Утром, едва рассвело, Кирилл проснулся. Он долго лежал неподвижно, вслушиваясь, и вдруг в соседней комнате раздался едва уловимый шорох – значит, Анна еще только поднялась и он не проспал.
Выждал еще пять минут и только тогда выскользнул из-под простыни.
Лес еще не проснулся. Тихо было под пальмами, только хлопотливо пробегал по верхушкам ветер. Кирилл медленно, стараясь не шуметь, пошел по тропе к океану. На пляж не вышел, присел за деревом. Он видел песок, белые барашки волн и Анну. Анна сбросила халатик, обнажив загорелое тело, и неспешно пошла к воде. Она казалась задумчивой и кроткой. Солнце поднималось перед ней огненным шаром. Океан искрился и ласково принял в себя женщину. Анна плыла медленно, будто нехотя, но Кириллу было знакомо это состояние – сразу после сна, когда еще не проснулся окончательно, и пробуждение происходит постепенно, входит в человека прохладой утренней воды. И когда наступила минута пробуждения, Анна стала плескаться подобно рыбе, она уходила под воду, не оставляя на поверхности следа, чтобы вскоре появиться вновь. В какой-то момент она исчезла и долго не появлялась. Кирилл всполошился и даже привстал в своем укрытии, уже решившись поспешить на помощь, как вдруг совсем близко, у самого берега, Анна вынырнула и резко поднялась на ноги. Кирилл испуганно при этом присел, а Анна неспешно пошла к берегу, задумчиво поглаживая ладонями кожу живота, и вдруг одна из ладоней скользнула вниз, погладила мокрый мох лобка, и от этого жеста у Кирилла пересохло в горле. Он не в силах был сдвинуться с места, смотрел завороженно на обнаженную женщину и едва не пропустил момент, когда ему нужно было покидать свое убежище и возвращаться на станцию, и засуетился только тогда, когда обнаружил Анну совсем рядом – она шла по песку, халатик несла в руке и была так близко, что Кирилл рассмотрел капли воды на ее теле. Он резко поднялся и метнулся прочь, в гущу деревьев.
Он успел нырнуть в постель и притвориться спящим, а через минуту почти бесшумно открылась дверь, вошла Анна и остановилась на пороге. Кирилл зашевелился, открыл глаза и спросил сонным голосом:
– Который час?
– Семь.
– Неужели? – изобразил удивление Кирилл.
На Анне уже был халат. Она, наверное, накинула его уже у самого порога.
– Ты давно не спишь? – спросил Кирилл.
– С шести.
– К чему такие ранние пробуждения?
Он поднялся и отбросил в сторону простыню. На нем были отличные белоснежные плавки, он надел их впервые в жизни. Но Анна, кажется, не оценила, скрылась в своей комнате; оставалось ждать. Время – лучший союзник.
Позавтракали. Сняли показания приборов. Передали данные в Москву. Больше делать было нечего до самого вечера.
– Хочешь, я покажу тебе остров? – предложил Кирилл.
Спеси за последние дни у него поубавилось, но он все еще считал себя хозяином здешних мест.
Они вышли из дома, не дожидаясь наступления полуденной жары. Кирилл шел впереди, Анна за ним.
– Он совсем небольшой, этот остров, – рассказывал Кирилл, не видя Анны, а лишь угадывая ее присутствие рядом. – Самый маленький из всех, которые здесь есть. Потому, наверное, местные тут не селились.
Солнце уже поднялось над пальмами. Теплый и сырой воздух струился вверх. Кто-то крикнул совсем близко, и Анна вздрогнула.
– Обезьяны, – сказал Кирилл, не оборачиваясь. – Их здесь тьма. Да ты и сама видела этих разбойников.
– Ты не пытался их приручить?
– Бесполезно. Они попрошайки. Слопают все припасы, а когда обнаружат, что у тебя больше ничего нет, возвращаются на свои деревья и корчат оттуда рожи. Неблагодарные, словом.
