Вердикт не заставил себя ждать. Айх Ринс появился на кухне через несколько минут. С той же самой повязкой на глазах. Я бездумно вжалась в стену, хотя знала – он видит все, если хочет видеть. Однако чернокнижник на меня не глянул, обращаясь сразу ко всем своим чистым и чрезвычайно равнодушным голосом:
– Это не чума.
Мать покачнулась, выдыхая, а ее дочь запричитала, прижимая ладони ко лбу: «Слава богине, слава богине».
Айх продолжил в тон ей, а на его губах заиграла кривая улыбка:
– Точно, слава богине. Это проклятие – вашего Дорина прокляли, и он умрет дня через три-четыре. Заклинание грубое, но прочное, так что вы сильно преувеличили про его слабость: слабый ребенок умер бы позавчера.
Госпожа Нами вновь застыла, вся вытянулась, но этим вызвала только усмешку неприятного гостя:
– И зачем так бледнеть? Утром я вызову сюда айха Ноттена, он поможет привести мальчишку в порядок. Но его усилия будут напрасны, если проклятие не снять. И если не вычислить вашего врага – ведь проклятие можно создать снова, если вы кому-то так сильно перешли дорогу.
Господин Нами сделал к нему шаг, преданно заглядывая в глаза:
– Сколько это будет стоить, айх Ринс? Я соберу любую сумму, только помогите.
Ринс лениво осматривался – вероятно, прикидывал стоимость своих услуг. Я не могла сдержать рвущейся наружу злости, даже ладонью рот зажала, чтобы ничего вслух не сказать. В такой ситуации он шутит, издевается над людьми, прикидывает, что сможет с них содрать за спасение ребенка… Показалось, что как раз в этот момент он мазнул взглядом по мне, но не стал задерживаться – скорее всего, просто не узнал. И рассуждал демонстративно медленно:
– Заплатите Ноттену, а то он со своей добродетелью скоро по миру пойдет. Я не против сменить напарника, но вряд ли следующий будет сильнее или умнее, а работать со слабыми и глупыми – себя не уважать. Я могу найти и мага, наложившего проклятие, и заказчика, но у меня натура такая – ничего не делать просто так.
– Что угодно… – повторял господин Нами. – Что угодно, дорогой айх!
Гость остановил взгляд на дочери и осклабился. Он опустил лицо ниже, словно рассматривая ее. Девушка отступила и сжалась, бездумно закрылась руками, будто была голой. Даже мне стал понятен жуткий намек.
– Нет… – выдохнул ее отец и затараторил быстро, почти повиснув на руке айха. – Пожалуйста, нет! Дочка моя очень тиха, невинна и послушна, она станет прекрасной женой для кого-то! Уважаемый айх, прошу вас о милости, ее потом ни один благородный человек замуж не возьмет…
– И что? – Ринс повернул к нему лицо. Он словно давал выбор отцу: пусть или младший сын умрет, или дочка расплачивается своей невинностью.
Голос мужчину подводил:
– Милости… прошу…
И его жена очнулась – подлетела с другой стороны:
– Милости, айх!
На нее он смотрел с той же иронией, но в улыбке появилось больше настоящего – ему явно нравилось, что он видит. Госпожа Нами в свои годы поражала привлекательностью. Он наклонился к ней и прошептал почти в самые губы:
– Договорились. Если через миг здесь кто-то еще останется, то я решу, что они хотят посмотреть.
Господин Нами схватил дочь за руку, пытаясь утащить от ужасающей картины. А я все никак не могла поверить в реальность происходящего и попутно отмечала странное: Ринс стягивает с глаз повязку, а женщина, как загипнотизированная смотрит на него, приоткрывает рот… и я не видела на ее лице прежних переживаний, страха или отвращения… Боже, зачем она так? Неужели не может сдержаться? Лучше бы кривилась, кричала и сопротивлялась. Это вопиющее насилие происходит в ее же собственном доме, почти при любимом муже… Такая картина была до омерзения отвратительна даже для меня. Не представляю, что чувствовал ее супруг. Возможно, я вскрикнула, и тем самым обратила на себя внимание чернокнижника. Но до того, как он повернул лицо в мою сторону, я сорвалась с места. Вот только айх Ринс уже потерял интерес к своей податливой жертве. Он неспешно двинулся за мной.
Судя по всему, он не ставил целью меня догонять – повернул в крыло, где располагались спальни. А я неслась во весь опор, пока почти не споткнулась о господина Нами. Мужчина сидел возле входной двери, зажав голову руками и причитая:
– Ненавижу… как же я его ненавижу… Мы игрушки… все для него игрушки… Ненавижу его…
Он сказал: «Его» – не «ее», а это хороший знак. Я подумала, что к этой ненависти и надо взывать, чтобы как можно быстрее привести его в чувство:
– Он просто чертов мерзавец, господин, но не переживайте так сильно… – Я в страхе оглянулась на темный коридор. – Кажется, он передумал. Не удивлюсь, если просто собирался поиздеваться над вами обоими, смеха ради.
И вдруг господин Нами оторвал руки от головы и посмотрел на меня. Я не сразу распознала во взгляде ненависть.
