После отъезда племянника Торнавского с невестой к Марианне вернулись глубокий сон и здоровый аппетит. Она думала о том, как же ей поступить дальше, ведь сиделка Торнавскому больше не требовалась, предлагать место в своей фирме он Марианне тоже не спешил…
Девушка заикнулась отцу о своем возможном отъезде в столицу, но он только испуганно замахал руками.
– С ума сошла! Счастье само тебе в руки катится!
– Но, папа, – проговорила она растерянно.
– Подожди немного. Вот увидишь, все сложится как нельзя лучше.
И Валевский оказался прав. Прошла неделя, и выздоровевший Торнавский перестал сутками пропадать на предприятии, он приезжал к ужину в приподнятом настроении. Вечером гулял с Марианной в саду или обсуждал с ней книжные новинки. Они даже спорили, кто из зарубежных и отечественных авторов более талантлив и актуален. Их мнения порой расходились, и от этого обсуждение становилось еще интереснее.
Во второе воскресенье после отъезда родственников Торнавский пригласил девушку в театр, и она с радостью согласилась. И не только оттого, что он нравился ей, но и потому, что после сумасшедшего ритма столицы тихая размеренная жизнь в поместье навевала на нее скуку.
После театра они отправились в ресторан, где Торнавский заранее заказал столик. Марианна даже не подозревала, что в городке может быть такой шикарный ресторан. Она с удивлением оглядывалась вокруг. А Торнавский наслаждался произведенным эффектом и улыбался.
После второго бокала дорогого и удивительно вкусного вина Марианна раскраснелась, расслабилась и даже не заметила, как в руке Торнавского появилась маленькая коробочка, которую он поставил перед ней.
– Откройте, – услышала она.
Девушка приоткрыла крышку, и ее ослепил упоительный блеск сверкающего камня. Она уже поняла, что ей впервые в жизни подарили золотое кольцо с настоящим бриллиантом.
– Это мне? – спросила пересохшими губами.
– Вам, примерьте.
Марианна так растерялась, что не смогла сразу надеть кольцо.
– Давайте я вам помогу. – Трнавский сам надел кольцо ей на палец.
Марианна некоторое время зачарованно смотрела на свою руку, а потом горячо воскликнула:
– Олег Павлович! Я даже не знаю, как вас благодарить.
– Олег, просто Олег. – Он прижал ее руку к своим губам.
– Олег, – повторила Марианна послушно и подняла на него глаза, увлажненные слезами.
– Марианна, девочка моя…
– Олег Павлович… Олег, я…
– Ничего не надо говорить, пойдем лучше потанцуем. – Он поднялся из-за стола и протянул ей руку.
Она вложила свою руку в его и позволила увлечь себя на танцпол. Они двигались в медленном танце, и она ощущала его дыхание на своих волосах. Сердце ее то замирало, то бешено колотилось, ноги становились непослушными…
– Ты, наверное, сегодня устала? – спросил он тихо.
Она хотела сказать «нет», но почему-то кивнула. Тогда он молча расплатился, оставив щедрые чаевые официанту, и повел ее к выходу.
В автомобиле они оказались вдвоем на заднем сиденье. Торнавский осторожно приподнял ее подбородок и поцеловал – сначала осторожно, трепетно, а потом так жарко, что Марианна чуть не потеряла сознание, послушно приоткрывая губы навстречу его нетерпеливому языку. Они целовались до самого приезда домой, и Марианна, выбравшись из автомобиля, ощущала головокружение.
– Что с ней?! – воскликнул подбежавший к машине Валевский. – Она пьяна?!
– Ну что вы, – отозвался с усмешкой Торнавский, – Марианна выпила всего два бокала вина.
– Я вижу, что она пьяна! – не успокаивался управляющий, сверкая глазами.
– Будет вам, Игнат Степанович, если Марианна и пьяна, то не от вина.
– Что вы с ней сделали? – взвился Валевский.
– То, о чем вы мечтали, – не скрывая ухмылки, ответил Торнавский.
– Что вы хотите сказать? – оторопел управляющий.
– Я пошутил. Сейчас скажу Татьяне, чтобы она уложила Марианну в постель.
– Моя дочь не маленькая!
Но Торнавский проигнорировал эту реплику.
– А вы, Игнат Степанович, поднимитесь ко мне в кабинет. Мне нужно с вами поговорить.
Валевский хотел возразить, но осекся под не терпящим возражений взглядом хозяина. Он развернулся и, не глядя больше ни на дочь, ни на Торнавского, ушел в дом.
Вызванная звонком Олега Павловича, из дома вышла заспанная Пальчикова.
– Таня, извини, что потревожил, – проговорил Торнавский. – Сделай одолжение, уложи Марианну в постель.
– Конечно, Олег Павлович, не волнуйтесь, – сразу все поняв, проговорила она.
– Спасибо, я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать.
Марианна тем временем уже пришла в себя и стыдливо опустила глаза, когда к ней приблизилась Пальчикова.
– Татьяна Георгиевна, я не пьяная, – прошептала она.
Татьяна посмотрела на ее припухшие губы и улыбнулась.
– Ну и зря. Я бы на твоем месте была пьяным-пьяна.
– Татьяна Георгиевна…
– Идем, идем. Чего тут стоять? На дворе ночь.
– Ах да…
Они поднялись в комнату Марианны.
– Я только на пять минуточек в душ, – взмолилась девушка.
