Глава 2

На закате маленькая процессия прибыла в Керкборо. Ворота все еще были открыты, но Жильбер направил коней к крепости, возвышавшейся над городом. Ровена восприняла багровый свет заходящего солнца, заливший высокие стены, как предзнаменование того, что она скоро окажется в аду.

Во время двадцатипятимильной поездки Жильбер счел за лучшее придержать язык, но Ровена дошла до такого состояния, когда ей было все равно, как откликнется сводный брат на брошенные ему в лицо обвинения. Пусть по закону он оставался ее опекуном, никто и ничто на свете не могло ее заставить подчиняться человеку, достигшему своей цели неправедным путем. И если бы не мать, девушка давно нашла бы способ улизнуть и добраться до своих владений. Сегодня ненависть ее так возросла, что она вполне могла бы посягнуть на жизнь Жильбера. Но в случае неудачи матери придется плохо в руках сводного брата. Ровена не допустит, чтобы Энн страдала. Довольно она претерпела от Хьюго д’Амбре!

Теперь стало ясно, почему их с матерью разлучили сразу же после гибели отца. Если бы Энн и Ровена сумели спастись и сбежать вместе, они, несомненно, получили бы помощь от одного из влиятельных магнатов, враждебно настроенных к Стефану. Правда, Ровене наверняка пришлось бы выйти замуж за одного из них, чтобы защититься от Хьюго, но по крайней мере она имела бы возможность выбора.

Однако сейчас все это уже не важно. Она здесь и завтра ляжет в постель гнусного старикашки. Если бы только… Господи, как часто эти неотступные мысли посещали ее!

Если бы только отец не так сильно любил ее… Ровена уже в четырнадцать лет была бы женой и хозяйкой замка, подобно многим девушкам знатного рода. Ее обручили с благородным человеком. Он бы подождал с осуществлением брачных прав, пока девушка не войдет в возраст, когда сможет вынашивать и рожать детей. Но Уолтер не желал искушать жениха ее расцветающей красой и боялся так скоро расстаться с единственной дочерью.

О, если бы только он сам не бросился в бой против армии д’Амбре, возможно, и по сей день был бы жив. Конечно, Хьюго осадил бы Тьюэрс, но еще оставалась возможность скрыться и отправиться ко двору Генриха или одного из лордов, его сторонников.

Если бы только Матильду не лишили короны… если бы только Генрих стал королем… если бы только Жильбер сдох! Но сейчас уже слишком поздно, даже если ее мечты осуществятся. Она в крепости Лайонза, попала к нему в лапы и, кроме того, дала слово выйти замуж. Даже если Жильбера не будет, Годвин непременно женится на ней, хотя бы из-за приданого.

Вне себя от отчаяния, Ровена поднялась по лестнице в парадный зал. Похоже, Жильбер не лгал, расписывая богатства Лайонза. Проходя через двор, Ровена заметила девять тяжеловооруженных рыцарей, а башни и стены кишели солдатами. В зале оказалось еще несколько рыцарей. Столы были накрыты тонкими скатертями и уставлены золотой и серебряной посудой. Даже на стенах, украшенных искусными вышивками, висело красивое, но бесполезное оружие из золота и серебра, выложенное драгоценными камнями.

Крепостные деловито сновали туда и обратно, разнося блюда. На одного гостя приходилось двое слуг, но на последних Лайонз, очевидно, не собирался тратить деньги. Об этом красноречивее всяких слов говорили лохмотья, грязноватые трясущиеся руки и затравленные взгляды. Очевидно, они смертельно боялись, и не зря: не успела Ровена дойти до возвышения, где восседал Лайонз, как на ее глазах трем слугам без всякой причины отвесили подзатыльники, а четвертого избили так сильно, что бедняга рухнул на пол и остался недвижим.

