KNIFEРLAY.COM
Блоги вашего интернет-сообщества для взрослых Edge Fetish & Knife Play > По ту сторону лезвия, фантазия пользователя BladeDriver, название блога > Парень у бассейна
Он не заметил меня. Рядом с его ухом был крошечный телефон, и он слишком громко рассказывал кому-то о том, что он вечно занят на работе.
– Я вижу жену и детей лишь пять минут за завтраком, – сказал он в свой дурацкий телефон и рассмеялся.
Было восемь утра, и мы, как сельди в бочку, набились в лифт. Каждый мудак с портфелем в городе прижимался ко мне, а он хвастался перед толпой. Я видел, как он украдкой окинул взглядом лифт, свой маленький театр. Тут он был в своей стихии. Я тотчас узнал патологию. Меня замутило. На меня как будто упало тяжелое, мокрое одеяло, и так оно и было. Его звали Дэвид. Этакий маленький ублюдок, гребаный маленький хвастун. Мистер Подающий Большие Надежды. Нет времени на семью, зато вагон времени для его члена. Он ничуть не изменился.
Он захлопнул телефон-раскладушку и вновь огляделся. Хотел убедиться, что произвел впечатление. Он просто отчаянно нуждался в одобрении. Жалкий тип.
Увидев мое лицо, он просиял. Он вспомнил. Общий друг, приглашение на барбекю. Я познакомился с его женой – а через двадцать минут уже трахал его за его собственным домиком у бассейна. И вот теперь случайная встреча… Какая удача!
Дверь лифта открылась, и мы вместе вышли на пятом этаже. Он погрозил мне пальцем.
– Кто-то обещал позвонить.
Мы в наших деловых костюмах прошли по выложенным плиткой холлам и коридорам с ковровым покрытием, остановились у прилавка размером со шкаф и заказали черный кофе в картонных стаканчиках. Он болтал о повышении. Говоря, он постоянно жестикулирует – у него тонкие, ухоженные руки с толстым золотым обручальным кольцом на левом безымянном пальце. Он взглянул на меня, желая убедиться, что я слушаю. Он хотел знать, что мне интересно. Мне было интересно. Даже очень. Он улыбнулся. Ему понравилось, как я на него смотрю. Мои холодные устремления узаконивали его самомнение и льстили ему. Я знаю такой тип мужиков. Он также уделяет много внимания шмоткам. Пара черных ботинок от «Джон Лоббс» на его ногах стоила никак не меньше двенадцати сотен долларов, и темно-синий деловой костюм от «Фиораванти» – еще двенадцать. Он также платит своей госпоже четыреста в месяц за то, чтобы та писала ему унизительные сообщения, наступала ему на яйца и время от времени нападала на него с дилдо.
Мы назначили свидание. Ужин. Я думаю, что какое-то время буду трахать ему мозги, а потом острие моей стали вопьется в его плоть. Как глубоко оно войдет, прежде чем поверхностный щеголь Дэвид истечет кровью? Буду держать вас в курсе. Блейд Драйвер.
Закаты в Атланте ослепительны и совершенно фальшивы. В тихие летние дни, когда озоновый смог настолько побивает все федеральные нормы, что даже руководитель крупного банка мог бы удивленно выгнуть бровь, почти пять миллионов человек и их застрявшие в пробках автомобили окрашивают городской воздух в пыльно-желтый цвет. Но вечером, когда в конце лета солнце точно ловит химический воздух, это превращает небо в центре города в огонь.
Каждый вечер из окна моего лофта на десятом этаже отеля «Джорджиэн террас» я наблюдаю это шоу вместе с примерно миллионом пассажиров, застрявших на главной городской автомагистрали. С высоты моего десятого этажа это похоже на ползучие полосы красных и белых огней, растянутые на многие мили.
Когда я впервые посмотрела в это окно, шел дождь. Был декабрь, и Пичтри-стрит нарядили к рождественским праздникам. Огни кинотеатра «Фокс» танцевали на поблескивающих от влаги улицах, а любители концертов, одетые в длинные пальто, выходили из кафе, выпуская облачка холодного воздуха, чтобы выстроиться в очередь под бледно-желтыми огнями большой красной маркизы перед входом. Я люблю свой квартал на Пичтри-стрит. Здесь рестораны оставляют задние двери открытыми, чтобы выпустить жар, и меня каждый день встречают восхитительные ароматы. Здесь жареная куриная печень и пирог с орехами пекан соседствуют в меню с ризотто с лобстером и суфле из коньяка с инжиром. Здесь уличные торговцы и бомжи ловят удачу среди начищенной обуви богачей, а мойщики ветровых стекол ждут на углах с полупустыми аэрозольными баллончиками моющих средств.
Но летом, когда дни длинные, а от немигающего солнца температура резко подскакивает вверх, Атланта может быть жестким городом. То и дело вспыхивают страсти. От перегретых двигателей валит пар, и выйти на улицу все равно что встать перед тепловентилятором. Атланта бурлит и кипит в гневе. И теперь, благодаря тому, что сказал мне Раузер, я знала: по улицам бродит еще один убийца.
Я услышала какой-то звук в холле возле моего лофта и подумала о Дэне. Даже сейчас запах, звук, поворот ключа в замке способны вернуть меня к тому, что я чувствовала, деля с кем-то жизнь, дом, прозаические тяготы повседневности, ожидая увидеть вечером его голубые глаза, услышать его голос. Теперь все не так. Даже близко не так. Это работа. Это общение на грани взаимных оскорблений. Это разбитое вдребезги прошлое.
Белая Мусорка, кошка, которую я два года назад спасла на Пичтри-стрит, вышла из спальни, потянулась, зевнула и боднула меня в лодыжку. Я называю ее Белой Мусоркой, потому что она белая и потому что я нашла ее, когда она обедала в куче объедков. Я не знаю, как она называет меня. Несколько раз погладив ее, я повернулась к окну, выходящему на Пичтри-стрит, чувствуя себя обиженной и нелюбимой: я не ела несколько часов.
Звякнул мой телефон. Рингтон Раузера. Я не хотела говорить ни с ним, ни с кем-либо еще, но теперь я не всегда умею говорить то, что мне нужно.
– Привет, – ответила я без всякого энтузиазма. Я была довольно зла на него за то, что вчера он так жестко обрушился на меня лишь потому, что я не дала ему того, чего он хотел.
– Звучит не слишком приветливо, – ответил Раузер. Я узнала фоновый шум, телефонные звонки и голоса полицейского управления Атланты и представила себе Раузера в его стеклянной кабинке. Мы не разговаривали с того момента, как он, громко топая, вышел из моего офиса.
– Не лучший день, – уклончиво заметила я.
– Пообедала с Дэном? – спросил Раузер, и я услышала, как он идет, а потом звякнул лифт. – Это было сегодня, не так ли? Вы, ребята, разговариваете?
– Я по уши в разговорах, – огрызнулась я.
– Эй, ты чего злишься, Стрит?
– Он на терапии, – сказала я. – Я тоже. Так что давай лучше оставим эту тему.
– Злишься в одиночку, – произнес Раузер.
– Да, злюсь. Он возомнил себя гребаным аналитиком, потому что он, видите ли, на терапии. И он такой праведник… До невозможности.
– И какой диагноз поставил доктор Дэн?
– Что это несерьезно. Что у меня проблемы по части интимных отношений.
Раузер усмехнулся.
– И как ты это восприняла?
Я вздохнула.
– Я сказала ему: «Твои проблемы у меня вот здесь», схватилась за промежность и вышла.
– Остроумно, – сказал Раузер. – И по-взрослому.
Лифт снова звякнул, затем послышались шаги по стертому кафельному полу. Внезапно в телефоне Раузера прозвучал порыв ветра, и я поняла, что он вышел из здания. Интересно, куда это он направляется, что за чрезвычайная ситуация? Срочная потребность в сигарете – или другом месте убийства? Я в миллионный раз подумала о тех фотографиях, которые он швырнул мне на стол.
У нас уже были такие разговоры и раньше, у Раузера и меня. Мы понимали друг друга так, что не мог бы понять никто другой, кроме любовника. Моя личная жизнь до сих пор была чередой крошечных войн. Последняя, пятилетний брак, оставила во мне ощущение разбитости и легкой окровавленности. Раузер был десять лет в разводе. Двое взрослых детей, оба живут в округе Колумбия. Оба ни разу не приехали в Атланту. Он виделся с ними, когда мог. По его словам, он все еще любит свою жену. Я знала: за эти годы Раузер звонил ей несколько раз и вешал трубку, когда она отвечала. Он знал, что я спала с Дэном, даже когда была зла на него до чертиков, что каждый раз сводило на нет мою самооценку. И Раузер, и я были совершенно неспособны к длительным романтическим отношениям. Мы оба были угрюмы, ужасно капризны и погружены в себя. Наше родство, как мы пришли к выводу за пончиками и кофе в кафе «Криспи крим», заключалось в наших недостатках.
– Дэн придурок, – сказал он и выдохнул. Я тотчас представила вокруг него облачко сигаретного дыма. – Слабонервный душнила. Я как раз собирался тебе это сказать.
Я на миг задумалась. Дэн был худощав, с плавными движениями танцора и темными волосами, которые он всегда отпускал подлиннее, и они падали ниже воротника. Он был довольно красив в некоем богемном, щегольском смысле, чтобы его не воспринимали как женоподобного. Я подумала о том, как всякий раз, когда представляла его кому-то из моих знакомых, ему всегда удавалось придать своим прекрасным чертам выражение неизбывной скуки.
– Он и правда придурок, – согласилась я.
– Тогда в чем его привлекательность?
– У него огромный член.
Раузер рассмеялся.
– Послушай, Кей. Извини за вчерашнее. Просто я… Я не знаю. Я не хотел срываться на тебе, понимаешь?
Именно в такие моменты эти маленькие жесты раскрывают истинную суть Раузера. Он появлялся с коробкой еды навынос или звонил, чтобы просто узнать, как у меня дела, а затем, в разгар напряженного расследования, терпеливо выслушивал мои нудные объяснения о том, как прошел мой день. Он был очень милым, и я была рада, что он все-таки позвонил.
– Черт, – сказал вдруг Раузер. – Мне пора, Стрит.