Каждый раз, когда в замке поворачивался ключ, квартира испуганно замирала и настороженно смотрела на входящих людей пластиковыми окнами.
Люди равнодушно вышагивали по ее полам, скользя безразличным взглядом по голым бесцветным стенам, заглядывали в пустые серые комнаты и спешили убраться восвояси.
Их безучастность отражалась от холодных бетонных плит и, не находя выхода из наглухо закрытого пространства, невидимыми клочьями повисала в углах комнат, терпеливо дожидаясь очередного покупателя, чтобы и его заразить равнодушием и неприязнью к этой квартире.
Квартира же, стесняясь своей наготы и неприглядности, маялась от одиночества и неизвестности, страдала от людского суеверия и равнодушия.
Еще бы ей не печалиться, когда над входной дверью красовалась табличка с цифрой «13»!!!
Оказавшись внутри печальной квартиры, Кира почувствовала родственную душу и, повинуясь внезапному порыву, раскинула руки в стороны.
– Здравствуй, милая! Тебе тоже, не сладко в этой жизни? – спросила она у насторожившейся квартиры и, оглянувшись на дверь, заговорила тише. – Не унывай! Мне, например, ты понравилась. Может, сложим два «минуса» и получим родной уютный дом?
Слова гулким эхом разнеслись по пустым комнатам, и от неожиданно полученного предложения квартира воспрянула духом.
– …получим родной уютный дом, – радостно ответила она, подмигнув женщине пыльным окном.
Негласное соглашение было почти заключено…
– Ну, что, Кира Дмитриевна? – высокая сухопарая риэлторша, откидывая с лица длинные, выбеленные волосы, заглянула в просторную гостиную. – Вы решили? Будете покупать эту квартиру или посмотрим другие? Лично я, ни за чтобы не отважилась жить в квартире с таким ужасным номером – приметы и все такое… – Валентина приподняла взмокшую от жары челку, подула на нее несколько раз и, посмотрев на застывшую у окна клиентку в шелковом брючном костюме цвета горького шоколада с тонкой серебряной полоской и серебряным топом, зло подумала: «Вот дура! Уж я бы раскрутила папашку на самое дорогое, любовное гнездышко в центре Москвы, а эта все выбирает, все экономит. Интеллигентка паршивая!» – но вслух сказала совсем другое: – В этом доме свободны еще три точно такие же квартиры, но цена на них значительно выше этой.
Услышав про деньги, «клиентка» поморщилась (последнее время упоминание о деньгах вызывали у нее приступы зубной боли) и постаралась переключить свое внимание с болезненной, денежной темы на что-нибудь приятное: например, на море и золотой песочек, на котором уже месяц загорали ее дочери и родители.
Но подумать о приятном у нее не получилось – с самого утра мысли Киры были заняты предстоящим разговором с почти уже бывшим мужем, и ничто больше в забитую проблемами голову уже не вмещалось.
Еще недавно Кира и представить себе не могла, что ее такая долгая и стабильная семейная жизнь в мгновенье ока изменится.
Изменится из-за простого недоразумения!
Из-за беспочвенной ревности к богатому пожилому мужчине!
Сразу прояснить возникшее недоразумение не удалось и, пригрозив разводом, рассерженный муж на время исчез из ее жизни – дома не появлялся, на звонки не отвечал, и Кира повисла в неопределенных отношениях с мужем, словно старое забытое ведро в колодце, больно ударяясь о плотные стены обид и воспоминаний. Надо было выбираться, а сил не хватало…
И время для примирения было безвозвратно упущено!
К тому же за время вынужденного обоюдного молчания выяснились некоторые нелицеприятные факты об Анатолии (его связь с ее лучшей подругой – это ли не уважительная причина для развода?), да и у Киры появились новые интересы, новые знакомые и новые отношения, и примирение стало уже невозможным – теперь и Кира была настроена весьма решительно, искренне желая развода.
Желала, но медлила, находя уважительные причины и со дня на день откладывая последний, решающий разговор с мужем.
Затеянный ею скоропалительный обмен своей квартиры на большую (агентство продавало Кирину квартиру и предоставляло новую) был одной из таких «уважительных причин» – она не хотела после развода терпеть сочувствующе-любопытные взгляды соседей и пересуды за спиной. Переезд разом обрывал прежние отношения и давал возможность ей и дочерям спокойно жить дальше, не оглядываясь на прошлое.
