Ника скинула рюкзак и обессиленно упала на землю. Столбик термометра опустился ниже ноля, и изо рта валил густой пар, но из-за долгой ходьбы тело пылало, и свитер противно лип к спине. Ника расстегнула куртку и глубоко вздохнула, утирая со лба капли пота. Она шла без остановки два часа – ровно столько времени потребовалось, чтобы преодолеть расстояние от крепости Шейфиля до границы с Полосой Туманов. Но где же он – этот туман?
Ника заставила себя снова подняться и на трясущихся ногах подошла к краю вершины. За спиной – необитаемая деревня с ветхими домами, впереди – голая земля, обезвоженная, высохшая, с глубокими трещинами, полностью лишенная растительности. Она была красной, как будто усыпанная кирпичной крошкой, и тянулась на сотни километров вдаль. Давид Дофин говорил, что за холмом начинаются владения ведьм. Видимо, он забыл сказать, что до этих владений еще пара суток в пути.
Ника заломила руки за спину, и кости жалобно захрустели. Она вытащила из рюкзака последнюю булку с маком и попыталась отломить кусочек, но та была твердой как камень.
– Да что б тебя, – Ника запустила испорченной булкой в сторону красной земли и некоторое время угрюмо наблюдала, как окоченелый комок прыжками достиг низины.
Еды больше не было, и Ника в очередной раз пожалела, что так спонтанно пустилась в этот поход. Она откинулась на холодную землю и несколько минут пролежала с закрытыми глазами. Устала. Очень. Пошарив в кармане куртки, выудила серебряную флягу. Хотя бы в ней что-то осталось. Сделала глоток, только чтобы горло смочить: чай давно остыл и совсем не грел.
«Лучше бы этот мерзкий эльф термос подарил», – мысленно выругалась она.
Ника лежала на земле, прижав к себе холодную флягу, и пыталась уловить хоть какой-то звук. Мертвая тишина. Ни шелеста листвы, ни криков птиц, ни-че-го. Если бы Ника умерла, ее бы никто не нашел. Наверное, даже ведьмы не летали сюда. Идеальное место, чтобы исчезнуть.
Девушка усмехнулась и, убрав флягу обратно в карман, стянула перчатку с левой руки. На внутренней стороне ладони, в самом низу, виднелся едва различимый серый рисунок: две маленькие звездочки, соединенные пунктирной линией по диагонали. «Гончие псы». Их созвездие. Ника перевела взгляд на небо: грязно-голубое, затянутое волокнами удручающих облаков. Тошно. Скоро стемнеет, но Ника знала, что даже ночью ничего не изменится. В Империи Огня звезд попросту не было видно.
Она устало опустила руку и поднялась на ноги. Схватив рюкзак за лямку, девушка побрела по склону вниз. Каждый ее шаг эхом отдавался в пустоши. Если трещины на земле внезапно разверзнутся, и она упадет, никто не узнает.
Ника медленно плелась по красной земле, волоча рюкзак за собой. Не было сил, чтобы закинуть его на спину. Все равно. Минуты превращались в часы, и с каждым шагом где-то глубоко внутри теплилась слабая надежда, что вот-вот пустошь сменится чем-то другим, но тщетно: одинокая земля за спиной, одинокая земля впереди – на несколько километров.
В какой-то момент Ника закрыла глаза и просто шагала на ощупь. Наверное, Саша бы посмеялся над ее необоснованным упрямством. Сбежать из замка без цели и стать скитальцем на незнакомых землях в поисках… Чего? Полосы Туманов? Звучит, как бредни сумасшедшего. Пожалуй, Саша мог бы вправить ей мозги, сказал, что сначала стоит наладить отношения с отцом и установить контакт с его приближенными, а потом обязательно улыбнулся и так заботливо поцеловал в макушку. Ника вспомнила его улыбку, и невольно повеселела. Он был таким правильным… в своих рассуждениях.
И вдруг она резко остановилась и распахнула глаза. Ничего. Все та же пустошь и красная земля без единой живой души. Но Ника ясно ощутила преграду перед собой, как будто должна была наткнуться на стену. Как странно. Что-то внутри резко дернулось и попросилось наружу. Ника сделала несколько глубоких вдохов, призывая существо успокоиться. Здесь что-то не так, она и сама это знала.
Ника плотнее сжала лямку рюкзака и свободной рукой потянулась к пустоте. Ничего. Она сделала шаг, и вдруг на кончиках пальцев ощутила холод, будто коснулась воды. Игнорируя учащенный стук сердца, Ника подалась вперед, и кисть просочилась сквозь невидимую преграду. Вокруг запястья сгустился воздух: он как будто превратился в желе и теперь плотно обволакивал конечность.
