Монастырь накрыл густой тяжёлый туман.
Поселение в часе езды от него было небольшим и неупорядоченным. Ибо поселенцев и строителей коммунизма на севере не обеспечили вообще ничем.
Потому и жили в шалашах и землянках, кто мог ставил срубы или бараки, но могли не многие.
Это и стало причиной неоднородности строений. Часто было непонятно, толи холм, то ли чей-то дом.
Людей вырвали из привычной им среды мирских захребетников и многих тех, кто просто попался под ту гребёнку или вызывал подозрение.
Целые семьи бросили на освоение новых территорий.. Русские немцы, казахи, украинцы просто русские…
Каждый получил своё клеймо. Кулак, предатель родины, фашист. Каждый должен отвоевать себе право на честное имя в этом промозглом холоде, на этой чуждой теплу земле тяжёлым трудом.
Мужчины в большинстве своём занимались вырубкой леса, а уж после сплавляли брёвна по широкой глубокой реке в большой мир.
За что раз, за разом приносили скудные пайки в виде продуктовых талонов. Которых едва хватало, чтоб окончательно не протянуть замёрзшие вымокшие ноги.
Близилась зима.
Злее дул холодный ветер. Яркое солнце, что светило сутки на пролёт всё лето, появлялось реже и светило меньше. Уходил на убыль долгий полярный день, за ним шла темная полярная ночь. К трём часам дня уже ощутимо темнело.
В полутёмной землянке Зоя под скудным трепыхающимся светом керосиновой лампы делала стежок за стежком. Слёзы градом катились от несправедливости.
Ну, что толку, что зашьет это платьице? Что толку? Соня уже кашляет и это единственное платье не согреет малышку и не убережёт от холодного и злого ветра. Тёплой одежды не было, ни для одного ребёнка из четверых.
Женщина думала перешить ватник покойного мужа, который носила сама, но быстро отказалась от этой идеи.
Зоя стала единственным кормильцем этой маленькой чахнущей семьи. И если заболеет не сможет получить пайку, поймать рыбу или насобирать грибов и кореньев, на которые был щедр лес, окружающий маленькое поселение. Тогда дети точно будут обречены на долгую и мучительную голодную смерть.
Ещё повезло, что Степан перед смертью на сплаве, успел сладить землянку и кой-какую печурку. Добыв неизвестно где металлическую дверцу и задвижку. Ночью не надо было следить за тем, чтоб не случилось пожара, как это было по началу.
Зоя продолжала латать маленькое жёлтое платье, которое было когда-то дорогим и красивым. Жёлтый, блестящий атлас попал в руки покойного мужа совершенно случайно и за большие деньги.
Степан в Сонечке души не чаял. Сыновей предприимчивый мужчина тоже любил, но дочь стала маленьким чудом, на которое Степан Алексеевич даже дышать боялся. А как отрез жёлтой ткани увидел, так понял, в лепёшку расшибётся, а маленькой кудряшке обновку добудет.
Когда за мужчиной пришли люди в черных кожаных плащах, Степан не смог сдержать слёз. Забирали не только мужика, а всю его не маленькую семью, с позором и бесчестьем.
Когда-то обеспеченная, уважаемая во всём районе зажиточная семья превратилась в одного предателя целой голодной страны, которой нужны были рабочие руки. Не здесь, а в холодном мёрзлом крае.
И вся трагедия была не в том, что Степан и Зоя не знали в чём виноваты. А в том, что семья лишилась всего честно нажитого, не только ими, но отцами и прадедами.
Это потом люди в форме объяснят, что кулаком быть плохо, сидеть на шее трудового народа и вовсе грех.
А кто такой кулак? Тот, кто наживается на трудовом хребте рабочего народа, а Степан не наживался. Работал как знал, жил как деды учили.
Никто не заступился за опальную семью. Соседи отводили глаза, отворачивались, а кто-то и вовсе плевался во врагов народа. Тех, которые помогали всему селу, где мешок муки одолжить, а где молока крынку, а то и вовсе соли горсть. Каждый боялся, что люди в чёрных тяжёлых плащах с пистолетом на боку придут и за ними. Потому и смотрели на опальную семью одновременно с презрением и с облегчением.
Потому, увидев раненого мужчину на опушке леса, Зойка знала, никому помогать нельзя и доверять нельзя тоже. Женщине никто не поможет, от чего её израненная и очерствевшая от испытаний душа рвалась на куски.
