Когда Нереус проснулся, на столе уже стоял завтрак. Такой же обильный, как и вчерашний ужин.
Помня о предстоящей тренировке, геллиец решил ограничиться хлебом, козьим сыром и творогом.
Разложенные на блюде сладости и свежая выпечка пахли так соблазнительно, что раб не удержался – стащил с собой пару тёплых плюшек.
В это время Мэйо упражнялся с деревянным мечом на отсыпанной песком тренировочной площадке. Поморец делал быстрые выпады учебным клинком, рассекая воздух, и ловко балансировал, уклоняясь от ударов воображаемого противника.
Увидев спускавшегося по лестнице геллийца, нобиль махнул ему рукой.
Враз позабыв обо всем, Нереус бегом кинулся к господину.
– Добрейшего утра! – усмехнулся Мэйо, когда раб с повинной головой рухнул перед ним на колени. – Можно просто поздороваться со мной, безо всех этих патриархальных церемоний.
– Доброе утро, хозяин.
– Вставай и скажи, что ты прячешь в руке.
Нереус подчинился:
– Сладкие лепешки, господин.
Чёрные глаза нобиля хищно блеснули:
– Ты решил угостить меня?
Геллиец не знал, что ответить. Пока он раздумывал, Мэйо радостно вцепился в плюшку, словно изголодавшийся бродяга:
– Как вкусно пахнет! Благодарю! М-м-м, наслаждение…
– Вы не успели позавтракать, господин? – набравшись храбрости, спросил Нереус.
– Я пью много вина перед сном. Утром раскалывается голова и во рту омерзительный привкус. В таком состоянии есть не хочется. Аппетит возвращается ближе к обеду, тогда можно устроить пир живота.
Геллиец с сомнением посмотрел на Мэйо. Как-то не верилось, что худой, будто палка, нобиль горазд набивать брюхо.
– Хотите ещё? – Нереус протянул ему вторую плюшку.
– Да!
– Может, принести вам с кухни что-то посытнее?
– Нет, пообедаем в полдень. Сегодня отец придёт наблюдать за нашей тренировкой.
Геллийца охватило волнение:
– Хозяин, как мне надлежит поступить? Сражаться в полную силу или только принимать ваши удары?
– Тебя заставляли изображать столб для битья?
– Да. Это приучает терпеть боль и не закрывать глаза во время поединков.
Лицо Мэйо вмиг сделалось злым:
– Хотел бы я поставить здесь идиота, что выдумал это скотство, и проверить, как хорошо он терпит боль, не закрывая глаз!
– Он – свободный человек, – вздохнул Нереус. – С ним нельзя так поступать.
– Мне – можно, – улыбка поморца превратилась в подобие оскала. – Это Гартис Два Подбородка, верно? Он измывался над тобой?
Нереус издал короткий смешок:
– Меткая кличка, господин. Я бы никогда не осмелился произнести такое вслух.
– Вот жирная скотина! Придётся заняться его воспитанием.
Геллиец решил, что это шутка, и не придал значения дерзким словам хозяина:
– Мне встать в оборону?
– В нападение, – резко произнес Мэйо. – И никаких поблажек. Ясно?
– Хозяин, – взмолился Нереус. – Пощадите! Что со мной будет, если я поцарапаю вас или поставлю синяк?
– Я узнаю, где допустил ошибку в защите, и впредь стану внимательнее.
Невольник поплëлся за рудисом. Сердце бешено колотилось.
Геллиец живо представлял себя у позорного столба и гуляющий по спине кнут.
«Высекут, – подумал раб. – За каждую царапинку на нëм до костей раздерут…»
– Эй! – крикнул Мэйо. – Ты чего скис?
– Жду вашего сигнала, хозяин.
– Давай! Повеселимся! Ну, геллиец! Покажи, на что годен!
Нереус изобразил атаку, вяло отбил несколько выпадов и, подпустив нобиля ближе, принял грудью его рубящий удар.
Мэйо не обрадовался победе.
Отшвырнув тренировочный меч, он вцепился в тунику островитянина:
– Я что тебе девка?! Какого фавна ты меня обхаживаешь?
– Хозяин…
– Дерись по-настоящему! Дерись как мужчина! Мерт тебя поглоти, Нереус!
– Я не могу причинить вам боль.
– Твоë слюнтяйство причиняет мне боль! – рявкнул Мэйо. – Лучше проиграть, чем получить такую бесчестную, унизительную победу!
– Хорошо, если вам угодно…
– Закрой рот и пусть за тебя говорит клинок!
В мыслях помянув Дэйпо, Нереус пошёл в атаку, вынуждая хозяина отступить.