Но, имея на руках не так уж много денег, рассчитывать на элитную жилплощадь Кире не приходилось, хотя ее трехкомнатная квартира на Цветном бульваре, доставшаяся ей от бабушки, стоила не мало.
Эта печальная четырехкомнатная квартира в новом доме стала для нее подарком Судьбы – денег едва хватало на покупку, отказываться от которого из-за такого пустяка, как тринадцатый номер, было в ее положении верхом безумия!
– Ну что, будете смотреть другие квартиры? – поторопила риэлторша задумавшуюся клиентку.
– Нет! Остановимся на этой…
Кира осторожно провела рукой по шершавой стене, но квартира испуганно сжалась и отпрянула от неожиданной ласки.
«– Эх, ты! – обиделась новая «хозяйка», с грустью глядя на испачканные серой пылью пальцы. – Всегда мне приходится все делать самой! Где же мой рыцарь на белом коне?! (При упоминании о рыцаре Кира загадочно улыбнулась). В каком заколдованном лесу ты сейчас бродишь, мой милый, славный Ланселот? Разве пристало благородной королеве самой выходить на ристалище и защищать свою честь? Ладно, по боку устаревшие рыцарские понятия – мы же современные люди! Сейчас надену помятые доспехи, сяду на боевого коня, возьму в руки затупившееся в сражениях копье и вперед в бой с драконами…»
Одним из таких заколдованных драконов, с которым Кира вела полусерьезную, но далеко не шуточную войну, был Дмитрий Викторович Юшкин – властный, не терпящий возражений пожилой мужчина в золотой сверкающей чешуе, слепящей глаза и не дающей возможность разглядеть за богатством и респектабельной внешностью обыкновенного человека, одинокого, ранимого, еще недавно страдающего от потери близкого человека – сына Павла Шубина и обретенного вновь, благодаря Кириным стараниям.
Совсем недавно Судьба столкнула их лбами, заставив вспомнить и пожалеть о совершенных в прошлом ошибках, и тут же, забавляясь, связала жизни столь разных людей в один крепкий узел, который не развязать, не разрубить было уже невозможно: старшая дочь Киры Виктория «после долгого выяснения» оказалась дочерью Павла и внучкой Дмитрия Викторовича Юшкина.
«Воевать» с Дмитрием Викторовичем было непросто – любые возражения он воспринимал, как личное оскорбление: лицо его каменело, черные с проседью брови сходились на переносице, в глазах появлялся стальной блеск, заставлявший умолкать осмелившегося возражать противника. Он становился похожим на грозного сфинкса, отрешенного от земных, ничтожных проблем и недовольного вмешательством смертного в судьбоносные предначертания.
Кто там решился спорить с мистическим богом?!
В цепи его! К скале!
Привыкший повелевать своей небольшой империей, Дмитрий Викторович Юшкин не терпел возражений, а Кира все время возражала и спорила с ним, хотя, как умная женщина, прекрасно понимала бессмысленность этих споров: в конечном итоге каждый из них все равно поступал по-своему, другому приходилось лишь мириться с принятыми решениями другого – дело было лишь во времени усмирения гордыни и принятии решений другого.
Достав из сумочки мобильный телефон, Кира нажала несколько кнопок и, пока слушала гудки, жалела о том, что потратила слишком много денег на покупку для своей лошади английского седла, нарядной уздечки с серебряными бляшками, разноцветных вальтрапов и бинтов в тон – впредь надо быть бережливее, тогда пришлось бы меньше брать кредит на ремонт квартиры, но кто же знал, что все так обернется…
На ее звонок быстро ответили, будто ждали его и держали телефон под рукой.
– Ну что, Кира, понравилась вам эта квартира?
В тишине необжитого пространства низкий, мужской голос прозвучал необычно близко. Ощущение его присутствия в квартире было таким реальным, что, Кира, поправляя на плече ремешок лакированной сумочки, опасливо посмотрела по сторонам.
– Квартира хорошая, – дипломатично начала она разговор и тихонько вздохнула – спорить и выяснять отношения она не любила, голова начинала болеть, и ей хотелось все бросить, забраться под одеяло и уже оттуда, из отстраненной тишины и умиротворяющего покоя, смотреть на ссорящихся и выясняющих отношения людей. –У Виктории и Алисы будут свои комнаты, у меня отдельная спальня… К тому же этот дом недалеко от Ленинградского шоссе – отсюда до дачи рукой подать.