Сейчас вдова не знала, что же делать. Не выпускать детей из землянки, тоже не лучшая идея. В темноте малыши чахли и чувство голода, которое сопровождало растущие организмы постоянно, сводило с ума.
Был бы мужик, дров помог бы заготовить. За хорошую работу можно было бы и робу какую получить, а то и ткань какую-нибудь. А уж если охотник, так и вовсе бы беды не знали, но местные охотники вызывали отвращение, да и пришлые бабы местных мужчин не интересовали. А вот самогон очень даже…
Зоя снова вспомнила того мужика, которого они с Любой нашли на окраине леса. Да даже если и беглый, так всё одно мужик. Вроде ладный был.
Ладный… Ладный…
Шептал странный тонкий голос.
Надо узнать, что с ним сталось.
Надо узнать… Продолжал странный голос…
Если зек, так расстреляли уже поди, а нет, так у Степаниды наверно. Уж больно крови с него много натекло, мох под ним весь почернел.
Надо в лазарет наведаться…
Поспеши… Поспеши… Поспеши… Пульсировал в голове голос…
В это время Стеша носилась, как угорелая. Кляла себя разными бранными словами, за короткий и так необходимый измученному организму сон.
Уснула и прозевала.
Девушка ошалело подкидывала дрова в металлическую буржуйку, чтоб огонь был пожарче, чтоб вода закипела быстрее. Нужен кипяток!
Сама, то и дело, обтирала светловолосого мужчину, пытаясь сбить жар, который становился только сильнее.
Пожалуйста, только не пневмония! Только не пневмония, иначе не жилец., мне нечем его лечить…
За прошедшие сутки лицо блондина сильно осунулось и посерело. Пот струйками стекал с лица и шеи, оставляя за собой серые разводы на теле.
Стеша закончила медицинский три года назад и сюда попала по распределению. Приехав на север, девушка думала, что наберётся опыта, а после устроится в областную больницу врачом. Много раз представляла, как мама, которая долгие годы работала хирургом будет гордиться дочерью отличницей, а люди, спасенные ей будут радоваться и благодарить.
Всё сразу пошло не по плану. Мама, узнав, куда отправляют дочь, заболела. Сердце не выдержало такого удара. Возвращаться с севера миловидной маленькой девушке с пшеничного цвета косицей было не к кому, но отказаться уже не могла, мама умерла. А после и бабушка, не выдержав боли от потери любимой дочери и страшной судьбы предстоящей внучке.
В Коми, к переселенцам для освоения севера отправили целую медицинскую группу.
Медиков было восемь, два молодых врача, пять медсестёр и глав врач, она же единственный на всех хирург . Никто не был готов к суровой реальности района вечной мерзлоты.
Одна за другой заболели сначала медсёстры, потом врач, воспаление легких.
Пары медсестёр и одной Степаниды было слишком мало. Девушки работали не покладая рук, старались выходить друг друга. Попутно помогали поселенцам, которые попадали в наскоро построенный кое-как лазарет.
Болезнь пришла слишком неожиданно и забрала всех.
Сначала без вести пропала заведующая, а после умерли врач и медсёстры.
Осталась только Степанида.
Девушка в одиночку старалась помочь, только тем, кто точно без нее бы не смог. На большее сил не хватало.
Больница, конечно же, строилась в отдалении, но медленно и неизвестно когда стройка будет закончена. Кроме барака из горбыля, зданий медикам не предоставили.
Миловидная девчушка с пшеничного цвета косицей не сразу попалась на глаза старшему комиссару Алексею Черепанову.
По началу мужчина был романтичен. То букетик из мелких полевых цветов принесёт, то шоколадку. Девушка была настолько измучена постоянной работой и занята, что вовсе не обратила внимания на ухаживания мужчины. А когда один за другим стали умирать коллеги и Степанида осталась одна, присутствие мужчины и вовсе превратилось в пытку. Алексей отбирал те минуты жизни, что девушка в халате отчаянно пыталась выделить хотя бы на сон.
Черепанова обозлило безразличное отношение Степаниды, обстоятельства волновали мало. Потому, когда упрямая девчонка пришла просить помощи. Комиссар не сообщил наверх, о том, что медицинского состава больше нет. А может не только по этой причине…
Алексей решил подождать ещё немного, когда девчонка начнёт умолять о помощи. Буквально наслаждался страданиями девушки, которая о обидах влюблённого мужчины даже не подозревала.