– А я бы хотела приручить обезьяну. Если бы удалось поймать хоть одну. Сделай мне какие-нибудь силки, Кирилл.
– Чтобы обезьян ловить?
– Да.
– Ладно.
Заросли становились все гуще. Тропинка исчезла совсем.
– Куда мы идем? – спросила Анна.
– Мы пересечем остров поперек. Это не так далеко, как может показаться.
Возможно, так оно и было, но идти становилось все труднее. Приходилось прорываться сквозь сплошную зеленую стену, а когда очередное препятствие было преодолено, всегда оказывалось, что впереди – еще одно, более сложное, чем предыдущее.
– Не устала?
– Немного.
– Может, вернемся?
– Нет, мне интересно.
– Там, где ты жила раньше, тоже было красиво?
– На Камчатке?
– Да, на Камчатке.
– Очень красиво. Я такой природы нигде больше не видела. Эти деревья, сопки, а какое там небо!
– Какое?
– Красивое. Оно глубокое там.
– Глубокое – это когда вниз.
– А там – вверх, – засмеялась Анна.
Кирилл протянул руку и снял с ветки плод – невзрачный, коричневого цвета, похожий на причудливой формы картофельный клубень. Кирилл переломил его пополам, и открылось с бледно-розовыми прожилками нутро.
– Попробуй, – протянул Анне одну из половин.
– Что это?
– Местные называют это нгве-нгве.
– Целиком можно есть?
– Только мякоть. Кожура невкусная.
Мякоть оказалась слабосладкой. Белые комки отдавали сладость и после этого таяли во рту, исчезая бесследно.
– Вкусно?
– Да. Немного похоже на банан. Только вкус не так ярко выражен.
Они прошли еще около часа, как вдруг деревья перед ними расступились, и Анна увидела океан. Солнце поднялось в зенит, океан искрился и выглядел очень празднично и беззаботно, и только далеко, на самом горизонте, была прочерчена узкая полоска.
– Что это? – спросила Анна и показала вдаль рукой.
– Один из ближайших к нам островов.
– Там есть люди?
– Да.
Кирилл как-то посмурнел лицом, и Анна, догадавшись о причине, негромко и необидно засмеялась.
– Там твои обидчики живут, да? Те, которые тебя оставили без провианта?
– Смешного мало, – беззлобно огрызнулся Кирилл. – Посмотрим, что ты запоешь после их очередного набега.
Анна беззаботно махнула рукой.
– Искупаемся? – предложила она.
Кирилл еще ничего не успел ответить, а она уже сбросила шорты и футболку – на ней оказался купальный костюм – и пошла к воде, и Кирилл был вынужден последовать ее примеру.
Вода была теплой, но это было лучше, чем жариться на солнце. Анна легла на спину и поплыла. Белые ступни ее ног дразняще мелькали. Кирилл отвел взгляд.
– Как хорошо, – сказала Анна. – Здесь настоящий рай.
Редкие облака плыли высоко-высоко.
– Знаешь, иногда окажешься в таком месте, что не верится, что есть еще что-то, кроме него. Другие города, другие люди. Ничего этого нет. Только ты и вот этот рай.
Анна кувыркнулась в воде.
– У тебя бывает так, Кирилл?
– Как?
– Ну вот чтобы ты оглядывался вокруг и тебе не верилось, что есть какая-то другая жизнь.
– Не знаю. Не задумывался.
– А у меня бывает. Вот как сейчас, например. Неделю назад я еще была в Москве, ходила по улицам, ездила в метро, и меня не было здесь, вот именно здесь. Понимаешь? Вот эта вода – она и тогда здесь была, и эти пальмы, и этот песок…
– И я, – подсказал Кирилл.
– И ты. А теперь я здесь. А Москва – пропыленная, суматошная, – она там, далеко, без меня, и мне сейчас кажется, что ее нет вовсе, что это сон, фантом, призрак.
