Он шёл и шёл, по тропинке, в этих пустынных местах. Выискивал, и находил малейший след- притоптанный цветок, след от катков, место на гравии, где ставили тяжкий груз. Как шли его побратимы с гранитными гробами на плечах, все шестеро… Те, с которыми он преданно служил Элле-повелительнице, и видел, как волхв Рамид и его уноты Пакал и Зенд уводили их, Бессмертных, в дальнее урочище. Смотрел, с дальнего холма, как Пакал и Унод отрубают головы, а затем останки, поочерёдно, вываривают в громадном бронзовом котле. Как волх Рамид самолично уносит кости в подземелье, а затем и черепа, помещенные в глиняные корчаги.
Всё его друзья не сопротивлялись велениям волхвов, а он, Тивда, не захотел! Нет, не захотел! Отчего он должен ждать Конца времен, и Воскрешения, и лежать покрытый паутиной в тёмной пещере? Он желал помогать людям, а для начала помочь побратимам. Он должен решиться, и воскресить их. Никто из Бессмертых не мог умереть. Надо было лишь соединить скелет и череп, и ждать, ждать, почти две недели, пока кости снова прорастут новой плотью.
Тивда чувствовал, нет, он просто был уверен, что так будет лучше. Всемером они таких дел наделают, столько подвигов совершат! А там, глядишь, явится и Новая Мёртвая Царевна, как всем было обещано. И ей они ещё верой и правдой послужат. Так и утешал себя Тивда.
– Ну, вот, кажется я прошёл все ловушки – тихо прошептал Бессмертный витязь.
И вправду, прошёл мимо ловушек и обошёл с десяток капканов, удавок и самострелов. Он миновал гряду камней, прополз разрушенную арку, обошёл страшные ворота. Чуть было не зажёг факел, да вспомнил, что отлично видит и в темноте.
Так он и спустился ниже и ниже, по нескольким ступеням громадной чёрной лестницы, ведущей ещё глубже, на нижний уровень, в эту давящую на мозги страшную черноту. Он стерёгся, полз почти на корточках, стараясь не задеть ещё более изощрённые ловушки.
Здесь должно быть черным-черно, царила полная тьма для обычного человека. Но для его глаз, глаз Бессмертного, всё было окрашено лишь в разные тона серого. Но, ориентироваться было возможно, тяжкая чернота не могла взять его в плен так просто. Тивда чувствовал себя и здесь повелителем и победителем, а никак не жертвой.
Шёл и шёл, иногла петляя по закоулкам, пока не нарвался на стену, сплошь покрытую надписями. Он прочёл предупреждения, начертанные волхвом Рамидом
– Пугай других, посвящённый, -прошептал Тивда, меня на это не возьмёшь…
Он пошёл дальше и дальше. Шаг за шагом приказывал он сам себе идти вперёд и вперёд, и показалось, именно что показалось, что наконец блеснула та, заветная, обитая золотом дверь… Невероятно могучий и мощный косяк же блистал золотыми вкраплениями в чёрном камне, словно золото пролилось мелким дождём по аспидному граниту.
Тивда тяжко вздохнул предвкушая неизведанное, то, что он сейчас совершит. Глянул на хитрый замок, и усмехнулся.
– Нет, Рамид, такой уловкой меня не возьмёшь… – тихо произнёс он.
Хитрой отмычкой он отпер замок, закрыл за собой дверь, и засов опять упал в те же пазы. Не торопясь, Бессмертный наступал по полированному полу этого убежища, прислушиваясь к малейшему шороху. Торопливость могла погубить всё… Но вот, он подобрался и к ряду саркофагов, в изголовьях которых стояли глиняные корчаги с черепами. Тивда прочёл первую надпись на посудине: « Олин».
Сверху сосуда, по ободу шла другая надпись: « Раз пришёл нас пробудить, ты пред этим помолись». Под ней была другая надпись: « Все мы из колоды Эллы».
Помнил Тивда Олина, прошло ведь всего три года, как шестеро из их Колоды, отправились сюда, в эти дальние пределы. Было тут и для него местечко, один саркофаг стоял пустым.
– Привет вам всем, друзья… Олин, Хвыля, Шакра, Ата, Раста, и ты, Тия… Ничего, я справлюсь, разбужу вас, – прошептал он.
Обернулся, потерял бдительность, скатился вниз и почувствовал, как в тело входит острый наконечник копья. Его грудь была пробито насквозь, дышать мог с трудом, он задёргался, как рыба на остроге, пытаясь слезть, но лишь обливался кровью и терял силы. Наконец, и сам забылся в тяжком сне.
Очнулся неизвестно когда, и голова был словно не своя. А проснулся от света, перед ним горел масляный светильник. Но не в этом дело! Тивда одни глазом заметил пригожую девицу, сидевшую на мешке. Такая была красавица, что и подумать страшно… Бессмертный, открыл и другой глаз, но, гостья и в самом деле была не пропала…
– Бессмертный, – произнесла девушка, ни капли не сомневаясь в сказанном.
– Тивда, – назвался юноша, – я Бессмертный из колоды Эллы. Теперь обязан тебе, Избранная, на всю жизнь.
– Я- Альма. Как… – всё что смогла произнести пока знахарка.
– Пришёл своих выручить. Да так и висел на острие семьдесят лет. Спасибо, ты спасла. Теперь буду тебе служить. Только своих разбужу.
– Не делай этого, воин. Худо будет.
– Так как же? – растерялся воин, – своих бросить?
