Он очнулся от мелкой и постоянной тряски. Первое, что бросилось в глаза, были проплывающие мимо верхушки деревьев. Почему-то очень сильно болела голова в затылочной части. Ему захотелось ощупать её в этом месте, но руки не повиновались. Они оказались связанными спереди. Оглядевшись, мальчик понял, что лежит на дне запряжённой повозки. Он медленно поднял руки к голове и кончиками пальцев прошёлся по шее и волосам. Вся правая часть затылка распухла и кровоточила.
«Это меня ударили по голове дубиной!» – промелькнула мысль, а память тут же услужливо напомнила о последних событиях.
Они были страшными.
Тело его конвульсивно дёрнулось, глаза мгновенно наполнились слезами, рыдания вырвались наружу.
– Ну вот, кажется, малец оклемался! – произнёс впереди чей-то скрипучий голос. – Хоть какие-то деньги за него получим от ярла Тейта, а то я уже стал думать, что он по пути окочурится.
– Ты знаешь, Бангс, а мне жаль этого ребёнка.
– А что его жалеть, он для нас совсем чужой! – снова проскрипел первый собеседник.
– Ты только подумай, мы перебили всех, кто был на корабле! И отца убили у него на глазах.
– Так ведь тот своим мечом снёс голову ярлу Сёрли! Ещё хорошо, что шнека с лучниками успела подойти в разгар сражения, а то нас могли всех и перебить!
– Не говори глупостей! Наших людей было в три раза больше!
– Зато они дрались насмерть!
– Вот её они и получили! Хотя не все! Раненых ярл Тейт подобрал. Он их в рабство продаст где-нибудь в окрестностях Киля. Только не понимаю, зачем он этого мальчонку от пленников отделил, нам отдал и заставил везти в Тротмани, – не понимаю. Это какая ж даль!
– Тебе не всё равно, Хлив? Нам главное, что ярл всегда хорошо платит.
– А мальца мне жаль! Не сомневаюсь, что его ожидают ужасные мучения и страшная смерть!
– Ну уж коли ты такой жалостливый, то придуши его, избавь от мук!
– Я не могу это сделать, Бангс, он всего лишь беззащитный ребёнок! Да и ты тогда деньги за него потеряешь. Ярл Тейт ничего не заплатит!
Оба замолчали, думая каждый о своём.
Всё дальше и дальше удалялась по суше вглубь материка повозка, увозя в неведомые края морских разбойников и лежащего на её дне сына воеводы Корлина.
Солнце медленно опускалось за темнеющую справа громаду лесного массива. Тихо поскрипывало колесо на передней оси. Две широкие мужские спины плавно раскачивались в такт неровному движению.
И невдомёк было пиратам, что мальчик понимает всё, о чём они говорят меж собой.
Ему пригодилось то, что в доме воеводы всегда звучала иноземная речь. Торговать приплывали свеи, франки, даны и иногда италийцы, со всеми нужно было находить общий язык. А потому, думая о будущем своего сына, брал его воевода с собой на переговоры и на пиры, усаживая подле толмача. Как губка впитывал мальчик чужие слова и фразы, а также новые сведения и знания, привезённые издалека. Его любознательность и упёртость в изучении языков доводили толмачей до бешенства. Но именно благодаря этим качествам он осваивал их на удивление быстро.
И вот теперь, лёжа в повозке со связанными руками и ногами, понимая язык своих врагов, он не мог ничего изменить в своей судьбе. Ему очень хотелось выть и плакать от горя и отчаяния, но вместо слёз его душила дикая злоба.
И всё же он ждал, терпеливо ждал чего-то, надеясь на лучшее.
А повозка катилась и катилась по нескончаемым разбитым дорогам, оставляя после себя только след от колёс.
Каждый уходящий день, проведённый в пути, мало чем отличался от предыдущего.
Единственным послаблением, на которое вскоре пошли Бангс и Хлив, стало то, что они развязали ему ноги и разрешили сидеть на повозке и даже идти за ней, а не лежать беспомощным кулём. Предусмотрительный Бангс на всякий случай закрепил на шее мальчика лёгкий металлический ошейник с верёвкой, а второй конец её привязал к своей ноге.
Заночевав в очередной раз в какой-то маленькой деревушке, повозка покатила дальше.
Наступившее утро неожиданно принесло с собой перемены. Как понял мальчик из разговоров между пиратами, до конца их путешествия осталось всего полдня пути.
Когда солнечный диск начал снижаться по небесному своду, вдалеке показались какие-то строения.
– Ну вот и Тротмани! – воскликнул Хлив, увидев вдали дома и многочисленные деревянные постройки.
– Что ж, передадим мальца старосте, как велел ярл Тейт, немного отдохнём и направимся в Хаммабург. Там нас уже будет ждать шнека.
Бангс сразу направил лошадь к открытым настежь воротам в высоком заборе, окружающем самый большой дом, не сомневаясь, что там живёт фогт – староста деревни.
Завидев приближение повозки, из двери дома во двор вышел высокий седовласый мужчина с крупной нижней челюстью и каким-то вытянутым вверх черепом. Вслед за ним высыпала толпа слуг, с большим интересом глазеющих на прибывших незнакомцев.
– Я староста деревни. Моё имя Асвед. А кто вы? – Отрывистые фразы, произнесённые резким картавым голосом, заставили вздрогнуть мальчика, но не произвели никакого впечатления на пиратов.
– Вот и хорошо! Ты нам и нужен! – ухмыльнулся Бангс, медленно слезая с повозки и разминая затёкшие ноги. – Нас прислал ярл Тейт. Не знаю зачем, но он велел передать тебе вот этого мальчишку. Мы захватили его на лодье русов в Варяжском море.
– Что ещё сказал вам ярл?
– Он обещал, что ты нас приютишь на несколько дней, позволишь отдохнуть в своём доме после дальней дороги, а потом снабдишь едой и отправишь обратно! – вступил в разговор Хлив.
– Так и будет! Идите за мной. Мои слуги займутся лошадью и этим маленьким русом. – Староста махнул рукой слугам, а сам направился в дом.
Бангс и Хлив последовали за ним.
Двое мужчин ухватили ребёнка под локти и потащили за угол дома, где он увидел десяток больших металлических клеток. Они все были пусты.
Слуги ловко сняли с его шеи ошейник вместе с привязанной верёвкой и, широко распахнув дверь одной из клеток, вбросили внутрь размякшее и ослабленное тело.
Всё это было проделано быстро, слаженно и совершенно равнодушно. Сразу стало понятно, что этим людям часто приходится заниматься такими делами.
Загремели хитроумные железные запоры, и наступила тишина.