И сейчас, Стеша отчаянно боялась, что вот этот светловолосый с проседью мужчина умрёт и она совсем бессильна ему помочь. Билось в голове набатом:
Спаси… Спаси… Спаси…
Будто сам мир просил за этого человека…
Но жар становился сильнее, а сил Стеши становилось меньше. В который раз меняя горячие влажные компрессы со лба на прохладный девушка опустилась на пол и заскулила от отчаянья. Слёзы крупными горошинами покатились по худым девичьим щекам.
Да что она вообще может? Бесполезная тупая дура!
На ртутном градуснике уже температура сорок два градуса. Что бы девушка ни делала, не помогало. Препараты снижающие температуру, закончились ещё на пневмонии медсестёр…
Руки и ноги мужчины уже потряхивало в конвульсиях, жар слишком высок! Тело в судорогах металось по нарам.
Повеяло холодом от открытой двери.
– Что же ты, Стешенька, на полу то сидишь?! – Зойка вихрем ворвалась в барак, а увидев плачущую Степаниду и вовсе удивилась. Слёзы градом катились по щекам девушки. Она сидела напротив кровати того самого мужчины, что Зоя с Любкой нашли в лесу.
Руки и ноги его тряслись, пот крупными каплями скатывался с обнажённого тела.
Стеша старалась остудить его, как могла, обкладывая влажными полотенцами и тряпками.
Вдова вспомнила, как мужчина просил о помощи, но она убедила товарку не помогать ему.
Женщина конечно же сообщила в комиссариат о находке, но видимо время, что мужчина провёл лёжа в лесу на земле сыграло злую шутку. Чувство вины и стыда затопило вдову.
Странный голос продолжал требовать…
Помоги… Помоги… Помоги…
Совесть, решила Зоя.
– Ты когда ела в последний раз дурёха?! – Зоя приподняла светловолосую девушку с холодного пола, та была легкая как пушинка. Отвела Степаниду за маленькую дверку. Там была комната, где докторица отдыхала от работы. Её потребовала отстроить для себя, ещё предшественница Стеши, заведующая Маргарита.
Уложила как маленькую и укутала колючим шерстяным клетчатым одеялом. Девушка уснула сразу. Сказывался хронический недосып, изможденное тело не справлялось с возложенным на него грузом ответственности.
Зоя сняла ватник, аккуратно положила его на соседнюю пустую полку нар и закатала рукава повыше.
Сегодня этот мужчина, либо выживет, либо умрет и помочь кроме нее некому.
Спаси… Спаси… Спаси…
Женщина подкинула в буржуйку ещё дровишек. Хорошие, берёзовые, немного с завистью посмотрела на ровненькую поленницу. Вдове таки тоже, ой как нужны. Зоя насобирала много веток и торфа, но ветки быстро прогорали, а торф ещё нужно просушить правильно, иначе он так чадил, что в землянке дышать было невозможно.
Встряхнулась от наваждения, схватила ведро и побежала к колодцу, воды нужно много.
Светловолосого мужчину трясло всё сильнее, еле заметные конвульсии переросли во вполне ощутимые судороги, от которых нары ходили ходуном.
Вернувшись с ледяной водой, женщина сразу же кинулась обтирать мужчину. Попутно, посильнее натапливая маленькую железную буржуйку до красна.
Женщина присела только под утро, устало опустив голову на постель мужчины.
Выжил, ртутный столбик всё ещё показывал температуру 37,9, но с этим организм уже справится сам, самое сложное и опасное позади.
Зоя устало потёрла лицо, теперь нужно идти домой, дети кушать хотят…
Когда женщина проходила мимо кровати с мужчиной, немного задержалась.
Ладный какой, на вид в годах, а тело молодое, натруженное, холёное и жилистое.
Ладный… Ладный… Ладный… Почему-то шептала совесть…
Внезапно мужчина схватил её за руку, его ладонь была слабой и липкой от пота.
Еле-еле разлепил опухшие глаза…
– Спасибо… – Проскрипел хриплым еле слышимым голосом.
Зоя шарахнулась назад от мужчины. Впервые в жизни видела такое. Глаза разного цвета! Один голубой, второй зеленый!
Мужчина вновь провалился в сон, а женщина гадала, показалось или нет…
Показалось… Показалось… Показалось…