Утро встретило их холодным ветром, который приносил с собой запах сосен и сырого мха. Небо заволокли серые облака, и воздух был наполнен предчувствием дождя. Настасья, как всегда, встала раньше всех. Она двигалась чётко и размеренно, как человек, привыкший начинать день ещё до восхода солнца.
Она подбросила дров в печь, их треск наполнил тишину избы, прогоняя остатки ночного холода. Затем Настасья оставила на столе миску с кашей, осторожно накрыла её тряпицей, чтобы не остыла, и тихо позвала Аню.
– Вставай, деточка. Сегодня идём к волхву.
Её голос был мягким, но в нём слышалась твёрдость, не терпящая возражений.
Аня, закутанная в одеяло, медленно подняла голову с подушки. Её тело ныло после вчерашней работы – непривычной, тяжёлой, изнуряющей. Голова казалась тяжёлой, как будто её придавила груда мыслей, не дававших ей уснуть.
Слово "волхв" прозвучало в её сознании, как отзвук чего-то древнего, загадочного.
Она заставила себя сесть, потёрла глаза и посмотрела на Настасью, которая уже одевалась.
– Быстрее, дитя, – подтолкнула её женщина. – Волхв не ждёт тех, кто опаздывает.
Аня быстро натянула тёплую шерстяную одежду, выданную ей Настасьей, и закуталась в грубый плащ. Его ткань колола шею, но тепло было важнее.
На улице пахло мокрой землёй, и ветер шевелил ветви деревьев, склонившихся над тропинкой. Настасья взяла с собой корзину с травами, которые собрала накануне, и жестом велела Ане следовать за ней.
– Волхв не любит, когда его беспокоят зря. Ты постарайся говорить честно и не утаивать ничего, – предупредила она, глядя прямо вперёд, её голос звучал настойчиво.
Аня кивнула, хотя в груди затаилось волнение.
– А он… какой он? – робко спросила она, надеясь, что Настасья не рассердится за её любопытство.
Женщина замедлила шаг, будто обдумывая ответ.
– Старый, мудрый. Иногда строгий. Он редко говорит, но когда говорит – лучше слушать, – ответила Настасья.
Её слова только усилили волнение Ани.
Путь к волхву лежал через густой лес, который казался живым. Огромные ели возвышались по обе стороны тропы, их ветви нависали, как защитные арки, пропуская лишь тусклый свет серого утра. Мох под ногами был мягким, пружинистым, он заглушал звук шагов, превращая лес в почти безмолвное пространство.
Аня старалась не отставать от Настасьи, хотя её дыхание уже сбивалось от быстрой ходьбы. Лес окружал их со всех сторон, и каждый шорох, каждый скрип дерева заставлял её оборачиваться.
– Не отвлекайся, – бросила Настасья через плечо.
Аня сглотнула и ускорила шаг.
Наконец, из-за деревьев показалась небольшая изба. Она стояла на опушке леса, будто спрятанная от посторонних глаз. Домик выглядел одновременно простым и древним. Его широкая крыша, покрытая потемневшей от времени соломой, казалась слишком тяжёлой для небольших стен.
Вокруг избы висели странные амулеты. Некоторые из них были сделаны из сухих веток, обвязанных красной нитью, другие – из пучков трав или крошечных костей. Они тихо покачивались на ветру, издавая едва слышный скрип.
Из дымохода лениво поднимался дым, а в воздухе витал аромат сжигаемых трав.
Настасья подошла к двери и постучала. Стучала она дважды, коротко, словно следуя какому-то негласному ритуалу.
Изнутри раздался низкий, глубокий голос:
– Входите.
Аня шагнула внутрь, чувствуя, как её сердце учащённо бьётся. Внутри было тепло, но темновато. Очаг горел ярко, освещая небольшую комнату, стены которой были увешаны странными вещами: пучками трав, связками корней и куклами, сделанными из веток и ткани. Эти куклы как будто наблюдали за ними, и Аня старалась не задерживать на них взгляд.
В углу комнаты стоял стол, заваленный свитками, сушёными листьями и сосудами, наполненными чем-то густым и разноцветным.
У окна сидел старик. Его фигура была согбенной, но в ней ощущалась сила. Его длинные волосы и борода отливали серебристым блеском, а глаза были глубокими и спокойными, как лесные озёра.
– Это та девочка, о которой я говорила, – Настасья склонила голову в легком поклоне, тем самым выражая уважение.
Волхв поднял глаза на Аню. Его взгляд был глубоким, проникающим, будто он пытался разглядеть что-то за пределами её тела.
– И зачем ты пришла сюда, дитя? – спросил он, его голос был низким, как эхо далёкого грома, и в нём звучала древняя мудрость, словно за ним скрывались тысячи историй.
Аня ощутила, как её сердце заколотилось быстрее.
– Я… я не знаю, как попала сюда. Но вчера… я знала, что на деревню нападут волки. Я не знаю, как это вышло, – проговорила она, нервно сжимая руки, стараясь не дрожать.
Волхв пристально смотрел на неё, его взгляд был неподвижным, словно он мог заморозить её на месте.
– Встань ближе, – велел он после паузы.