– Портал… – завороженно прошептала Ника.
Еще секунда, и она уверенно шагнула вперед. Тело вмиг окутал ледяной воздух, и пространство вокруг заполнил вязкий глухой шум.
– Домор!
Бодрый хрипловатый голос в пух и прах разнес туманную дымку предрассветной тишины, нежно объявшую роскошный императорский коридор. Босые ножки уверенно шествовали вдоль высоких, золотисто-белых стен; длинные, иссиня-черные волосы, словно шлейф, парили следом за хозяйкой, попутно задувая свечи, ночи напролет томившиеся в небольших стеклянных чашах по обе стороны прохода. На минуту девушка остановилась и, элегантно закинув голову, сделала щедрый глоток из маленькой серебряной фляжки.
Ее цель жила в конце коридора, за плотно закрытыми дубовыми дверьми. Не медля ни секунды, девушка распахнула створки и переступила порог комнаты. Пряный аромат шафрана, мягко переплетавшийся с дорогим коньяком, взвился в воздух огромным облаком и через мгновение поразил своим появлением каждый уголок богато убранного помещения. Стены, затянутые мягким коричневым шелком, будто увеличенные в размерах бронзовые кресла, покрытые полупрозрачной оливковой тканью, массивные темные шторы, скрывавшие высокие овальные окна. Посреди комнаты стояла широкая резная кровать, окруженная мягкими пуфами.
Тусклый коридорный свет замер в комнате, выхватив из темноты спящие лица любовников. Подложив под голову сложенные ладони, маленькая блондинка мирно посапывала на вытянутой руке графа. Ее короткие волосы причудливо спадали на лицо, а сомкнутые губы все еще были пропитаны вечерней ярко-розовой помадой. Распластавшись на спине, граф отвернул голову в противоположную сторону. Мужчина так тихо дышал, что при первом взгляде казалось, будто он и вовсе был мертв.
– Домор! – тихо, но требовательно повторила Ника.
Граф тотчас открыл глаза и, включив ночник, сел на кровати. Его девушка пробормотала что-то невнятное и повернулась на другой бок.
– Вставай! – Ника с размаху упала в кресло и вальяжно закинула ногу на ногу. Длинная футболка поползла вверх, оголяя бедра.
Решив, что видит сон, граф потряс головой.
– Дьявол, ты – чокнутая! – прохрипел он, недовольно сморщив нос.
– Мой бедный ушастый друг, – равнодушно протянула Ника, размахивая фляжкой в такт своим словам.
Она ловко отвинтила крышку и сделала глоток. Граф раздраженно закатил глаза и кинул в нее одну из многочисленных подушек, разбросанных на кровати.
– Ваше Высочество, вы пьяны, – с расстановкой сказал он, наблюдая за каждым ее движением. Запустив пальцы в волосы, девушка слегка взъерошила пряди и облизала высохшие губы.
– Отнюдь, – просто сказала она.
В этот момент блондинка встрепенулась и повернулась к Иллону.
– Милый, что… – начала, было, она, но тут же сонный взгляд скользнул на кресло, в котором устроилась Вероника Севастьянова. Девушка охнула и потянула на себя одеяло, прикрывая оголенную грудь. На миловидном лице застыло выражение ужаса.
– Ваше Высочество, – едва шевеля губами, пролепетала она, – я не… я не…
Ника жеманно улыбнулась ей и принялась взбалтывать содержимое фляжки, проверяя, сколько еще осталось в ней жидкости.
– Катарина, прекрати, – раздраженно шепнул граф.
Но блондинка уже кинулась собирать вещи. Наспех обернувшись одеялом, одной рукой девушка схватила с пуфа мятое платье, другой – блестящие босоножки, и бросилась к двери.
– Мисс Кемберуэл, – тихо, но отчетливо произнесла Ника, не удостоив ее взглядом. Катарина замерла будто в ожидании смертного приговора. – Жду вас у себя ровно в три. Не опаздывайте.
Не оборачиваясь, девушка кивнула и устремилась за порог.
– И еще, – вкрадчиво добавила Ника, по-прежнему рассматривая фляжку. Катарина вздрогнула всем телом и медленно повернула голову в сторону Принцессы:
– Да, Ваше Высочество…
– Закрой дверь.
Блондинка пулей вылетела из комнаты, хлопнув обеими створками. Иллон стиснул зубы. Подобными выходками Принцесса не раз заставляла его терять самообладание, но сегодня он не мог доставить ей такое удовольствие. Напустив на себя гримасу безразличия, граф откинулся на подушки.
– Но уши-то покраснели, – Ника мельком взглянула на него и взяла с журнального столика сигару.
Со стоном отчаяния Иллон сполз с подушки и накрыл лицо одеялом. Белесые волосы разлетелись в стороны, обнажая длинные, слегка заостренные кверху уши.
– Какая же ты тва-а-арь, – послышался его сдавленный голос.
– Да ладно тебе, – хмыкнула Ника, чиркнув спичкой и подкурив сигару. Затушив огонек, она с шумом вдохнула едкий дым и поднялась с кресла. – Это же фрейлина. Секс, и все. Никаких отношений, помнишь?
– А ты не думала, что мне хочется этих отношений? – опершись на локти, Иллон вылез из-под одеяла и, прищурив один глаз, посмотрел на Принцессу.
– С ней? – Ника кивнула на закрытую дверь. – Домор, ты, что, дурак? Она же ищет толстый кошелек, а не породистое достоинство.
– О, замолчи, – рассмеялся он, – о своем достоинстве я поговорю с кем-нибудь другим.
Ника пожала плечами и вдохнула запах сигары. Тяжелый густой дым клубился вокруг девушки, провожая каждое ее движение. Пройдя к кровати Домора, она с размаху упала рядом с ним.
– И зачем ты явилась? – спросил Иллон, скрещивая руки на груди. Злость и раздражение ушли, и мужчину захлестнул интерес.
– Не спится, – ответила Ника, протягивая ему сигару. Иллон покачал головой и, выхватив фляжку, сделал щедрый глоток и тут же закашлялся.
– Чай? Ты чай пьешь?
– С ромашкой, – просто кивнула она. Иллон смотрел на нее так, будто впервые увидел.
– Фляга не для этого.
– Это ты так решил, когда подарил, – махнула рукой Ника, водя сигарой в воздухе перед собой.
– Так ты же с бутылкой ходила с утра до вечера, – не унимался Домор. Он сделал еще один глоток, будто желал убедиться, что это не алкоголь.
– Ну да, под кроватью лежит до сих пор, – Ника сосредоточенно следила за дымными пируэтами. – Можешь забрать, раз у меня есть фляжка.
Иллон натянуто улыбнулся и завинтил крышку. Она впервые удивила его. С момента возвращения Принцессы в замок Домор тысячу раз с наслаждением представлял ее смерть и готов был отдать любые деньги, лишь бы увидеть, как тошнотворно красивое лицо теряет свою обворожительность, и синева роскошных глаз медленно затягивается тусклой пеленой. А что теперь? Он несколько минут молча наблюдал за ней и, наконец, сообразил, что сигара в ее руке была не тронута.
– Ты, что, пассивная наркоманка? – неуверенно спросил он.
Вскинув брови, Ника посмотрела на него. Еще мгновение, и она рассмеялась. Родинка над губой подпрыгнула вверх, и Иллон сглотнул.
– Долго будешь изводить меня? – буркнул он.
– Пока не перестанешь заливаться соловьем обо мне, – придав лицу задумчивое выражение, Ника макнула сигарой в пепельницу. – В чем ты там всех убеждаешь? Мать моя – шлюха, и я такая же, так?
Ника подползла к нему и, перекинув ногу, нависла сверху. Их разделяли всего несколько сантиметров, но Ника не касалась его. Она пристально смотрела графу в глаза: его зрачки бешено пульсировали. Лоб покрылся испариной.
– Я лишь предположил… – неуверенно начал он.
– Хочешь, чтобы твое предположение оказалось верным? – прошептала Ника в бледные губы. Еще движение, и она могла коснуться их.
Руки Иллона оказались на ее голых ногах и поползли вверх, к бедрам. Ника напряглась. Он двигался медленно, неуверенно, будто готовился к внезапному отступлению. Ника терпеливо ждала. Чувствовала его пальцы под футболкой на ягодицах, и выше – на ребрах, спине… Есть. Глаза Иллона расширились, когда он наткнулся на шрамы. И тогда Ника схватила его за горло и сдавила.
– Никогда, – злобно прорычала она.
Иллон попытался стряхнуть ее с себя, тянул за запястье, но тщетно: Ника была сильнее.
– Отпусти, – хрипел он, – что ты… от… пусти…
Эльф начал брыкаться, и Ника разжала ладонь. Спрыгнув на пол, она молча направилась в сторону выхода.
– Никогда ты меня не получишь, – не оборачиваясь, сказала она.
Тяжело дыша, Иллон сел на кровати и сделал большой глоток из фляжки. Адреналин бушевал в крови. Мужчина ошарашенно сверлил ее спину взглядом, и как только дверь за Никой закрылась, жалобно зарычал, запустив флягой в стену.
– Мерзкая маленькая дрянь! Потаскуха! Ненавижу! Слышишь, ненавижу тебя!
Ника узнала уже так много о других мирах, но всякий раз, когда происходило что-то из ряда вон выходящее, удивлялась, как ребенок. Удручающий пейзаж красных земель исчез, и теперь она стояла посреди небольшой поляны, в окружении исполинских дубов и пышных елей. Под ногами похрустывала высохшая трава, покрытая первым снегом. И на плечи плавно опускалась тишина – но не тревожная, а, наоборот, притягательно спокойная.
Ника оставила рюкзак и сделала несколько неуверенных шагов вперед. Изо рта и носа валил густой пар. Здесь было в разы холоднее, чем за стеной портала. Настоящая зима. Присев, Ника зачерпнула пальцами рыхлый снег и улыбнулась: коснувшись разгоряченной кожи, он тут же растаял, оставив на пальцах легкое покалывание. Она чувствовала, что почти у цели. Наконец-то ее бегство обретало смысл.
Треск. Ника резко обернулась, затаив дыхание. Сердце пустилось в пляс. На поляне – ни ветра, и здесь явно кто-то был. Настороженно осматриваясь вокруг, девушка медленно попятилась назад. Треск. И вдруг ее лодыжку что-то плотно обхватило. Не успела Ника среагировать, как со скоростью света полетела вверх. В воздухе мелькнули золотые нити. Еще мгновение, и они сплелись вокруг нее в кокон.
Существо яростно заметалось в груди. Тяжело дыша, Ника попыталась высвободить лодыжку. Висеть вниз головой, да еще и в непонятном коконе, было крайне неудобно. Нить-ловушка была ей незнакома: искрящаяся, словно вылитая из золота, а на ощупь – странная смесь лески и бечевки, и при попытке порвать впивалась в пальцы и резала кожу. Ника выругалась и обессиленно повисла. Самой не выбраться.
Послышались шаги, и она замерла. Щурилась, пытаясь разглядеть источник шума сквозь небольшие просветы в коконе, но кровь прилила к голове, и все вокруг стало размытым. Однако к ней точно кто-то приближался, мягко ступая по тонкому снегу. Будто бы подкрадывался. Через несколько минут Ника увидела очертания высоких силуэтов. Неизвестность пугала, и даже существо внутри притаилось. Оставалось надеяться лишь на одно: если на нее нападут, оно сможет драться.
– Девчонка? – Агата удивленно посмотрела на тело в своей ловушке и перевела недоверчивый взгляд на ведьму, стоявшую рядом.
Миккая нахмурилась. Люди к ним не приходили уже сотни лет. Они не могли проникнуть сквозь портал, если ведьмы не открывали его для них. Коконы ловили только заблудших существ из Полосы, да и еще какую-нибудь нечисть из других миров.
– Убьем ее? – прошелестела Агата.
Они с сестрой остановились за деревьями, в паре шагов от поляны. Миккая взглянула на нее и в который раз поразилась тому, как светятся серые глаза Агаты, когда та готовится к очередной расправе. Мерзость.
– Что ты мешкаешь, Миккая? – шипела Агата. От возмущения она скинула капюшон, обнажая лысую голову. – Девчонка прошла через портал: она либо ведьма – не наша, – либо еще какой черт опасный. Безликая, может, раз человеком прикинулась?
Но Миккая уже не слушала сестру. Она медленно двинулась к кокону, и Агата последовала за ней.
– Ты чувствуешь? – останавливаясь, прошептала женщина. – Закрой глаза.
Агата беспрекословно подчинилась. Ведьмы стояли в нескольких шагах от золотого кокона с плотно сомкнутыми глазами. В какой-то момент Агата улыбнулась:
– Не может быть, – протянула она и с опаской покосилась на сестру. – Чувствую ее. Джей Фо… Но…
Миккая понимала замешательство Агаты. Джей Фо не могла быть здесь, она умерла много лет назад и не возродилась. Она покинула ведьмовские земли. И она точно не была человеком. Ведьма подошла к кокону и уставилась на пленницу: девчонка висела вниз головой, и ее смоляные волосы торчали из дыр ловушки; она была мелкой, в мешковатой одежде, какую Миккая видела лишь у мальчиков из окрестных деревень. Девчонка закрыла глаза и мирно дышала, скрестив руки на груди. Казалось, что она просто медитирует.
