Мысли о культистах-паукопоклонниках не давали Нереусу покоя.
Перед сном он вновь вспоминал прошлую жизнь, когда парус над головой, плеск вёсел и скрип обшивки судна казались лучшим, что могло с ним случиться.
Пираты зимовали на берегу. Бытовало поверье, что с наступлением холодов морские ветры сбегали из мешка Дэйпо, и пока он не переловит их всех – путь в море закрыт.
Лишь один огромный корабль, следовавший из Эбиссинии в Таркс, миновал геллийский порт и, раскачиваясь на высоких волнах, уверенно взял курс на север.
Келевст пиратской диеры грубо обругал его с берега.
– Видели паука на парусах? – заявил помощник капитана. – Это люди понтифекса Руфа.
– А кто он такой? – спросил Нереус.
– Лучше тебе не знать.
– Почему?
– Бог, которому он служит, не похож на нас.
– У него лицо зверя, как у эбиссинских богов?
– Нет. Ничего человеческого.
– Разве такое бывает? – удивился юноша. – Зачем поклоняться невесть кому?
– Злые языки говорят, старые боги ослабели, сотни лет вражды истощили их. Поэтому не помогают ни молитвы, ни подношения.
– Но это ведь неправда? – с робкой надеждой поинтересовался лихтиец.
– Спроси у них сам! – сердито отмахнулся келевст.
Когда миновала зима, День отплытия вся команда отмечала как величайший праздник.
Потеряв из виду берег, моряки запели, а особо смелые пустились в пляс.
Капитан заколол барана для Дэйпо и обмазал кровью мачту – на удачу.