Аня сделала шаг вперёд, чувствуя, как ноги стали ватными. Она замерла, когда волхв протянул руку. Его пальцы, тонкие, с узловатыми суставами, едва коснулись её лба.
Старик закрыл глаза, и в комнате воцарилась абсолютная тишина. Казалось, даже огонь в очаге перестал потрескивать.
Аня почувствовала странное ощущение: от его прикосновения по её телу пробежал лёгкий, но ощутимый ток, как прохладный ветер, который одновременно грел и холодил.
Её дыхание стало поверхностным, она боялась даже пошевелиться.
Волхв убрал руку и открыл глаза.
– Интересно, – произнёс он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась мощь. – Ты не отсюда. И твоя сила… она необычна.
Настасья, всё это время стоявшая у двери, слегка кивнула, словно соглашаясь с его словами.
– Что будем делать с ней? – спросила она, но её вопрос прозвучал как риторический.
Волхв медленно поднялся со своего места. Его движения были неторопливыми, но в них скрывалась сила, как у медленно движущегося потока воды, способного снести всё на своём пути.
Он посмотрел прямо на Аню, его взгляд был испытующим, холодным, как зимний ветер.
– Я могу её учить. Но это будет тяжёлый путь. Не каждый выдерживает.
Его слова повисли в воздухе, словно вызов.
– Ты готова? – спросил он, не отводя от неё взгляда.
Аня замялась. Она не знала, что ответить. Слова "тяжёлый путь" звучали зловеще, и её страх перед неизвестным только усилился. Но что-то внутри неё – крошечный огонёк упрямства или интуиция – подталкивало её вперёд.
– Да, – произнесла девочка, стараясь, чтобы её голос звучал увереннее, чем она себя чувствовала.
Наступили первые дни её обучения, если это можно было так назвать. Волхв велел ей остаться в своей избе, где для неё нашлось место на полу, покрытом мягкими шкурами. Но вместо уроков магии или рассказов о древних тайнах он поручал ей простую, но тяжёлую работу.
– Натаскай воды из колодца.
– Перебери травы. Отдели корни, листья и стебли.
– Почисть очаг и натри его глиной.
Эти задания казались бесконечными. Каждый день начинался с того, что она с трудом поднималась с постели, состоящей из нескольких старых шкур, и принималась за работу, изматывающую её до предела.
Вёдра с водой были тяжёлыми, руки ныли от порезов об острые края корней, а колени болели от постоянной работы на полу.
"Я пришла сюда, чтобы учиться магии, а не быть служанкой!" – думала она, сердито натирая глину по стенам очага.
Но она не осмеливалась сказать это вслух.
Каждый вечер она засыпала, чувствуя, как тело горит от боли, а руки покрывались царапинами и трещинами. Её одежда пропиталась дымом, запахом трав и земли.
Волхв казался равнодушным к её усталости. Он редко говорил с ней, лишь отдавал очередные поручения, и Аня начинала чувствовать, что его молчание становится всё более тягостным.
Однажды, когда он снова велел ей перебрать травы, Аня не выдержала.
– Почему я должна это делать? – выпалила она, резко вставая.
Волхв, который стоял у окна и смотрел на лес, повернулся к ней.
– Тебе тяжело? – спросил он, его голос был ровным, но в нём чувствовалась едва уловимая угроза.
– Да! – выкрикнула она, её глаза блестели от накопившейся обиды.
– Значит, ты ещё не готова к большему, – спокойно ответил он.
– Я стараюсь! Почему ты не можешь хотя бы немного похвалить меня? – Аня сжала кулаки, её голос дрожал.
Волхв посмотрел на неё, его глаза были холодными, но не жестокими.
– Потому что магия – это не просто сила. Это терпение. Твоя работа – часть твоего обучения. Если ты не можешь справиться с этим, то как ты справишься с настоящей магией?
Эти слова были для неё, как удар.
– Я не верю, что это всё… что это магия, – прошептала она.
Он отвернулся, а Аня почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Она выбежала из избы, села на пороге и расплакалась.
"Я никогда не смогу сделать это," – думала она.
Прошла неделя. Болело всё: руки, спина, ноги. Аня ощущала себя истощённой, её мысли всё чаще тянулись назад, к её прежней жизни, где всё было проще, понятнее.
Каждый вечер она ложилась на свою простую постель, глядя в тёмный потолок, и задавалась вопросом: "Почему я должна это терпеть? Что это мне даст?"
Однажды вечером, подметая пол, она почувствовала на себе взгляд волхва. Он не смотрел осуждающе, не жалел её. Этот взгляд пробирал до костей – он изучал её, словно проверял, на что она способна.
"А он наблюдает за мной," – осознала девочка.
И в этот момент её мысли начали меняться.
"Может, он проверяет, что я могу выдержать," – подумала Аня.
Эта догадка принесла ей лёгкое облегчение. Но даже это осознание не снимало усталости.
Тем же вечером, когда она легла спать, её тело ныло, а душа тонула в сомнениях.
"Я не справлюсь," – подумала она, глядя на темноту.
Слёзы навернулись на глаза, но она сжала кулаки и не дала им пролиться.
Сон принёс ей странные видения: деревья шептали её имя, их ветви тянулись к ней, а луна озарялась багровым светом, словно сама ночь напоминала ей о её пути.