«Издевается, что ли?»
Миккая сделала шаг назад и резко взмыла вверх. Оказавшись наравне с петлей, соединяющей ловушку с веткой дерева, она взмахнула ножом и одним движением перерезала крепление. Кокон упал на землю. Прежде чем Агата успела подойти, Миккая опустилась рядом.
Девчонка внутри перевернулась и потянулась к петле на ноге.
– Ты кто такая? – сурово спросила Агата.
Девчонка замерла и дерзко посмотрела на ведьм. И в этот момент Миккая едва не открыла рот от удивления: ярко-синие, безупречно чистые глаза, такие ни с кем другим нельзя перепутать.
– О, – выдохнула Миккая, – я знаю, кто это.
– Где Джей Фо? Я же чувствую ее, – не унималась Агата. – И ты чувствуешь.
– Джей Фо? – подала голос девчонка. Она говорила с акцентом – как те, из мира землян, пришедшие из английских городов.
– Освободим и возьмем с собой, – после минутной паузы уверенно сказала Миккая.
– Но…
– Агата, это Стамерфильд, – Миккая усмехнулась, когда брови сестры поползли вверх.
Девчонка метала на них разъяренные взгляды. Она походила на хищника, загнанного в клетку и готового вот-вот броситься, только повод дай. И она явно не понимала их речь, лишь реагировала на знакомые слова.
– Не дергайся, а то я тебя порежу, – нетерпеливо бросила Миккая на ломаном английском, присаживаясь на корточки – так, что их глаза оказались на одном уровне.
Девчонка незамедлительно кивнула.
Саша лежал на кровати, огражденной от всех остальных тряпичной белой ширмой. Левая рука жутко болела, и сквозь толстые слои бинтов проглядывали капли крови. Он усилено растирал запястье, будто бы это могло помочь прогнать боль, и думал лишь о том, когда сможет уйти.
Как несправедливо! Завтра его группа отправится на разведку. Он так ждал этого, готовился, изучал, а теперь из-за одного заносчивого кретина вынужден торчать здесь, напичканный антибиотиками и без двух пальцев на руке. Одно радует: у Кира Сфонова сломаны ребра, и оклемается он гораздо позже, чем Саша.
Парень сделал глубокий вдох. В госпитале было тихо и пахло лекарствами. На улице уже стемнело, медсестры приглушили свет внутри. Хотелось только провалиться в сон и проспать до полного выздоровления. Жаль, что его тело не обладало способностью к регенерации так же, как у нее. У Ники… Саша раздраженно ударил здоровым кулаком по одеялу. Почти пять месяцев прошло, а по ощущениям, – целая вечность. Невыносимо.
Послышался звук отодвигаемой шторы, и Саша нехотя открыл глаза.
– Еще один антибиотик, и ты можешь идти, обещаю, – почти с извинением сказала медсестра.
Светло-карие глаза продолговатой формы, как у кошки, веснушки на загорелой коже и аккуратный нос с небольшой горбинкой. Голову покрывал белый платок, но Саша однажды видел ее без убора: под ним была спрятана копна великолепных, огненно-рыжих волос в мелкий завиток. Красавица Севиль.
– Придется тебе поверить, – парень заставил себя улыбнуться и сесть. Кровать под ним жалобно скрипнула.
Щеки Севиль вспыхнули румянцем, и Саша тактично устремил взгляд в пол. Не то настроение, чтобы флиртовать. Девушка достала из кармана халата ампулу и набрала жидкость в шприц. Сделала укол.
– Кира Сфонова положили в отдельной палате, – зачем-то сказала она. – Там охрана.
Саша промычал что-то нечленораздельное. Неужели она думает, что он в ночи захочет пробраться к нему и отомстить? Даже обидно.
Он прижал палец с ватой к месту укола на руке и поднялся на ноги, одергивая футболку. Севиль отвернулась к процедурному столику и принялась разбирать лекарства, скопившиеся за вечер. Парень хотел поблагодарить, но в последний момент передумал и вышел за ширму.
– Саша, – донесся ее тихий нежный голосок.
Он обернулся. Лицо Севиль пылало от смущения, отчего веснушки стали в несколько раз ярче. Саша едва сдержал улыбку.
– С днем рождения, – запинаясь, прошептала она. А потом внезапно потянулась к нему и, чмокнув в щеку, вложила в руку небольшой сверток. – Свежие, без изюма.
Святое создание. Саша расплылся в улыбке, и Севиль юркнула за штору. Парень развернул подарок и с удовольствием вонзил зубы в ароматный творожный кекс.