«Я смутно помню этот день. Я была слишком маленькая. Но помню этот ужас. Холодные стены подвала. Тьма. Крики наверху. Крошечными пальчиками я сжимала золотой медальон в руках. Только он и остался мне от мамы. Где она сейчас? Жива ли? Мамочка, нет! Нет! Нет! Я знаю, что жива! Её взволнованный голос до сих пор в ушах звучит, а потом тишина, тишина, тишина. Звенящая тишина. Тьма. Шорохи. Как же мне было страшно.
Под утро выбралась из подвала. Разрушенные дома, мертвые люди – всё как в тумане, ничего не помню. Потом эти скитания, крысы, отбросы, жестокие люди, приюты – эти долгие восемь лет, как в кошмарном сне. Хорошо, что тогда я была совсем маленькая. Поэтому почти ничего не помню, кроме ужаса и желания выжить.
А теперь этот темный детский дом с таким высоким железным забором. Кажется, он слишком высокий: почти не видно неба. Жаль, что мой старый приют закрыли. Сирот сейчас мало, таких одиночек как я почти нет. Я одна.
Тот приют был на берегу океана. Мне так нравилось смотреть на Интро, заходящее в океан, вспоминать наши с мамой закаты, когда мне было совсем грустно. Здесь нет океана. Вернее, он очень далеко: полдня идти. Ещё этот забор, высокий забор. Забыть бы это всё. Зачем я это пишу? Чтобы помнить, чтобы никогда не забывать мое теплое детство, мою маму! И это число 17 арифа 3044. В этот день все изменится, я знаю, я помню».
Вдруг Виолетта Твиртэр с силой захлопнула свой дневник, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Она подняла голову, встряхнув локоны, закрывавшие веки. Перед ней стоял и смотрел на неё грустный Тимос Фирдис. Когда Летта подняла на него глаза, он тут же отвернулся и быстро ушел в сторону мальчишек, гоняющих мяч в глубине закрытого двора. Летта облокотилась на стену дома и продолжала пристально смотреть в спину уходящего. Она всё думала: «Зачем он так смотрит? Глупый, домашний мальчик, как его занесло сюда? Зачем он так смотрит? Я же не красавица, как другие. Нос такой огромный. Ноги совсем не длинные. Разве со мной интересно общаться? Девчонка из подворотни. Разве моя речь красивая и содержательная? Неужели он в меня влюбился? Глупый мальчик. Меня любили, наверно, только крысы, когда я их подкармливала остатками еды. Я стала такой грубой. Такие жестокие мысли, а может, он влюблен. Беги от меня, глупый мальчик. Такой странный, такой симпатичный, и глаза такие, как океан в пасмурный день. Не смотри так на меня, я неудачи притягиваю! Пожалуйста, не надо так смотреть!»
Читателю может показаться, к чему такие мысли у тринадцатилетней девушки, которая выглядит и то младше своих лет. Невысокая, худенькая, хрупкая девочка, которая становится похожа на смешную куклу, сбежавшую из театра на ярмарочной площади, лишь только стоит ей улыбнуться. Но улыбаться с каждым годом она стала всё реже и реже, а глаза совсем грустные. Неудивительно после того, что ей пришлось пережить. Она научилась стоять за себя, молчать, когда нужно, бежать во всю прыть, принимать взрослые решения, быть расчетливой и предусмотрительной, но не смогла справиться со своим одиночеством и потеряла веру не в себя, но в своё счастье. Ей уже начало казаться, что неприятности преследуют её и тех, кто ей дорог. Огонёк надежды, что всё поменяется, ещё теплился в ней числом из маминой сказки, но вера в него становилась всё меньше с каждым годом. Девочка быстро взрослела и переставала верить в чудеса.
Но однажды Летта всё же улыбнулась своей солнечной улыбкой тому мальчишке. Тогда Тим как обычно играл в мяч с друзьями. Вдруг он заметил красивую птичку на дереве с розовато-коричневым оперением. Залюбовавшись ею, он пропустил подачу. Мяч ударил его в коленку. Дети вокруг засмеялись. А новенькая просто улыбнулась. Казалось, что только она одна тоже увидела пернатую и подбадривающее улыбалась ценителю прекрасного. С тех пор Тим то и дело вспоминал этот случай и украдкой наблюдал за новенькой, не решаясь начать с ней разговор.
Тимос Фирдис был высоким мальчиком. Он даже стеснялся своего роста и вечно немного сутулился. Он был старше Летты на два года. Его лицо имело некие аристократические черты такие рисуют на портретах в богатых домах. Его отец был военным полководцем и почти всё время проводил в сражениях. Мать Тимоса, ещё молодая графиня Юнона Фирдис, быстро разлюбила небогатого вояку Теодора Фирдиса. Дома он был редко, времени проводил с ней мало. Привыкшая к роскоши графиня не могла себе позволить всего, чего хотела, на жалование военного. Семья быстро разорялась. Отправившись в путешествие на земли целебных источников поправить здоровье, графиня встретила молодого герцога и влюбилась в него, в его роскошную жизнь. Возвращение к вояке было для неё немыслимым. В результате бывшие супруги приняли решение отправить сына на время в приют, а когда он вырастет заняться его будущим. Нельзя сказать, что они его совсем не любили. Родители достаточно часто навещали Тимоса, но он холодно относился к их визитам.
В доме с высоким забором, как называла приют Виолетта, у Тима были друзья. Он пользовался авторитетом среди мальчишек за свой ум, силу и ловкость. Он славился верным другом, который, несмотря на происхождение приятелей, всегда приходил к ним на помощь. Вдруг в спокойной жизни Тимоса Фирдиса появилась новенькая девочка, улыбку которой он никак не мог выбросить из головы. Рядом с ней он терял всякую уверенность, терялся сам. Всё было просто: Тим был первый раз влюблен.
Моя подруга замолчала. Восторженная гостья всё ещё сидела под впечатлением книги. Парень в углу продолжал пристально смотреть на подругу. Скучающий гость резко поднялся с кресла, он только и ждал окончания литературной минутки на дне рождении. Я прервал молчание:
– Здорово!
– Но здесь снова «баян», – заметил скучающий парень, – в каждом третьем подростковом произведении есть сирота и детский дом.
– А мы их продолжаем любить, – добавил второй гость, – не ты ли так ждёшь фильм по последней книге о самом известном сироте?
Мы все рассмеялись.
– Кто знает, какая история была самой первой, – задумчиво сказала моя подруга.
После того дня рождения мы долго не виделись. Я уехал учиться в другой город. Однажды летом подруга приехала ко мне в гости в компании со своим новым парнем, о котором я раньше ничего не слышал. Она никогда не рассказывала, как они познакомились. Подруга – яркое солнце, он холодный, как ночное небо. Он выглядел старше. Выражение лица было вечно серьезное. Она любила легко болтать, а её парень часто молчал, а если и говорил, то всегда поставленным голосом с высоко поднятой головой, уверенно, как капитан корабля. Они понимали друг друга с полувзгляда, между ними была какая-то особая, непонятная химия.
Вечером мы встретились в городском парке на берегу реки и расположились на траве у воды. Парень, вооружившись фотоаппаратом, спустился к реке. А мы болтали обо всём. И вдруг я спросил про старую сказку, знает ли она, что было дальше. Подруга смотрела на реку. На секунду мне показалось, что по воде пошла круговая рябь, как будто от камня, упавшего в воду. Подруга достала свой телефон и начала читать вслух новые записи.