Занятия длились почти всю световую часть дня с небольшими перерывами для приёма пищи и ополаскивания тела в реке.
Вода спасала не только от жары. Полученные многочисленные ссадины и царапины разъедало едким потом, и они быстро загнивали. Баррос понимал это, изредка останавливая занятия и отправляя всех окунуться в реку, а потом смазывать раны целебной мазью, которую специально держали в небольших горшках.
Разное деревянное оружие кучами лежало на берегу. По команде учителя дети несколько раз за день меняли мечи на копья, секиры, булавы и дубины. Их учили отбиваться с помощью щитов, камней, палок и просто голыми руками. Сотни и тысячи раз повторялись одни и те же приёмы, удары, блоки, прыжки и падения. Движения становились уже бессознательными. А Баррос заставлял повторять их снова и снова. От многочисленных ударов тело каждого ребёнка превратилось в один сплошной синяк. Учитель даже смеялся, что у него теперь есть десять кусков мягкого мяса для жарки.
Год промелькнул совершенно незаметно. Дни летели длинной однообразной вереницей в постоянных тренировках и поединках с разными противниками. Дети потеряли счёт им. Уже давно никто из мальчиков не падал без сил после занятий от усталости на тюфяк. Тела юных гладиаторов налились силой, окрепли и легко переносили удары деревянного оружия.
После вечернего приёма пищи ребята устраивались на террасе или на широкой лестнице, ведущей вниз. Им было запрещено заходить в чужие казармы и общаться с другими детьми. Лучники на вышках не спускали глаз с маленьких рабов-гладиаторов и даже ночью при свете факелов бдительно несли вверенную им сторожевую службу.
Рус, лежа на своём тюфяке по соседству с Асомо, привычно смотрел на отражающиеся отблески огня факела на стене.
– Утром нас увезут отсюда! – Шёпот Асомо вывел мальчика из задумчивости.
– Откуда ты знаешь?
– Вечером я слышал, как Баррос сказал одному из учителей, что он закончил свою работу, и ланиста отпустил его в город отдохнуть и развлечься. Ему осталось только передать нас какому-то Флору. Тот утром приедет в школу.
– Неужели кому-то продадут?
– Не думаю. Ты разве забыл о том, что говорил ланиста? Ведь из нас хотят сделать элитный отряд! А пока мы – всего лишь хорошо подготовленные бойцы.
– Что же с нами будет? – Рус не на шутку разволновался.
– Мне кажется, что этот Флор продолжит наше обучение.
– И куда нас повезут?
– Я, как и ты, пока ничего не знаю. Завтра будет трудный день. Спи.
Оба замолчали, думая каждый о своём и надеясь на что-то хорошее.
Сон пришёл незаметно.
После завтрака Баррос не повёл, как обычно, детей на берег реки. Он велел Асомо построить их во дворе и ждать.
Вскоре со второго яруса вниз во двор неспешно спустились ланиста Мёрд, учитель Баррос и какой-то широкоплечий поджарый человек. Они остановились напротив выстроенной шеренги детей, и все увидели, что у незнакомца вместо левой руки култышка ниже локтя, а ноги и тело изуродованы многочисленными шрамами. Первым заговорил ланиста.
– Вы прошли обучение под руководством нашего лучшего учителя Барроса и теперь прекрасно владеете своим телом, способами ведения поединка, а также всеми видами оружия. Но оно учебное, деревянное, пусть по весу и не отличается от боевого. – Мёрд замолчал, обводя взглядом поочерёдно каждого из мальчиков. – Теперь пришла пора занятий с настоящим оружием! Вас отвезут в другую школу. Она находится совсем недалеко отсюда. Вашим учителем будет он. – Ланиста положил руку на плечо незнакомого детям мужчины. – Его зовут Флор. Он страшный человек. Иногда я сам боюсь его! Ну а с Барросом и с этой школой вы расстаётесь навсегда!
Баррос, стоявший совершенно неподвижно с опущенным в землю взглядом, неожиданно улыбнулся и произнёс:
– Хочется верить, что моя учёба пригодится вам, а некоторым спасёт жизнь. Я знаю, что каждый мечтает о свободе. Редко кто её получает, но всё равно нужно надеяться, тренироваться, сражаться и терпеливо ждать своего счастливого случая. И он может наступить. Верьте в это! Прощайте!
Мёрд и Баррос, бросив последний взгляд на ребят, направились в сторону лестницы большого дома.
С детьми остался Флор.
Негромким, но очень твёрдым и жёстким голосом он приказал им идти к воротам, где их уже ждали две запряжённые открытые повозки и четверо охранников-лучников на лошадях.