– Вот и хорошо! – в голосе собеседника не чувствовалось раздражения и это настораживало – без его одобрения принимали решение, но обычных возражений за этим не последовало. – Меня сегодня тоже можно поздравить! – Дмитрий Викторович сделал интригующую паузу и с гордостью продолжил: – Я, наконец, выбрал загородный дом. Хотелось, чтобы и вы его посмотрели – оценили, так сказать, женским взглядом.
– С большим удовольствием, – быстро согласилась Кира, опасаясь возвращения разговора к ее «квартирному вопросу». – А где?
– В Синьково – в пятнадцати минутах езды от вашей конюшни.
Упоминание о ее недавней покупке совсем не расстроило Киру – на покупку половины конюшни у своей знакомой, попавшей в затруднительное положение, была истрачена значительная сумма – большая половина, нежданно-негаданно свалившегося на ее голову месяц назад «наследства», а теперь Кире приходилось экономить каждый рубль, но зато у нее появилась любимая работа…
– Вы же хотели дом на Рублевке – подороже и попрестижнее, – напомнила она, привычным движением откидывая со лба русые, волнистые волосы – пора было идти в парикмахерскую, но времени на свою персону из-за взваленных на себя обязанностей по ремонту конюшни и оставленных на ее попечение домашних животных катастрофически не хватало (а надо – обязательно надо и Кира пообещала сегодня же заняться своей внешностью).
– Если вам не нравиться мое соседство, – меж тем добродушно усмехнулся в трубку Дмитрий Викторович, нетерпеливо поглядывая на еле двигающиеся стрелки швейцарских часов, – то у меня еще есть время отказаться.
– Нет, нет, что вы! – поспешила успокоить его Кира и замолчала – она чувствовать себя пленницей, запутавшейся в отношениях с этим непростым человеком и его сыном, быть благодарной, не обижаться на них и все время помнить, что на самом деле отношения между ними совсем не такие, как выглядят со стороны. – Я рада, Дмитрий Викторович, что вы выбрали именно этот дом, и по достоинству оценила вашу жертву. Вы ведь сделали этот выбор только ради меня? Правда?
– Ну, что ты, Кира! Какие между нами могут быть счеты…
Он не стал разубеждать ее относительно жертвы – у него были свои меркантильные интересы выбрать именно этот загородный дом, но знать ей об этом не полагалось – пусть думает, что это была именно жертва с его стороны. Возможно, это поможет ему в дальнейшем сыграть на чувстве обязанности и получить куда большие дивиденды, чем материальные затраты на, в общем-то, не нужную ему собственность.
– Если говорить честно, то этот дом обойдется мне не на много дешевле, чем на Рублевке. Он большой, трехэтажный с двумя бассейнами, с русской баней и сауной, с домиками для прислуги и гостей, с огромным участком настоящего леса, с газоном, клумбами, розами… И никаких грядок! Кажется, недавно мы с тобой мечтали именно об этом?! – Дмитрий Викторович подождал пока охранник откроет заднюю дверь иномарки, вышел из сверкающей «Ауди» цвета слоновой кости и деловым тоном, критически оглядывая новый, кирпичный дом, поинтересовался: – Вы сейчас в какой квартире?
– А… Я? В первом подъезде…
Кира не сомневалась, что номер квартиры Дмитрию Викторовичу не понравиться, но посвящать его в свои денежные затруднения ей не хотелось. Узнай он о них, он тут же выложит нужную сумму – даже не в долг, а просто так, «по-родственному» – и никогда не напомнит о столь «ничтожной услуге», но быть обязанной ему Кира не хотела: тогда она уж точно потеряет свою независимость от него, потеряет право спорить и поступать согласно своим понятиям и желаниям.
Последнее время она и так чувствовала себя птичкой в клетке, сотканной из обязательств, подарков и отношений, в которую добровольно посадила себя, повинуясь болезненной жалости и гипертрофированному чувству ответственности не только за себя и свою семью, но и за окружающих ее людей.
– Ждите в квартире, мы поднимаемся, – услышала она низкой, мужской голос и разом очнулась от своих мыслей.
– Что???
Какое-то время она стояла посреди пустой комнаты, удивленно глядя на свой мобильный, пока не услышала звук открывающейся входной двери.
Кира испуганно обернулась…