– Иди, а я сейчас чай тебе ромашковый принесу.
– Спасибо, Татьяна Георгиевна.
После душа и чая девушка улеглась в постель. Несмотря на теплую погоду, ее знобило.
Пальчикова наклонилась, чтобы поправить одеяло, и увидела слезы в ее глазах.
– Ты чего, Мариша? – спросила встревоженно.
– Я, кажется, люблю его, – всхлипнула та.
– Вот дурочка, – улыбнулась Татьяна.
– Почему? – прошептала Марианна, тихо всхлипывая.
– Потому что он тоже тебя любит. Поженитесь, детки у вас родятся, и будете жить-поживать.
– Вы так думаете?
– Тут и думать нечего. Спи лучше.
– Спасибо вам, – улыбнулась девушка.
– За что? – удивилась Пальчикова.
– Вы добрая… – пробормотала Марианна, засыпая.
– Эх, молодо-зелено, – вздохнула Пальчикова, вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Когда Торнавский вошел в свой кабинет, управляющий уже был там. Он стоял спиной к двери и смотрел в окно.
– И что вы там углядели, Игнат Степанович? – спросил Торнавский.
Валевский резко повернулся.
– О чем вы хотели поговорить со мной?
– Да вы садитесь, в ногах, как говорится, правды нет.
Валевский сел и немигающим взглядом уставился на хозяина.
– А поговорить я с вами хотел о вашей дочери, – произнес задумчиво Торнавский, усаживаясь напротив Валевского.
Управляющий затаил дыхание, но не произнес ни слова.
– Я хочу жениться на Марианне, – сказал Торнавский.
– Жениться? – встрепенулся Валевский.
– Жениться, – подтвердил хозяин и не смог удержаться от сарказма: – Для вас это, конечно, приятная неожиданность?
– Даже не знаю, что и ответить вам.
– Игнат Степанович, я ценю все ваши дарования, но не ожидал, что и артистический талант в вас тоже присутствует.
Валевский и не предполагал, что Торнавский догадывался о его матримониальных планах, и виновато улыбнулся, поняв, что его интриги раскрыты.
– Покажите мне отца, который не желал бы своей дочери счастья?
– Ну таких отцов на свете немало, – отозвался Торнавский. – К счастью, вы не относитесь к их числу.
Управляющий кивнул.
– Значит, вы нас, Игнат Степанович, благословляете?
– Если Марианна скажет «да», то несомненно. Она согласилась?
– Я еще не делал ей предложения.
Управляющий воззрился на Торнавского.
– Я считал, что правильным будет сначала поговорить с вами, Игнат Степанович.
Валевский согласно кивнул и через минуту спросил.
– Но ведь вы любите Марианну?
– Да, – кивнул Торнавский. – Марианна мне по сердцу. Я и сам не заметил, как она меня очаровала.
– Вы не пожалеете, Олег Павлович! Моя Марианна чистый ангел.
– Да? – улыбнулся Торнавский. – Я как-то не верю, что в столичной суете девушка может остаться ангелом.
Валевский уже открыл рот, чтобы произнести речь в защиту своей дочери, но Торнавский махнул рукой:
– Ладно, ладно. Игнат Степанович, святых среди нас нет. И мне неважно, что было у вашей дочери до встречи со мной. Так что поставим жирную точку.
– Конечно, конечно, – скривился Валевский, подумав про себя, что так оно и к лучшему. Лишние проблемы и претензии ему не нужны.
– Вы идите, – донесся до него голос Торнавского. – Спокойной ночи. Детали мероприятия обговорим после.
– Мероприятия? – растерянно пробормотал Валевский, коря себя за то, что отвлекся и, вероятно, что-то прослушал.
– Я имею в виду свадьбу, – не удержался от улыбки Торнавский.
– Ах да, свадьба. – Управляющий хлопнул себя по лбу, вскочил на ноги и почти выбежал из кабинета.
Торнавский прислушался к его шагам, но внезапно дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова Валевского.
– Спокойной ночи, зятек, – проговорил он с нескрываемым удовлетворением.
– Спокойной, тестюшка.
Дверь затворилась, и наконец Торнавский остался один.
– Вот чертяка, – проговорил он вслух. – А я тоже хорош, все посмеивался над Степанычем, а сам в его дочку влюбился, как мальчишка.
Торнавский вышел из кабинета и поднялся в свою спальню. Засыпая, он думал о Марианне. Какая славная девушка! А губы такие сладкие и пахнут черешней. Надо будет велеть Евдокиму Назаровичу посадить у ворот желтую и черную черешни…
Рано утром Торнавский нарвал в саду охапку белых роз. Дом еще спал, а сад вздыхал, перешептывался, журчал, насвистывал, жужжал, одним словом, жил своей насыщенной, не всегда открытой человеку жизнью. Торнавский посмотрел на восток и увидел, как юная заря осторожно расправляет полупрозрачные складки розового шелка, который вот-вот пропитается всеми оттенками малинового, потом станет ярко-алым и затем полыхнет всей мощью оранжевого огня.
Он мечтательно улыбнулся, подошел к дому и стал карабкаться по выступам каменной кладки вверх – девушка жила на первом этаже, но в доме Торнавского он был на уровне обычного второго. Вскоре Олег Павлович уже был на балконе Марианны. Он решил не входить в комнату сразу, чтобы не испугать девушку, и вполголоса запел: