Дафна: «Тело официально идентифицировано как Клэр Палмер. Как грустно – они нашли собаку, ждавшую ее на берегу реки в Киннертоне. Похоже, утонула она случайно».
У меня вырывается вздох облегчения. После того как Матео в красках рассказывал об этом в школе, а потом все шептались о Сейди, крошечная частичка меня… не то чтобы поверила, но засомневалась. Глупо.
Теперь я знаю имя утонувшей девушки. И то, что она погибла в нескольких милях отсюда, выгуливая свою бедную маленькую собачку. Все это абсолютно реально. И никак не связано с призраками. Как хорошо, что подруга взяла себе за правило: всегда получать инфу из первых рук – от своего отца.
Возвратившись после школы домой, я застаю там одну Кэролин. Она сидит за кухонным столом с аккуратной стопкой бумажек перед собой и что-то подсчитывает на калькуляторе. Светлые волосы Кэролин, как и всегда, идеально причесаны, и даже в простых джинсах и свитере она выглядит идеально опрятно. Но вид у Кэролин уставший.
– Привет, – говорю я, бросая куртку на спинку кухонного стула. – Чем занимаешься?
– Свожу дебет с кредитом.
После гибели моих родителей Кэролин делает это каждую неделю, изо всех сил стараясь изыскать способ, как не дать нам умереть с голоду. Кэролин работает в аптеке, зарплата у нее небольшая. И даже с учительским окладом дяди Тая им едва удается гасить все счета. Я отдаю им половину своего заработка в минимаркете, но этих денег едва ли хватает даже на то, чтобы покрыть мои траты на кофе.
Еще год назад я и думать не думала о деньгах. Они всегда находились, если мне что-нибудь было нужно. Никаких забот! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как эгоистично себя вела. Но боже мой! До чего же бывает противно оттого, что все решают деньги, а у тебя их нет. Это гложет тебя изнутри, не дает покоя настолько, что ни о чем другом ты думать не можешь.
Кэролин улыбается. Сегодня вечером она выглядит намного старше своих двадцати трех.
– Я просто удостоверяюсь, что мы на верном пути.
Пытаясь не скривить лицо в гримасе, я достаю из холодильника холодный кофе. И вдруг вижу, что он без кофеина. Кэролин давно грозилась отучить меня от пристрастия к кофеину. Похоже, она не шутила.
– Ты слышала о девушке, всплывшей утром в реке? – спрашиваю я, прежде чем сделать осторожный глоток.
– Да, это ужасно, – бормочет Кэролин.
Похоже, мыслями она все еще в своих счетах. Нет, ошиблась! Кэролин вскидывает на меня глаза:
– Прости, Ава. Ты ее знала?
Я мотаю головой:
– Об этой девушке говорили в местных новостях. Это Клэр Палмер. Она на прошлой неделе упала в реку, и ее унесло течением. Ее тело обнаружил отец Матео Меделя. Вот только с ее глазами все очень странно…
– А что с ее глазами?
– Я слышала, что труп был без глаз.
Кэролин хмурит брови:
– Это действительно странно. Жуть какая-то!..
– А тебе это не напоминает… – Я не договариваю.
Надеюсь, Кэролин поймет, что я имею в виду, и не заставит высказывать глупости.
– Ты… об отце? – спрашивает она.
Я совсем не это подразумевала, и неожиданное напоминание о том, что случилось с папой, действует на меня как удар под дых. Поставив кофе, я хватаюсь за стойку, чтобы не упасть. Проклятие! А я думала, что это стало получаться у меня лучше – держать себя в руках. Или делать вид, будто сохраняешь спокойствие.
– Я… нет… Я имела в виду другое… Тебя это не наводит на мысль о Мертвоглазой Сейди? – с трудом выдавливаю я из себя слова.
С трудом вдыхаю воздух в легкие. С трудом разжимаю пальцы.
– Сейди? – в удивлении моргает Кэролин. – А-а… ну да… Я тоже о ней подумала. И момент странный, правда? Едва мы выселились из усадьбы, как кто-то умирает. Да еще так, что его гибель можно истолковать как работу местного призрака. Словно Сейди рассердилась, что в усадьбе Тёрнов никаких Тёрнов не осталось, – добавляет Кэролин с кислой улыбкой.
– Но с чего бы Сейди из-за этого злиться? Она же не одна из нас?
