйти, – продолжаю я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. – Велел освободить дом. Я пыталась с ним поговорить, но он просто вытолкал меня и Машу за дверь. Я не знаю, что делать теперь. Обсужу всё с адвокатом, но, кажется, я наломала дров. Всё рушится, и мне так страшно за Машу, за себя, за наше с ней будущее. Ещё неделю назад всё было хорошо, а теперь… Как-то так.
Егор кивает, внимательно слушая меня.
– Я понимаю, о чём вы говорите. После того как… – Он прочищает горло, останавливаясь на полуслове, а потом продолжает: – Когда мы с Матвеем остались вдвоём, у меня тоже было ощущение, что земля уходит из-под ног. Но со временем… Нет, не то чтобы оно забывается совсем, но со временем ты учишься с этим жить. Жить заново, по новым правилам.
– Маше нужна стабильность, а у нас всё так шатко.
Егор подаётся вперёд, в его голосе появляется твёрдость:
– Анна, вы со всем справитесь. Вы же ради Маши всё это делаете, верно?
– Да. Я не привыкла легко отказываться от того, что для меня важно, но мне кажется, что все мои попытки удержаться на плаву только усложняют ситуацию.
– Вы всё делаете правильно, – уверенно отвечает Егор. – Главное – не опускать руки и не бояться принимать помощь. Послушайте, если хотите, оставайтесь у меня на ночь. Гостевая комната свободна, там большая удобная кровать. Маше нужно отдохнуть, да и вам не помешало бы.
– Егор, я… Нет, я не могу вас стеснять. Вы уже и так сделали для нас слишком много.
– Это не проблема, правда. Просто оставайтесь, пока не решите, что делать дальше. Маше нужно место, где она будет чувствовать себя в безопасности.
Я колеблюсь, но в глубине души понимаю, что он прав. Я настолько устала, что сама мысль о том, чтобы снова выйти на улицу в этот адский дождь и холод, вызывает тревогу и приступ тошноты.
Смотрю на Машу – она тоже зевает, и глазки осоловелые.
Моя малышка… Она столько пережила сегодня, и всё из-за нас с Витей.
– Не переживайте, – мягко перебивает Егор мои сомнения. – Вы сейчас на эмоциях. А завтра проснётесь с холодной головой и обязательно найдёте выход из этой ситуации. Сегодня просто позвольте себе отдохнуть. Вам явно нужно восстановить силы.
– Спасибо. – Тихо отвечаю я, чувствуя, как сердце щемит от благодарности.
Мы молчим, наблюдая за играющими детьми. Маша что-то весело рассказывает Матвею, и тот заливисто смеётся.
Его смех такой заразительный, что мы с Егором тоже начинаем улыбаться.
– Я не часто вижу его таким весёлым, – говорит Егор, с любовью глядя на сына. – Он вообще-то очень серьёзный мальчик.
– А где мама Матвея?
На лицо Егора набегает мрачная тень, но уже спустя пару секунд он возвращает себе прежнее спокойствие.
– Мы теперь с Матюхой вдвоём справляемся, – отвечает он негромко. – И знаете, у нас вроде бы неплохо получается. Так что и у вас получится!
Я киваю, понимая, что дальше спрашивать не стоит.
Это явно не моё дело. А топтаться по мозолям человека, находясь у него в гостях, – это уж совсем моветон.
– Ладно, нам и правда стоит отдохнуть, – поднимаюсь с дивана, придерживая разъезжающиеся в стороны полы халата. – Машенька, пора спать.
– Ну мам! Я хочу ещё немного поиграть…
– Пойдём, я включу тебе проектор, – Егор тоже встаёт, предлагает Маше руку. – Он показывает планеты. Ты любишь космос?
– Люблю! – Маша доверчиво вкладывает свою ручку в протянутую ладонь.
Следуем за Егором на второй этаж в небольшую, но уютную комнату.
Он включает проектор. Стены и потолок тут же раскрашиваются космическими пейзажами.
– Спите спокойно. Если что-то понадобится, я рядом, через комнату.
– Спасибо.
Егор уходит, прикрыв за собой дверь.
Я укладываю Машу, и она мгновенно засыпает, подложив ладошки под щёчку.
Смотрю на её личико. На носик-пуговку, который мерно втягивает воздух. На подрагивающие во сне длинные реснички. На завитки волос, обрамляющие лобик.
Нет, всё у нас получится. Иного варианта я даже не допускаю.
С этой мыслью я ложусь рядом с дочкой, укрываю нас одеялом и, прислушиваясь к дождю за окном, проваливаюсь в сон.