– Скучаешь?
– О чем?
– О Москве.
– Нет. Она какая-то чужая стала, я ее и не узнала поначалу, когда вернулась с Камчатки. Это как если бы во время твоего сна в спальной полностью поменяли обстановку. Представляешь? Вот ты заснул, а просыпаешься – все вокруг другое, незнакомое.
Анна повернула голову и неожиданно засмеялась.
– Хотя зачем я тебе обо всем рассказываю? Ты и сам это в конце концов испытаешь. Вот вернешься в Москву – а там все другое.
– Зачем же я вернусь в Москву? Мне и здесь неплохо.
– Это не будет продолжаться вечно – я имею в виду твою работу здесь.
– Что я слышу? – насторожился Кирилл. – Ты прибыла сюда ко мне или вместо меня?
Анна уловила разницу и, улыбнувшись, выбрала ответ:
– К тебе.
Кирилл подозрительно посмотрел на нее.
– Послушай, откуда ты вообще взялась? Зачем здесь, на станции, второй сотрудник? Пять лет я справлялся со своими обязанностями в одиночку, и вдруг мне понадобился дублер.
– Ты думаешь, меня готовят как замену тебе?
– Похоже на то…
– Не думаю.
– Почему?
– Мне бы сказали. Ведь правильно? Готовили бы к отправке и сказали.
– Разговора не было? Там, в Москве? Точно?
– Нет, – уверенно подтвердила Анна.
Кирилл посмотрел в ее глаза и, ничего в них не прочитав, вздохнул.
– Ты напрасно переживаешь, – сказала Анна. – Нет повода для беспокойства.
– Но почему тебя прислали?
– По штату здесь должны работать двое. Двое, понимаешь?
– Им что – валюту девать некуда?
– Кому?
– Начальству нашему. Ведь я один здесь справлялся.
Анна подплыла к Кириллу, положила руку ему на плечо и спросила, заглядывая в глаза:
– Ты против того, чтобы я здесь работала?
– Нет, почему же, – смутился Кирилл.
– Тогда не надо больше об этом говорить. Ладно?
Он кивнул.
Вышли из воды. Горячий ветер скользил над пляжем. Песок накалился и казался на солнце ослепительно-белым.
– Ты приехала сюда не вместо меня? – все-таки не удержался Кирилл.
– Нет.
Анна потрепала его по волосам, как неразумного мальчишку. Больше они к этому разговору не возвращались.
Вечером Кирилл сделал силки для ловли обезьян. Это была хитроумная самозатягивающаяся петля. Первый изготовленный образец Анна забраковала – он показался ей слишком непрочным.
– Порвется. Не годится.
– Ты посмотри, какая толстая веревка.
– Сделай ее вдвое.
– Это уже будут не на обезьяну силки.
– А на кого?
– На мамонта.
– А разве мамонты здесь водятся?
– Нет.
– Вот видишь. Значит – на обезьяну.
Потом они опять плавали в океане. Солнце уже пряталось, черные силуэты пальм на берегу казались декорациями провинциального театра. И опять было такое чувство, что нет никого и нигде – только этот остров, пальмы и они – Кирилл и Анна.
– Я никогда отсюда не уеду, – сказала Анна. – Даже если мне не найдется больше места на станции – я останусь. Построю дом там, в глубине острова, и буду жить. Не прогонишь?
– Нет! – ответил Кирилл.
У него почему-то опять стало сухо в горле – как сегодня утром, когда он увидел обнаженную Анну. Безотчетно протянул руку в темноте, прямо в воде, погладил ее прохладную гладкую кожу – лишь мгновение это продлилось, потому что почти сразу Анна отстранилась и сказала:
– Не надо этого, Кирилл. Не делай так больше никогда.
Звезды мерцали над их головами. Луна смотрела вниз с прищуром, и под ее взглядом океан, казалось, светился.