Мне не доводилось слышать, будто Сейди была родом из Тёрнов. Хотя, признаюсь честно, я интересовалась этим в детстве. На стене дедова кабинета висело в рамочке наше фамильное древо, и я не раз разглядывала его, ища глазами Сейди. Но ее там не было. Более-менее подходящей на ее роль представлялась мне Сара Тёрн, распрощавшаяся с земной жизнью в 1882 году. А дедушка – в иных случаях ходячая энциклопедия – всякий раз, когда речь заходила об усадьбе Тёрнов и ее истории, в ответ на мой вопрос о нашем гипотетическом родстве с Сейди поджимал губы, бросал на меня выразительный взгляд и говорил: «Пойди поиграй». Даже в шесть лет я сознавала – так мне дедушка давал понять: «Не играй мне на нервах!»
– Не знаю… честно, – бормочет Кэролин, но на ее лице появляется то задумчивое выражение, которое говорит мне: она рассматривает такую возможность.
Почувствовав вину, я опускаю глаза на лежащие перед ней квитанции:
– Я отвлекла тебя от сведения дебета с кредитом. Пойду делать уроки.
– Подожди… Чуть было не забыла. Еще до твоего прихода мне позвонил Тай и рассказал о сегодняшнем инциденте в школе. Ты как – в порядке?
Я замираю в дверном проеме, ведущем в гараж:
– Ты о том, что случилось на уроке рисования? А что тебе сказал Тай?
– Он сказал, что другая ученица случайно пролила на тебя краску, ты заругалась на нее, и ему пришлось отправить тебя к директору. – При виде возмущения на моем лице Кэролин кривит свое в гримасе. – Все было не так?
Мой рот открывается, я уже готова вывалить всю правду, но пока слова формируются в голове, я сознаю: моя версия будет звучать не менее пафосно, чем версия дяди Тая. Я позволила Фрейе задеть меня за живое, а потом унизила себя перед всем классом. Вдобавок мне пришлось целый день ходить в позаимствованном свитере, завязанном на талии, чтобы никто не увидел несмываемого красного пятна на моей заднице.
– Дядя Тай мог бы принять мою сторону, – бурчу я; Кэролин вопросительно приподнимает брови, но ничего не говорит. – Ладно, не мог… И все-таки ему не стоило отчитывать меня перед всем классом.
Кэролин кивает:
– Да, думаю, он мог бы разрулить ситуацию по-другому. Но, похоже, вам обоим нужно быть посдержанней и поснисходительней друг к другу. Вам обоим сейчас нелегко. Ведь до годовщины два дня.
Мои пальцы стискивают пластиковый стаканчик так сильно, что я спешу его поставить. Не хватало еще, чтобы и кофе выплеснулся. Хватит мне сегодня пятен на одежде!
– А ты сознаешь, что прошел уже год? – тихо спрашиваю я Кэролин. – Я понимаю, ты воспринимаешь все по-другому. Ты же только переехала в наш дом, когда они погибли. И у тебя не было времени, чтобы как следует узнать маму и папу. Но разве тебе не кажется, что все это случилось вчера?
Протянув руку, Кэролин сжимает мою кисть, на долю секунды напомнив мне маму. Но потом до меня доходит: она просто хочет удержать меня от непроизвольного раздирания шрамов на ладонях.
– А тебе кажется, что все случилось вчера? – еще тише повторяет мой вопрос Кэролин.
И глаза мне обжигают горячие, горькие слезы. С трудом выдохнув через нос, я признаюсь:
– У меня такое чувство, будто кто-то украл мою жизнь и я больше не знаю, кто я.
– Ну конечно же, знаешь, – отстраняется Кэролин и с улыбкой скрещивает на груди руки. – Ты из рода проклятых Тёрнов, разве не так?
Помню, как я впервые услышала, как наше семейство назвали проклятыми Тёрнами. Это произошло на похоронах дедушки, когда мне было восемь лет. Папа употребил это выражение в панегирике как всем известный факт – почти в шутку. Сидя на скамье в самом первом ряду, я наблюдала, как отец говорил о дедушке в той сюрреалистичной манере, в какой обычно поминают усопших пришедшие на похороны. Он отзывался о нем как о кристально чистом человеке, всегда по-доброму относившемся к людям, помогавшем малообеспеченным общинам, никогда и никому не отравлявшем жизнь… Все реальные подробности папа опускал, представляя дедушку чуть ли не святее Христа. А напоследок добавил: «Как вам всем известно, он был до мозга костей проклятым Тёрном и уже давно бы запустил в меня своими часами за то, что я так долго болтаю».
