Колокольный звон. Странная дребезжащая мелодия, проникала вибрацией в каждую клеточку тела. Этаким будильником и призывал монастырь на утреннюю мольбу.
Мужчина устало потёр лицо. Майор ещё не привык к тому, что ночью здесь светло, как днем. Свет проникал в незашторенные окна кельи, мешая уснуть.
Пора на утреннюю молитву. Александр не знал молитв, но послушно поднял с твёрдой постели не отдохнувшее тело.
Решение отправиться в монастырь Соколов принял сам. Боясь загнуться от боли или свалиться в другую крайность, имя ей безумие.
Прошлое лето пошатнуло веру во всё светлое и человеческое, что было в нём самом было, оставив скулить и биться в судорогах израненную душу.
Александр хотел убраться, как можно дальше от тёплого приморского городка и от воспоминаний, что голодными псами жрали сознание изнутри.
Так и не излил измученную душу никому. Никто не отпустил страшных грехов. Да и как рассказать тот ужас участником которого стал?
Поплескал воды в лицо из стоящего в углу рукомойника и взбодрился.
Обстановка кельи была довольно аскетичной.
Однодверная тумба, кровать стол, стул и рукомойник. Послушников в этом монастыре было не так много. Потому Александру повезло жить в келье одному.
Натянул тёмную длинную рубаху, подпоясывался кожаным поясом.
Мужчина посмотрел на себя в осколок зеркала, который приладил, наверное, предшественник живший в этой келье.
Сильно оброс.
Раньше стильная бородка приняла неопрятный растрёпанный вид.
Глаз, в который попал мелкий осколок идола, так и не пришёл в норму. Белок, залитый кровью пугал окружающих. Потому майор надевал глазную повязку, от чего лицо принимало довольно загадочный, но не менее пугающий вид.
Люди здесь, послушники, монахи, которых было совсем немного, были довольно дружелюбны, но в большинстве своём замкнуты. Неся каждый свою ношу крест и послушание, сторонились угрюмого мужчины.
Александр пришёл в монастырь недавно. Был молчалив и загадочен, своей угрюмостью и неразговорчивостью.
Постояльцы монастыря были разными. Монахи, коих было очень мало, послушники и трудники их было больше всего…
Послушники – люди решившие отринуть мирское и если не стать монахами, то понять, способны ли на этот шаг.
Трудники не были обременены обетами, лишь послушание, активно обсуждали загадочного послушника. Рисуя в голове трагичную любовь, или бандитскую перестрелку. А может он и вовсе шпион, что решил спрятаться под крылом церкви, которой совсем не важно прошлое, если человек готов работать на благо церкви.
Александр быстрым шагом вошёл в помещение просторной каменной молельни, в которой батюшка уже зачитывал начало молитвы, благословляя присутствующих на ежедневный труд.
Потом был завтрак, который тоже можно было назвать аскетичным, но майору было всё равно.
Мужчина уже некоторое время подряд не чувствовал вкуса вовсе. Механически пережевывая кашу на воде в прикуску с куском темного черствого хлеба. Немного возмущались простоте пищи лишь трудники. Хватало одного строгого взгляда Батюшки Михаила, чтоб завтрак продолжался в тишине.
После завтрака трудники, послушники и монахи, которых было три на весь монастырь, расходились по послушаниям.
Монастырь это целый обособленный от внешнего мира социум, что даёт кров и пищу любому страждущему, но с пометкой, кто не работает, тот не ест. Потому что монастырское хозяйство обеспечивает себя само. Потому и было много трудников, большинство из них, были откровенно маргинальной внешности. Кто бы что, не говорил, а в здесь не было тех самых карикатурных Батюшек с крестом на круглом пузе с хитрыми глазками и сальной бородой до пупа.
Приближалась осень. Бомжи с окрестных деревень тянулись в лоно церкви в надежде обрести кров и переждать лютую северную зиму под крышей общих келий.
Каждый нёс послушание,которая была ничем иным как тем или иным видом работы.
Кто-то рубил дрова, заготавливая их в преддверии холодной зимы. Кто-то ухаживал за урожаем, который уже почти весь дозрел. Другие делают заготовки, стараясь сохрани плоды, овощи и ягоды на долгий срок.
Работы в монастыре было много. Люди разгибали спину не раньше обеда, а после снова отправлялись трудиться и так до вечерней молитвы.
Сегодня Александр трудился в стеклянной теплице. Собирая помидоры и перцы. Плоды яркие и сочные на вид складывал в корзину. Подвязывал лоскутками хрупкие стебли, где это требовалось, чтоб недозрелые овощи не обломились.
Собрав ещё одну плетёную корзину, майор вышел из теплицы, которая была в некотором отдалении от жилых помещений монастыря, на самой границе с лесом.
Внимание послушника привлекла собака, которая тащила большую розовую кость.
Сама собака облезлая и грязна ничего особенного из себя не представляла. Худая с разорванными ушами псина, имела непонятный серо-бурый окрас. Обычная дворняга с проглядывающими под ободранной шкурой ребрами и позвонками.
Что же так напрягло в ней и притягивало взгляд?
Мужчина продолжал всматриваться в собаку и не усмотрев ничего подозрительного присмотрелся к кости, розовая, свежая значит. Тяжёлая и большая, на ней остались коричневыми клоками куски мяса, похожа на большую берцовую…
Глаза расширились, Александр поднялся и пошёл навстречу собаке.
Та, увидев приближающегося мужчину зарычала, но кость из пасти не выпустила. Начала пятиться, суставной частью кости пропахивая мягкую землю, только-только оставленную отдыхать после сбора урожая моркови.
Увидев, что мужчина продолжает приближаться, тощая псина поняла, что не унесёт добычу. Выпустила кость из пасти и зарычала громче, оголяя в оскале поломанные в некоторых местах клыки.
Александр продолжал двигаться навстречу ощеренному кобелю и не выдержав напряжения собака кинулась в бой. Со всех сил что были у истощённой собаки, сжала клыкастую пасть на протянутой было в сторону добычи руке.
Молниеносный удар. Александр на автомате опустил сжатый кулак на голову грызущей его руку псине, что хрустнуло.
Собака взвизгнула и упала на бок.
Высунув язык, активно дышала, заглатывая воздух открытой пастью. Ещё через пару минут, глаза животного помутнели. Она перестало дышать и затихла навсегда.
Майор чертыхаясь перевязывал сочащуюся кровью правую руку.
Сильно погрызла тварюга.
Хорошо, что сегодня дали лоскуты для перевязки помидоров.
Мужчина поднял с земли кость, приглядываясь внимательнее. Большая берцовая человеческая кость. Тогда, где остальное тело? Не ужели собака свежую могилу разрыла?
Пригляделся к оставшимся коричневатым кускам мышц, что крепились к головке кости.
Волосы на затылке зашевелились.
Эту кость объела не собака…
Плоть срезана ножом.
Где же тогда остальные части тела? Собака вроде бежала со стороны леса…
Послушник оглянулся на дохлую псину и отшатнулся.
Рядом с собакой, вывалившей бледно-розовый язык из пасти, сидела маленькая девочка в желтом платье. Глаза малышки были голубыми-голубыми и полными слез. Малышка потыкала пальцем в покрытый шерстью собачий бок.
– Дядь? Ты зачем убил собачку? Ты тоже хочешь эту кость? – Светловолосая девочка в упор с обвинением смотрела на растерянного мужчину, который не умел общаться с детьми и сейчас не знал что ответить на такой щекотливый вопрос.
– Я не хотел убивать собаку… – Начал оправдываться ставший недавно послушником майор. – Всё, произошло случайно! Она меня больно укусила. – Мужчина показал девочке руку, замотанную лоскутами разного цвета, с них продолжала сочиться кровь. – Потому я её и ударил. Я не знал, что она умрёт…
– А кость забрал зачем? Мясо с неё уже съели, оставил бы собаке! – Малышка в жёлтом платье строго смотрела на ошарашенного мужчину.
– Как съели? – Позади мужчины со стороны леса взлетел пулей в небо ворон и глухо закаркал. Послушник обернулся на шум, а когда повернулся к девочке обратно, той уже не было.
Убежала? Так быстро?
Александр огляделся по сторонам, но от присутствия девочки с милыми пшеничными кудряшками не осталось и следа.
Вновь пригляделся к кости, которую так и не выпустил из руки во время разговора , а ведь что-то в её словах есть.
Тело наполнял ледяной ужас…
Неужели кто-то съел человека? И куда идти с этой информацией?
Паника поднималась от ног и почему-то сосредоточилась в правом глазу, повязка слетела наверное, когда с псиной боролся.
А с собакой правда нехорошо получилось. Надо хоть закопать животину, судя по впалому брюху, жизнь у нее была не очень.
На ужин Александр так и не попал. Вернулся только к вечернему молебну. Спрятал кость от глаз людей в целлофановом пакете. Дождался пока закончится вечерняя служба и усталые люди вяло переговариваясь покинут молельню.
Оставшись наедине с Батюшкой, Александр протянул пакет с костью мужчине в тёмном одеянии, предварительно оглянувшись, точно ли все покинули здание.
– Кость? Что ты хочешь этим сказать Александр? – Батюшка Михаил за день устал не меньше трудников и не понимал пантомимы нового послушника, который второй раз подошёл к нему с момента принятия в обитель.
– Кость человеческая… Отбил у собаки. Скорее всего в лесу труп, или останки… – Александр говорил, опустив голову, чтоб не пугать Игумена залитым кровью глазом, который сейчас пульсировал болью.
– Может это от коровы? А ты такое говоришь! – Возмутился Батюшка Михаил.
– Не от коровы, я бывший оперативник убойного отдела. Это точно человеческая кость! – Наставал послушник. – Судя по тому, что она розовая, мясо с этой кости сняли недавно. Надо обращаться в полицию. Где-то в лесу тело. Нельзя допустить, чтоб зверьё растащило останки. – Александр сурово посмотрел на мужчину, тот отшатнулся.
– Ну полицию, так полицию…
Если где-то неподалёку убили человека, пусть с этим разбирается местная полиция, решил для себя отставной майор и не спеша отправился в келью…