Поморец оказался неплохо подготовлен, но ему не хватало выносливости. Мэйо с трудом парировал тяжёлые удары, при этом ловко ускользая от тычковых выпадов.
В какой-то миг Нереус не рассчитал с силой, толкнул нобиля мечом и опрокинул на песок.
Мэйо примирительно поднял руку:
– Помоги встать!
Геллиец протянул ему ладонь:
– Простите, хозяин. Я не хотел нанести вам обиду.
– Ты – хороший боец. Давай ещё раз.
Раб принял боевую стойку, направив в сторону поморца острие рудиса:
– Вы тоже достойный соперник, господин.
Клинки встретились с глухим стуком и два раззодоренных парня закружились на песке.
Мэйо улыбался, небрежно смахивая струящийся по лицу пот. Его туника промокла насквозь.
Нереус успокоился, поймал ритм и работал мечом без страха. Его движения стали раскованными, пластичными, а рудис казался продолжением руки.
– Всë, – сказал поморец, уронил клинок и согнулся, пытаясь отдышаться. – На сегодня хватит.
Геллиец сел на песок.
С лестницы прозвучали аплодисменты. Сар Макрин, отец Мэйо, спустился по ступням.
В белой тоге, окаймлëнной золотом, поморский градоначальник напоминал важно плывущего по волнам лебедя.
– Доброе утро! – поздоровался он, глядя на взмыленного сына.
– И вам доброго утра, отец.
– Как ты потеешь сегодня?
– Превосходно.
– Доволен своим рабом?
– Да. Ваш подарок произвёл на меня самое лучшее впечатление.
– Мне радостно это слышать, – сар Макрин промокнул платком шею. – Я уезжаю на городское собрание, вернусь затемно. Хочу, чтобы ты прочёл трактат «О риторике» и выучил «Воззвание к философам».
– Хорошо, отец. Я как раз собирался этим заняться.
– И ещё, Мэйо. Раз уж ты решил оставить геллийца в доме, кастрируй его. Не хочу, чтобы от него были неприятности.
– Отец…
Нереус мысленно взмолился Дэйпо, не понимая, за какие страшные дела его намерены превратить в бесполую игрушку.
Мэйо почесал курчавую голову:
– Можно я сам отсеку… оскоплю его? Мне хочется попрактиковаться в медицине.
– Ты уверен, что справишься?
– Конечно! Я прочел достаточно книг, написанных лучшими врачами. Завтра утром освежу в памяти пару моментов и после обеда проведу операцию.
– Договорились. Только будь осторожен, не порань себя острыми инструментами.
– Пустяки! Несколько взмахов и никаких проблем.
Нереус глядел на прогретый солнцем песок.
Убежать? Поймают и распнут на кресте.
Молить о пощаде? Бессмысленно.
Принять этот позор или размозжить себе голову камнем?
– Геллиец, – позвал Мэйо. – Ты принёс мне клятву. Помнишь?
– Да, хозяин.
– А я дал слово заботиться о тебе.
– Вы уже… отсекали кому-нибудь?..
– Нет. У меня есть одна идея. Нужно время, чтобы её обдумать.
– Моя плоть и дух принадлежат вам, хозяин.
– Не начинай! – сердито отмахнулся нобиль. – Меня коробит от этих заученных речей. Я знаю, что тебе страшно. Так скажи прямо, как есть!
– Мне страшно, хозяин.
– Приходи в мои покои перед закатом. Прежде помойся и оденься в чистое.
– Как прикажите, господин.
Мэйо потëр ноющие запястья:
– Просто доверься мне. И всё будет в лучшем виде.
Направляясь в хозяйскую комнату, Нереус пытался представить её роскошное убранство. Реальность превзошла все самые смелые ожидания.
Покои нобиля состояли из трёх помещений: рабочего кабинета, комнаты отдыха и спальни.
На полу причудливо переплетались узоры мозаики. По стенам бежали полудрагоценные волны, огибая картины, изображавшие сцены из жизни Веда и красоты подводного царства.
Множество разноцветных скульптур выглядывали из углов и арок, задрапированных шёлком.
Расписной потолок украшали медные диски с ликами небесных светил.
Нереус ощущал себя маленьким и ничтожным перед этим ослепительным великолепием.
Хозяин стоял у окна спальни, о чем-то беседуя с Йиной. Девушка игриво наматывала длинный локон на палец, ничуть не стесняясь пронзительных взглядов господина.
– Наконец-то явился! – ехидно сказал Мэйо.
Геллиец застыл посреди комнаты:
– Рад исполнить вашу волю, хозяин.
Девушка хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
– Видишь, – обратился к ней нобиль. – Об этом я и рассказывал. Впрочем, не по своей вине он разучился нормально разговаривать.
Рабыня подошла к Нереусу и замерла в трёх шагах от него.
Мэйо последовал за ней:
– Все ещё хочешь, чтобы он познал тебя?
– Да, – улыбнулась Йина.
Ладони поморца опустились на её хрупкие плечи, стянули с них ткань. Платье упало к ногам рабыни, открыв перед онемевшим геллийцем всю красоту юного тела.
Йина соблазнительно качнула бедрами, её пышные груди колыхнулись, и Нереус до крови прикусил губу, стараясь сохранить над собой контроль.
Пальцы Мэйо погладили возбуждëнно торчащие соски девушки. Она приоткрыла рот в глубоком вдохе, и поморец прильнул к её губам, ласково целуя невольницу.
– Будь нежным с ней, – велел он. – Словно мотылëк, собирающий нектар.
Мэйо обошëл Йину и Нереус ощутил его горячее дыхание на своём затылке.
– Прояви мужское начало, – нобиль стянул с раба тунику и толкнул голого парня в спину, – Вперёд, скромник!
Красный, как варëный рак, геллиец робко дотронулся до груди Йины. Девушка схватила его пальцы, прижала крепче, позволяя ощутить своё тепло и мягкость.
Нереус потянулся к её губам, неуклюже пытаясь поцеловать.
Он закрыл глаза.
Растущее внутри желание сводило с ума. Кровь прилила не только к лицу, но и к паху. Грудь сдавило, словно железным обручем.
Рабыня выпорхнула из рук Нереуса, забралась на хозяйскую кровать и, подложив под живот подушку, выгнулась в покорной позе.
Невольника била дрожь. Он хотел Йину, хотел её всю, но что-то удерживало на месте, не давало проследовать к ней…
Перед глазами геллийца, будто из тумана, появилось лицо Мэйо. Широко улыбаясь, нобиль наклонил небольшой медный кувшин, и на грудь раба полилось благоухающее масло.
Оно стекало вниз, по животу, блестящими ручейками.
– Так будет лучше, – подмигнул поморец. – Хорошенько смажь эту сдобную булочку и можешь её распробовать.
В каком-то полузабытье Нереус влез на кровать, погладил масляной рукой бëдра Йины и прижался к ним, задыхаясь от наслаждения.
Геллиец вошёл в неё рывком, зарычал сквозь стиснутые зубы. Ему было хорошо, очень хорошо.
Девушка помогала молодому любовнику, толкаясь навстречу и тихонько постанывая.
Нереус крепко держал ее, раскрывая новые грани удовольствия.
Всё его тело затряслось, Йина сжалась, и штормовая волна наслаждения накрыла их обоих.
Раб обессиленно упал на хозяйскую постель, дыша, как загнанный конь.
Вскоре ладонь Мэйо легла на его потный лоб, погладила взмокшие волосы:
– Надеюсь, теперь ты понял, каким был дураком, лишая себя этого блаженства.
Нереус хотел ответить ему, но не нашёл подходящих слов.
– Дарю вам обоим вечер и ночь, – хмыкнул нобиль. – У меня дела в городе.
Насвистывая бодрую мелодию, поморец вышел на балкон. Спустя пару мгновений воцарилась тишина.
– Он что… улетел? – спросил Нереус, приподнимаясь на локтях.
Йина звонко рассмеялась:
– Какой ты глупый! Нет, конечно. Просто спрыгнул на дерево, потом на землю.
– А почему не выйти через дверь?
– Твой хозяин хочет, чтобы отец думал, будто он развлекается тут с нами.
Геллиец нахмурил брови:
– И часто он так сбегает?
– Раз по семь-восемь за месяц. Если спросят, говори, что он заставил по всякому забавлять себя, а после ты в изнеможении уснул, проспал до утра, и не знаешь, отлучался ли хозяин.
– Я не понимаю. Он будет бродить по городу ночью. Один. Зачем подвергать себя такой опасности?
– Поверь, он сумеет защититься. В Тарксе мало желающих встать у него на пути.
– Почему?
– Мэйо добр ко всем, кроме негодяев. С ними – разговор короткий. И твой господин не глядит ни на возраст, ни на статус, ни на чин.
– Проклятье! – Нереус одним прыжком слетел с кровати. – Я понял, куда он пошëл! К старому Гартису!
– Возможно.
– Надо остановить его! В доме полно охраны!
– Ляг и перестань кричать. Это наш вечер и наша ночь. Исполняй желание хозяина.
– Его могут покалечить или убить!
– Мэйо всегда возвращается. Всегда, – Йина хлопнула себя по бедру. – Иди ко мне, геллийский вепрь! Я хочу тебя снова!
Нереус бросил взгляд в окно, тяжело вздохнул и полез в её распахнутые объятья.