– Что значит «проклятый Тёрн»? – шепотом поинтересовалась я тогда у мамы.
Она сжала мою руку в свойственной ей успокаивающей, призывающей к молчанию манере, но все же ответила.
– Это значит, что ты уверен в себе, знаешь, чего хочешь, и никому не позволяешь вставать у себя на пути, – сказала мама, а потом добавила, скосив на меня глаза с эффектными стрелками: – И тебе, Ава, следует это помнить.
Быть уверенным в себе, знать, чего хочешь, и никому не позволять вставать у себя на пути… Именно таким был дедушка. И папа. И мама.
Папа снова сел на скамью, а его место за кафедрой занял дядя Тай. Тогда я впервые увидела дядю Тая в костюме. Тот костюм показался мне чудным и слишком большим на его семнадцатилетней фигуре, хоть и был пошит на заказ.
И еще до того как дядя Тай заговорил, я поняла, что он сделает что-то не так. Почему у меня возникло это ощущение, я не знаю. Может, из-за того, как он ослабил узел галстука, душивший его. Или из-за едва заметного изгиба в уголках рта.
– Дед называл меня мечтателем. Сыном, который хотел стать художником. Который не собирался пойти по стопам своего старшего брата и заделаться успешным бизнесменом. И который не слишком походил на проклятого Тёрна. Но он всегда повторял это с улыбкой и никогда не отговаривал меня заниматься искусством. Он не оплатил мне учебу в художественном колледже, но и не запретил там учиться. Так что быть младшим – запасным – сыном не так уж плохо. В тебя не вкладываются, зато и не ждут от тебя многого.
Дядя Тай сделал паузу, словно ожидая, что люди рассмеются, но ответом ему стало лишь неловкое молчание.
– Мой дед и сам был большим мечтателем, разве не так? Я уверен, что многие из присутствующих здесь наслушались от него за последние месяцы разных историй. О том, как сад питается кровью Тёрнов. Или о том, что он видел Мертвоглазую Сейди незадолго до того, как…
– Тай! – перебил папа дядю, его зычный голос без труда преодолел короткий путь до кафедры. – Давай закругляйся.
Дядя Тай натужно улыбнулся папе:
– Конечно, мой старший брат. Как скажешь… – Он снова повернулся лицом к аудитории. – Я любил отца. Очень сильно любил. И теперь с нетерпением жду возможности с ним помириться.
– Тай! – рявкнул папа, но дядя уже отошел от кафедры.
Он не сел рядом с нами опять на скамье. А, сорвав с шеи галстук и швырнув его на блюдо для пожертвований у церковной двери, вышел на улицу.
Когда служба закончилась и я с родителями вернулась в дом, все еще звеневший тишиной, установившейся в его стенах после ухода дедушки, я спросила у них, что имел в виду дядя Тай.
– Почему он сказал, будто дедушка видел Мертвоглазую Сейди?
К тому времени я уже была наслышана о Сейди. Но тогда я впервые услышала о том, что ее видел хорошо знакомый мне человек.
Мамин голос остался тихим и спокойным, но я заметила, как побелели на бокале с вином кончики ее пальцев.
– В роду Тёрнов бытует поверье: каждый из нас перед смертью увидит Мертвоглазую Сейди.
Папа тогда ничего не сказал. Он упорно смотрел в окно гостиной на сад – будто не слушал нас вовсе, но на мгновение взглянул на меня, когда я задала маме новый вопрос.
– То есть эта Сейди нас убивает? – Мой голос повысился, а мама подошла, присела рядом и прижала меня к себе с нежной улыбкой.
– Ничего подобного, – легко, почти весело произнесла она. – Ее появление – всего лишь предостережение: впереди опасность. А сама Сейди довольно безвредна. Это просто девушка, с которой случилось плохое. Но это ведь не делает ее плохой?
И только после этих маминых слов папа отвернулся от окна, и его губы изогнула скупая тёрновская улыбка.
– Твой дядя так сказал лишь потому, что рассердился на дедушку за то, что он оставил этот мир прежде, чем они смогли помириться.
– Но ведь не дедушка выбрал, когда ему умереть? – уперлась я.
– Нет, – еле слышно откликнулся папа. – Не он…