Ульрих встречал друга прямо у него дома. Все слуги были предупреждены, покои подготовлены, отцу Расмуса отправлено письмо с приглашением. Сам Расмус вернулся к утру, передал невесту слугам и поднялся в кабинет.
Заметив, что друг выглядит отстраненно, Ульрих достал из бара виски и плеснул по стаканам.
– Как все прошло?
Расмус поморщился. Уже по одному его выражению лица можно было понять, что все прошло совсем не так, как планировалось, но невеста была. Точно была, а значит, нужны были подробности.
Ульрих терпеливо ждал, покручивая в руках бокал с виски, а Расмус меж тем сел в кресло и потер лицо руками.
– Даже не знаю, что тебе ответить, – заговорил не сразу, что свидетельствовало о крайней степени растерянности. – Судя по всему, я украл сумасшедшую.
Ульрих подумал немного, отставил в сторону виски и взял чайник, который заботливо оставила в кабинете бывшая няня Расмуса. Как знала – заварила страстоцвет, который был призван успокаивать драконов. Пока Ульрих разливал чай, аромат разнесся по всему кабинету, и Расмус встрепенулся.
– Быстро давай две кружки.
Чай был быстро выпит, но как-то свои успокаивающие свойства не проявил – Расмус принялся ходить по кабинету туда-сюда.
– Нет, ты представляешь: я ей говорю, что украду, увезу навсегда, а она спрашивает, да еще противно так «Точно?».
– А что обычно спрашивают в таких ситуациях? – Ульрих ни разу не крал невесту, да и не планировал, но было интересно. Расмусу вопрос не понравился.
– Не знаю, но точно не «точно». Кричать должна, просить «отпустите», убегать в конце концов. Ты бы как себя вел, если бы тебя женщина украла?
Ульрих выразительно вытянул вперед руку и поиграл мускулами. Он был намного крупнее Расмуса – все ж таки ледяные драконы изящнее каменных, так что смотрелось это эффектно.
– Я бы охренел.
– Согласен, пример неудачный. Но я не понимаю, они что, в своей долине совсем бесправны? Сказал мужчина идти, она и пошла! Безвольное сумасшедшее создание.
– А ты не говорил ей, что похищение не навсегда? Может, тогда бы реакция была другой?
– Что ж я, себе враг? – Расмуса передернуло. – Если отец прочитает это в ее мыслях, он меня убьет. Или того хуже, насильно жениться заставит – тогда точно от нее не отделаюсь. Тьфу ты, дурацкое слово.
– Что это значит? Ты сомневаешься, что она захочет вернуться домой?
– Я же тебе рассказал – она странная!
– Почему тогда украл именно ее?
Расмус вспомнил девушку, которую украл: маленькая, худенькая, светлые волосы лежат волной, а в огромных глазах паника. И паника эта связана была не с ним, с незнакомым мужчиной, перемахнувшим через забор, а со всем миром.
– Никого больше не поймал, – ответил гораздо резче, чем намеревался.
– По-моему, ты рано паникуешь, – голос Ульриха звучал успокаивающе, хотя каменного дракона распирало от смеха. – Пойдем прямо сейчас к ней – выглядишь ты не не самым лучшим образом, так что, может быть, сейчас увидит тебя невеста и домой засобирается. А нет, обратись в дракона – она к такому не привыкла, испугается и пешком в долину побежит.
Как будто бы слова друга казались разумными, и опять потерев лицо (бессонная ночь давала о себе знать), Расмус направился к выходу.
– Ты прав. Надо быстрее ее разбудить, чтобы успеть вернуть обратно до захода солнца.
***
Очнулась я не от холода, что с учетом моего предыдущего опыта уже было замечательно. А когда открыла глаза, то и вовсе облегченно выдохнула: голодом морить не собирается – перед кроватью, на небольшом столике стояли фрукты и графин с напитком. Конечно, омрачал мое пробуждение тот факт, что за прямо за столиком стояли и нагло меня рассматривали двое мужчин. И если одного я вроде бы знала, то второй совершенно точно был мне не знаком. Я скосила глаза, удостоверилась в том, что одета и лишь тогда позволила себе сесть на кровати.
– Приветствую, – улыбнулась, но честно сказать, уголки губ подрагивали от волнения. Расмус – сумасшедший, что с него взять, не ответил, так и продолжал рассматривать – хмуро и неприветливо, а вот второй мужчина широко, как-то даже радостно улыбнулся.
– Приветствую с превеликим удовольствием. Меня зовут Ульрих! А вас, прекрасная незнакомка?
Ульрих был примерно одного роста с Расмусом, но при этом казался намного крупнее. Мускулы бугрились по рукам, сорочка туго обтягивала выпирающие грудные мышцы – мужчина, на мой взгляд, выглядел так, будто намеревался с минуты на минуту лопнуть. При всем при этом лицо у него было красивое: широкий подбородок, правильной формы губы, прямой нос и серые глаза в обрамлении густых черных ресниц. Брачных браслетов на нем не имелось и опять я почувствовала недоумение из-за того, что не слышала ни о каком Ульрихе.
Размышлять над этим было некогда и я перевела взгляд на своего жениха.
– Расмус вам ничего не рассказал обо мне?
– Ничего, кроме того, что вы умопомрачительно красивы.
«Врет», поняла я. «И судя по всему то, что все-таки рассказал, не очень мне понравится».
– Мы просто так мало знакомы, – я скромно опустила глаза. – Он сам только имя узнал, прежде, чем меня похитить.
– И фамилию, – ядовито добавил Расмус.
– И фамилию. Меня зовут Адамина Свеншард.
Вскинула глаза, уверенная, что хоть друг жениха обо мне слышал, но на его лице ничего не дрогнуло. Удивительно, как же так получилось, что сразу два половозрелых мужчины в Исамире обо мне ничего не знают? И тут подозрение, слабое и нерешительное, оформилось окончательно.
– Позвольте, а где мы находимся?
Расмус немного просветлел лицом и ответил, с явным удовольствием произнося каждое слово:
– Мы, дорогая Адамина, находимся на вершине одной из самых высоких гор, называемых Шпицтер, что, в переводе с нашего языка означает «Злая гора».
Я сорвалась с кровати, пробежала мимо мужчин к окну и распахнула тяжелую портьеру. Все для того, чтобы задохнуться то ли от восхищения, то ли от ужаса. Вид был прекраснейший из всего, что мне довелось увидеть в своей жизни: солнце пряталось за громадной вершиной, покрытой снегом, и от того гора, казалось, излучает свет. Облака висели низко-низко, а быть может, это мы были слишком высоко, но казалось, к ним можно прикоснуться рукой. А от облаков, по правую сторону вершины, устремлялась вниз настоящая пропасть. Я встала на носочки, но дна ее не увидела.