Я попыталась принять естественно-соблазнительную позу. В книге «Порочные желания», что подложила под дверь Лили (кроме нее, больше некому), было много дельных советов, и я решила начать с самого простого – правильной подачи.
Прошло минут десять. Правый бок затек. Пришлось перевернуться на спину и расправить локоны по подушке. Терзаясь сомнениями, показывать ноги или нет, я пошла на сделку с совестью и чуть-чуть приподняла подол сорочки, тем самым оголив щиколотки.
«И где его носит?» – раздраженно подумала я. Не то чтобы мне не терпелось оказаться с ним в одной постели, но первую брачную ночь никто не отменял.
Это, на секундочку, и мое право! Я сладко зевнула.
Волнение отступило на второй план, усталость брала свое. Безумный день остался позади, и раз Валиан не спешил, ничего страшного не случится, если я прикрою ненадолго глаза.
Дверь тихо скрипнула. Услышав тяжелую поступь, я открыла слипшиеся веки, прекрасно зная, кто является источником шума. Валиан стоял спиной около ночного столика и медленно раздевался. Он небрежно скинул сюртук, стянул рубашку, оголяя широкую спину. Угли в камине давно погасли, и все, что я могла разглядеть, – очертания его фигуры в лунном свете. Но этого с лихвой хватало, чтобы бурное воображение дорисовало остальное. Настал черед ремня. Испугавшись, словно глупая девчонка, я зарылась в одеяло и зажмурила глаза. Валиан тихо усмехнулся. Он заметил, что я не сплю.
Притаившись, я ждала. Что-то тяжелое опустилось на кровать. Ткань одеяла натянулась. Теплая ладонь коснулась моего лица. Мурашки пробежали по телу от неожиданной ласки, и я широко раскрыла глаза. Темный силуэт склонился надо мной, всполохи молний на дне глаз завораживали и пугали одновременно. Я почувствовала исходящий от Валиана жар, и захотелось прижаться к нему всем телом. Совсем скоро он будет принадлежать мне, и эта собственническая мысль взбудоражила кровь. Протянув руку, я наткнулась на мускулистые плечи. Его гладкая кожа обожгла кончики пальцев. Захотелось вцепиться в нее ногтями, проникнуть внутрь и убедиться, что там, в глубине, находится существо из плоти и крови.
Валиан притянул меня к себе, и мы впервые поцеловались. Влажный горячий язык жадно проник внутрь моего рта. Сладкая истома разлилась по всему телу. Страха не было. Одни чувства и желания. Он отстранился, и прочертил поцелуями дорожку по щеке к уху.
– Валиан, ты что… щекотно, – заплетающимся языком сказала я, но он не унимался.
Щекоча за ухом чем-то мягким и гладким, Валиан заставлял мое тело извиваться.
– Да что там у тебя? Змеиный язык, что ли?! – взвизгнула я, и видение исчезло.
Было утро. Я лежала одна на кровати. Почти одна. Зубастик замер над моим лицом, медленно убирая свои листочки от моего уха. Бессовестная морда проголодалась и не нашла ничего лучше, как разбудить хозяйку, чтобы его соизволили покормить!
Боги, не будь я так разочарована, непременно бы устроила ему взбучку! Валиан не пришел. Я посмотрела на Зубастика и уже собралась его отчитать, когда заметила одну маленькую деталь.
– А ты подрос, – прошептала я, прикидывая полный рост растения.
Зубастик давно перемахнул отметку в один метр. Если так пойдет и дальше, придется его переселить в оранжерею. Тело после беспокойного сна словно одеревенело. Я медленно встала с кровати и подошла к окну. Внимание привлекли рабочие около оранжереи. Значит, работа уже началась.
Одеваясь, я пыталась понять, что же творится в голове Валиана. С одной стороны, он мог быть не готов к более близким отношениям. С другой, складывалось впечатление, что ему это и не нужно. В ужасном расположении духа я спустилась вниз.
– Доброе утро, леди Кроу, – поздоровался Бенет. – Изволите завтракать?
– Да, пожалуйста, – я направилась в столовую и, не найдя там Валиана, спросила; – А где лорд Кроу?
– Отбыл с утра во дворец, леди Кроу.
– Прекрасно, – оскалилась я в улыбке, не в силах сдержать едкие нотки.
Аппетит пропал. Зубастик устроился на стуле напротив, и, чтобы хоть как-то себя развлечь, я кидала в его раскрытую пасть кусочки хлеба. Он ловко ловил их в воздухе, а когда все же случался промах, кидался на пол и сжирал все до последней крошки, рискуя закусить ковром и паркетом в придачу. Бенет и Хильда следили за происходящим, держа мнение о манерах новой хозяйки при себе. Вот она – взрослая, самостоятельная жизнь.
Допив кофе, я прихватила булочек для Зубастика и собралась на улицу. Требовалось проверить, как идут работы в оранжерее.
Все переживания оказались напрасны. Бенет постарался на славу. Человек двадцать слаженно меняли стекла, жгли мусор и подкрашивали каркас.
– Бенет, отличная работа! – воскликнула я, когда из дома показался дворецкий. – Когда они обещали закончить?
– Завтра вечером.
– Значит, можно не переживать за цветы, – с облегчением выдохнула я. – Впервые вижу, чтобы рабочие так усердно трудились. – Да, им не терпится побыстрее убраться.
Я непонимающе посмотрела на Бенета.
– Слухи, леди Кроу, – лаконично намекнул он.
В подтверждение его слов, вышедший из оранжереи рабочий бросил тревожный взгляд на замок, достал из-под рубашки бусы и вернулся к своим делам. Странное украшение больше подходило пожилой женщине, нежели молодому мужчине.
– Оникс, – определила я издалека и поджала губы.