Ровена в страхе замерла, но Жильбер нетерпеливо подтолкнул ее. В этот момент рыцарь, пинавший упавшего слугу, заметил, что за ним наблюдают, и приветливо улыбнулся девушке. Ни смущения, ни раскаяния. Он просто улыбнулся.

Ни для кого не было секретом, что в отсутствие дам мужчины ведут себя немногим лучше животных. Но здесь находилось немало женщин, вероятно, жен рыцарей, служивших у Лайонза. По-видимому, никто не обращал на них особого внимания, что яснее ясного говорило о характере человека, за которого ее собирались выдать замуж. Справедливо подмечено: каков хозяин, таковы и слуги.

Ровена старательно отводила глаза от хозяйского стола, оттягивая насколько возможно решающий момент. Но Жильбер остановился и стиснул ей руку. Девушка была готова ко всему, однако при взгляде на владельца Керкборо едва не закричала, охваченная невыразимым ужасом. Она невольно попятилась, и пальцы Жильбера больно впились ей в кожу. Действительность превзошла ее худшие ожидания. Восседавший во главе стола старик походил на живой труп: нездорово белая, как у гусеницы, кожа, испещренная глубокими морщинами, седые реденькие волосенки и согнутая под бременем лет спина. Он так горбился, что, встав, оказался не выше Ровены. Яркое шелковое сюрко[2], отделанное по вороту и проймам дорогим мехом, отнюдь не украшало его, наоборот, он выглядел еще смехотворнее и уродливее. Белки глаз отливали желтизной, один зрачок закрывало бельмо. Выяснилось, что Годвин почти слеп, поскольку для того чтобы хорошенько разглядеть невесту, ему пришлось едва ли не столкнуться с ней нос к носу. При этом он дохнул ей в лицо таким смрадом, что Ровену чуть не вырвало. Ущипнув ее за щеку скрюченными пальцами, он мерзко захихикал, показывая беззубый рот. К тому же стало ясно, что он еще и глух как пень: Жильберу пришлось почти прокричать полагающиеся в таких случаях приветствия. Девушка воспользовалась этим как последней возможностью спастись и попробовала уговорить брата отступиться, пока не поздно:

– Пожалуйста, Жильбер, не делай этого, я ничем не заслужила такой участи. Если тебе непременно нужно выдать меня замуж, выбери кого-то другого, любого, только не…

– Замолчи, – прошипел он. – Дело сделано, и я дал слово.

Еще до того, как получил ее согласие?

– У нас еще есть время все исправить и уехать с миром.

– Ни за что! Лайонз единственный, кто согласился на все мои условия.

Его условия. Его выгода. Его прибыли. Подумать только, она унизилась до просьб, и все впустую. Эту безмерную жадность ничем не насытить. Но больше она никогда не опустится до подобного, ибо один лишь Господь милосерден. Мужчинами движут исключительно алчность и похоть.

Обернувшись к Жильберу, Ровена откинула голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза, и спокойно, почти бесстрастно предупредила:

– Советую поберечься, братец, если не хочешь получить в спину нож. Клянусь, что мой кинжал найдет свою цель и при первой же возможности я прирежу тебя, как свинью, за все, чему ты подверг меня.

– Не мели чушь, – пробормотал он, всматриваясь в нее. Должно быть, что-то в ее взгляде убедило Жильбера, что сводная сестра не шутит и не бросает на ветер пустых угроз. – Ровена! – потрясенно прошептал он, шагнув к ней.

Но девушка уже отвернулась и, подозвав слугу, велела проводить ее в отведенную для нее комнату. Если бы Жильбер или лорд Годвин попробовали остановить Ровену, та, вероятно, дала бы волю своему гневу. Но ни тот ни другой не двинулись с места, и девушка остановилась перевести дух только на каменной темной лестнице, ведущей к комнате в башне, где ей предстояло переночевать. Горькие слезы о напрасно загубленной жизни хлынули по щекам, и тишину нарушили сдавленные рыдания.

Загрузка...