– Передумал?! То есть потребует еще какую-то плату? Что ты лезешь?! – заорал он, а потом вскочил на ноги, хватая меня за шею. – Что ты к нам лезешь, бесова безрукая дура?!
Он утащил меня на темный двор. Случилось то, чему я и раньше бывала свидетелем: слабость, перерастающая в ярость. Невозможность отыграться на сильном противнике, потому отыгрываются на том, кто ответить не может – просто выплеснуть эту чудовищную боль, причинив боль кому-то другому. И дело было далеко не в недовольстве моей исполнительностью, я просто стала спусковым крючком. Но на ходу мне припоминали все недоделки по хозяйству и последнее любопытство, заставившее остаться на кухне и предотвратить их будущий бесконечный позор.
Господин Нами бросил меня на землю, схватил тонкий прут из-под яблони, размашисто ударил по боку. Я не скрючилась привычно, а попыталась встать – он на самом деле не жестокий человек, просто сорвался, а значит, можно еще как-то остудить. Удары были не сильными – в этом человеке попросту не было столько злости, чтобы желать убить меня на месте. Потом он откинул палку, схватил за волосы и дернул вверх, чтобы заглянуть в лицо.
– Я пожалел тебя! Пожалел! Притащил в свой дом, а ты чем отплатила?!
Я запоздало вспомнила объяснения Ноттена и попыталась из них сделать правильные выводы:
– Это потому, что он снял повязку… Господин Нами, это не вы сейчас, это его влияние! Он вытаскивает из людей все самое худшее… он… И ваша супруга поэтому так обмякла, она вовсе не желала, просто его сила не оставляет выбора…
– Да много ты понимаешь! – снова взревел хозяин, но по лицу так и не ударил – едва держался, сжимая кулак.
Было очень заметно, что он разрывается между двумя гранями: своей добродушной натурой и болью, стократно обостренной черной магией в доме. Потому все еще держит за волосы и хочет стереть меня с лица земли, однако знает, что уже через несколько минут об этом пожалеет.
– Развлекаетесь? – раздался позади знакомый голос. – Господин Нами, вам кнут подарить?
Меня тут же отпустили. На айхе снова была черная повязка. Господин Нами смотрел в землю, не в силах глянуть на своего настоящего обидчика, а потом и вовсе принялся оправдываться:
– Моя рабыня плохо справляется с обязанностями, айх… И… это… Я имею право учить ее уму-разуму…
Теперь Ринс точно смотрел прямо на меня.
– Догадываюсь, почему она плохо справляется. Как ты здесь вообще оказалась?
Я не ответила, зато поднялась на ноги и принялась спешно отряхиваться. Айх снова покосился на господина Нами и беспечно проговорил:
– Ваш сын почувствует себя лучше примерно через полцина, а Ноттен утром устранит все последствия, когда из крови пропадут следы проклятия. С заказчиком я разберусь завтра до обеда, больше вас тот же человек побеспокоить не сможет, даю слово айха. И да, конкуренция в торговле – она такая. В следующий раз не тяните, вы сильно рисковали.
От удивления, что свою часть уговора черный маг все-таки исполнил, грузный мужчина покачнулся и пролепетал, сложив руки возле груди:
– Б-благодарю, айх, благодарю!
Но чернокнижник указал подбородком на меня и поинтересовался:
– За сколько вы ее купили?
Господин Нами глянул на меня – и в его глазах я теперь видела непонятный страх и сожаление за вспышку ярости. Оставить вопрос верховного мага без ответа он не мог:
– Три золотых, айх.
– Здесь десять. Вроде бы. – Ринс вынул из кармана горсть монет и бросил ему под ноги. – Мне нужна рабыня, я одну три дня назад убил за подгоревший завтрак.
Мой господин судорожно сглотнул и на меня теперь не смотрел.
– Уважаемый айх, – слова ему явно давались с трудом, – я должен сказать, что Кати плоха в работе, вы будете ею очень недовольны… Терпел я ее лишь по причине, что с дочкой она моей сдружилась! – Судя по тому, что Нами начал врать, его волнение за меня было натуральным. – А по правде, не работница она, только нахлебница! Говорю это из благодарности за вашу помощь…
– Это уже мои проблемы, господин Нами. Или мне вновь задуматься о стоимости своей помощи?
Мужчина поник и низко опустил голову. Он попытался меня спасти, но не удалось, а на споры у него не осталось никаких сил – его гордость растоптали задолго до этого момента. Но Ринс верно понял его реакцию:
– Превосходно. Надеюсь, больше не увидимся. Ну же, господин Нами, это повод возликовать.
Айх подошел ко мне слишком близко и чуть наклонился – повязка оказалась сантиметрах в десяти от моих глаз.
– Идем, пришелица. Ты мне не нравишься, чтобы брать тебя в наложницы, на кухне от тебя, боюсь, еще меньше толку. Но, может, хоть что-нибудь интересное случится – судьба никогда не сталкивает меня дважды с ненужными людьми.
Он пошел в темноту. Я все еще заторможенно смотрела на профиль господина Нами, но у него не осталось ни единого способа меня выручить. Неожиданно мое тело сдавило воздухом, как будто в петлю поймала невидимая рука, и она потащила вслед за новым владельцем, не позволяя даже носками касаться земли.