– Простолюдины, что с них взять, – чопорно заметил Бенет. – Я могу вам еще чем-то помочь?
– Нет, Бенет. Можете идти.
В народе ходило глупое поверье, что этот полудрагоценный камень способен защитить от сглаза, черной магии и другого нежелательного влияния сил, которые были неподвластны простым смертным. По сути, ложь чистой воды. Никакой кусок камня не защитит от магии, если сам не является вместилищем магии. Другими словами – артефактом. Я решила еще раз обойти сад и определить фронт работ. Замку Кроу требовалась забота и любовь, и я, как новая хозяйка, планировала дать ему вторую жизнь.
Неспешная прогулка вернула хорошее настроение. Мы с Зубастиком придумали развлечение – я кидала палку, а он приносил ее обратно, словно какая-нибудь болонка.
Хорошенько замахнувшись, я сделала вид, что снова кинула палку, и цветочек молнией умчался искать ее в кустах. Интересно, как быстро Зубастик догадается, что на самом деле она так и осталась в моих руках?
Ветерок принес легкий запах костра, которым наполнялись все сады осенью и весной, когда жгли старую листву и ветки. Наконец-то у меня будет что-то свое, и никакие «Ой, Делия, красивый цветок, но давай пересадим его куда-нибудь поглубже в сад» или «Прекрасный экземпляр Купины Неопалимой. Пожалуйста, выкинь ее, не хватало, чтобы кто-то обжегся», не будут мне досаждать.
Зубастик все еще шуршал где-то в кустах, и я направилась дальше, к главному входу. Там, на фасаде, висело грустное воспоминание о некогда прекрасном цветке. Пальцы сами собой коснулись засохшей лозы.
– Как жаль, что ты умерла, – прошептала я. – Какие у тебя были цветы? Алые?
Палец наткнулся на острый шип. Я посмотрела на выступившую каплю крови, и в голову пришла безумная идея. Сжав в кулак несколько сухих веток, я поморщилась от боли. Шипы впивались в плоть, и магия с кровью стала проникать внутрь мертвого растения. Роза жадно глотала живительную влагу. Как завороженная, я наблюдала за возрождением. Еще никогда ничего подобного не получалось ни у мамы, ни у Лили. Сухие ветки обрели насыщенный красный цвет. Распустились темно-зеленые листочки с бордовыми прожилками, и вскоре настал черед цветов. Завязи налились. Голова у меня кружилась, дыхание стало сбивчивым, но нужно было продержаться еще чуть-чуть. На уровне глаз распустился первый бутон. Темно-бордовый бархатный цветок, состоящий из множества лепестков, напоминал плотным соцветием Синтию Черноокую, но он все-таки был другим. Нежным и мягким, с округлыми лепестками, и оттенок был ближе к бордовому, нежели черному. В голову само собой пришло имя: «Черный принц». В глазах резко потемнело, и я почувствовала, как падаю.
Приходить в себя после обескровливания и магического истощения было вдвойне неприятно. Слабость во всем теле, мигрень, боль в руке, которой я совершила своеобразный магический прорыв, заставили меня едва слышно простонать. В горле пересохло. Ужасно хотелось пить. – Леди Кроу? – раздался встревоженный голос сбоку.
Около кровати сидела Марша и, заметив, что я пришла в себя, тут же выбежала из комнаты, чтобы вернуться с Валианом. Он был мрачнее тучи и, не говоря ни слова, взял мою руку. Проверил пульс, достал из мешочка артефакты и разложил их на кровати. Тут же в воздухе возникла пентаграмма, и я почувствовала, как мое тело снова напитывается магией.
– Марша, спасибо. Можешь идти, – распорядился Валиан и, как только дверь за служанкой закрылась, набросился на меня.
– О чем ты только думала! Проклятые Боги тебя дери, Делия Гарден! – гаркнул он.
Я не смогла сдержать улыбку. Он за меня волновался, и это был первый признак того, что чувства становятся взаимными. По крайней мере, я на это надеялась.
– Если бы не мерзкий цветок, я бы овдовел уже на второй день после свадьбы!
– Ты про Зубастика? А что он сделал?
– Позвал на помощь первого попавшегося человека. Тебе, кстати, стоит извиниться перед Маршей. Она думала, цветок собирается ее сожрать. И убери это самодовольное выражение с лица. Я беспокоился вовсе не о тебе, а о своей репутации. Вокруг семьи Кроу и так достаточно сплетен!
– Спасибо, – улыбнулась я, давая понять, что на меня эти жалкие оправдания не возымели никакого эффекта. – Можно воды?
Валиан недовольно поджал губы и, аккуратно приподняв мою голову, приложил стакан к губам. «А бесчувственный чурбан вполне может быть заботливым», – отметила я.
– Не ожидал, что ты в состоянии оживить мертвое растение. Твой уровень магии ведь едва дотягивает до адепта, – сказал Валиан, пристально следя за моим выражением лица.
– Повезло, – предположила я и сразу перевела тему. – Леди Лючия вывела сорт «Черный Принц»?
– Как ты узнала? – он растерянно отстранился и поставил стакан на тумбочку.
– Цветок, он по ней скучал, – попыталась объяснить я то, что почувствовала через тонкую связь, которая устанавливается между садовником и растением.
– Тебе стоит поспать, пока артефакты не восполнят хотя бы треть запаса магии, – перевел тему Валиан и направился к двери.
Взявшись за ручку, он замер, словно собираясь с мыслями.
– Роза точно такая, какой я запомнил ее в детстве. Она единственная из растений мамы смогла прожить еще несколько лет после ее смерти, – голос Валиана стал непривычно тихим и мягким. – Не стоило собой рисковать ради какого-то цветка.