– Тысячи лет будешь ждать своего часа, пока случится, то, что предопределено. Пожалей их. Будут они видеть, как без конца умирают близкие. Не смогут они жить среди людей.
– Так и я один… Тоже плохо. Да ведь и скучно!
– На Урале, в горах Лют прячется. Из колоды Ильзы, первой Царевны. Найдёшь его легко. Там и живите, вдали от людей, до срока. А то за вами уноты волхвов охотится станут, и много людей погибнет.
– Твоя правда, Альма. А унотов я убивать не хочу. Ничего, дождусь следующую Царевну, и предложу свою верность ей, если ты позволишь.
– Будь по твоему, – с радостью согласилась девушка, – вот только выбраться отсюда надо.
И тут, погас огонь. Тивда, усмехнувшись, заметил, что девушка испугалась. А то с совсем бесстрашной иметь дело было бы плохо!
– Сейчас выйдем, не беспокойся, – проговорил Бессмертный, – я и в темноте вижу хорошо. Выведу нас.
Он осторожно обнял девицу одной рукой. Альма только почувствовала его руки на своей талии, и услышала крик:
– Цепляйся пальцами и подтянись! По другому-никак!
Девушка вытащила своё тело на пол коридора подземелья, и опять на её плечо опустилась ладонь Тивды:
– Я выведу. В темноте всё вижу, как днём. Не беспокойся девица.
И они пошли, а потом Тивда схватил на руки Альму и побежал. Показалась такой лёгкой. Они выбрались наружу быстро. Тивда усадил знахарку на камни. подстелив свой войлочный плащ. Девушка опять посмотрела на его обличье, и неожиданно, через силу предложила:
– Помыться тебе надо, кровь скрести. Да и постричь и побрить тебя надо.
– Хорошо, госпожа, – усмехнулся воин.
Неподалёку был ручей, холодный, хуже льда. Тивда сбросил одежду. Альма поспешно отвернулась. А Бессмертный приметил, как над ними птица вьётся,, и не простая.
Наконец, большой ворон стал поспешно спускаться, и прыгнул на камень рядом с девушкой, оглушительно каркнул, и всё косил чёрным глазом на знахарку. Альма нащупав снедь в своём мешке, себе взяла хлеба, а птицу угостила копчёной рыбой. Но ворон улетать и не собирался, только важно расхаживал. и сунул клюв в одёжку Тивды.
Бессмертный с наслаждением пока плескался в воде, стараясь смыть всю кровь. Пытался оттереть свои рубаху, штаны и сапоги. Хотя там была такая корка грязи, но старания витязя всё же превзошли. Он смог одеть штаны и сапоги, и вернулся к девице с вороном.
– Почти замёрз, хорошо, что и заболеть я не смогу, – произнёс он, словно похвалился.
Она смотрела, не шевелясь на его стройное тело. Тивда аж приосанился, всё же не так уж он и плох! Но, наконец, до него дошло! Она шрамы высматривает, а там и вправду, даже от этого копья, на котором он висел, и следа не осталось!
– Вот, поешь, – и она протянула ему рыбу, – отощал совсем. Прямо Кашей Бессмертный.
– И точно, – засмеялся он, – так и назовусь теперь! Ну да ничего, как говорила Элла, были бы кости, мясо нарастёт.
Он проглотил угощение почти не жуя, а потом опустошил весь мешок с припасами. Еда кончилась, зато румянец заиграл на загорелых щеках юного человек возрастом лет в девяносто.
– Давай садись,, сейчас постригу, – приказала Альма.
Кашей кивнул, присел на камень и подставил горло под нож. Альма лишь вздохнула, намыливая волосы. Сначала срезала почти саженную бороду, а затем принялась не спеша брить щеки, подбородок и густейшие усы тоже не пошадила.
Волосы подопечного сначала обрезала по плечи, свила косичку на затылке, а потом принялась сбривать лишнее. Светлые волосы падали на землю, как зимний снег, вышел такой немаленький сугроб из волос. Но юноша оказался такой на диво пригожий и ладный, что немного понравился девушке, даром, что худой. Да видно, что силе его это не мешало нисколько. Даже птица заинтересовалась таким превращением. Ворон, смешно ковыляя, подошёл к новому знакомому поближе, и ткнул тяжёлым клювом, здороваясь.
– Да ты сама уже как ведьма, знаешь много, а видно по знакам, что ещё послушница, – заметил он, что на кистях рук нет татуировок.
– Ничего, уже одно Посвящение прошла, – с обидой ответила девушка, – А расскажи, про Эллу. И как же она вела в бой свою Мёртвую Рать? Она как Ильза была, или нет? Такая же красивая и сильная?
– Ну, слушай… Говорят, пришла она неузнанной, к бездетным старику и старухе, и стала о них заботится. Правда, удивлялись все её лицу, словно из снега вылепленному. Кожа, белее белой. Но характером всегда была доброй, внимательной, плохого никому не делала, слова дурного не сказала. Ну, скажу честно, сам её не видел, пока худые времена в Сибири не начались. Тут ведь напали чужаки на Сибирь – матушку. Пришла в Оум Чёрная весть, что побили чужие всю рать в чистом Поле, и некому постоять было за гантов. Вот и нашла она нас, нашу Колоду, глотнуои мы крови-ихора, стали Бессмертными витязями, и срадались за неё во всех войнах, куда она нас бы не посылала. Вот так то, девица…
Он опять посмотрел на её прекрасное лицо, на родинку у правого глаза. Больше живой её и не видел, лишь потом, в походе на Таймыр, когда они Люта и Тату выручали, но тогда уж Госпожа Мёртвой Царевной сделалась…