– Бен?.. Бен?.. Бен!
– А?
– Ты вообще меня слушаешь?
Чеймберс непонимающе уставился на нее. Это был «вечер угощений», и они сидели за столиком в их любимом ресторане. Перед ним появилась курица с кокосом и лаймом, а блюдо Евы было уже наполовину съедено.
– Да, прости, – извинился он. – Я просто устал. Значит, с Полом все хорошо?
– Я тебе это рассказывала десять минут назад!
– А… Но все же?
– Я тебе не скажу, – ответила она, скрещивая руки на груди. В ее голосе появился ямайский акцент, как всегда, когда она злилась.
– Давай отложим это, – он показал рукой между ними, – в сторону, похоже, что все было серьезно. Мне нравится Пол.
– Мертвый… Живой. Нельзя точно сказать, пока мы не встретимся на его дне рождения. – На лице Чеймберса отразилось облегчение. – …Или похоронах, – добавила она, переключая внимание обратно на свой ужин. – У тебя что-то происходит на работе?
– У меня всегда что-то происходит на работе, – произнесли они в унисон, повторяя стандартный ответ Чеймберса на этот вопрос.
Она недовольно взглянула на него и снова заверила:
– Я справлюсь.
– О, в этом я не сомневаюсь, – засмеялся Чеймберс.
– Тогда расскажи мне.
Он улыбнулся и покачал головой.
Уронив свои приборы на тарелку, Ева нетерпеливо посмотрела на него.
– Послушай, – спокойно сказал Чеймберс, – я выбрал такую жизнь. Я мог бы стать почтальоном или типа того.
– Муж Вероники – почтальон…
– Это хорошо.
– …Его изуродовала собака.
– А.
– И теперь он не может мочиться стоя. А ты еще можешь мочиться стоя? – спросила она довольно громко, заставляя нескольких посетителей взглянуть в их направлении. – …А?
– …Да, – шепотом ответил Чеймберс. – Я все еще могу мочиться стоя.
– Тогда как насчет того, чтобы стать попроще, крепкий орешек?
Он рассмеялся, раздумывая, зачем он вообще попытался спорить.
– Я только хотел сказать, что я выбрал впустить весь этот мрак, жестокость и ненависть…
– Джамби, – вставила она, лаконично суммируя все своими карибскими суевериями. [2]
– Ага, демоны, – кивнул он. – Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.
Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.
– Ладно… – вздохнул он и начал рассказывать.
– …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… – Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. – «Мыслитель» Огюста Родена, – провозгласил он. – Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.
– Но, – начала Ева, проглатывая еду, – у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.
– Верно, – согласился Чеймберс. – Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.
– А как насчет мальчика? Его ударили по голове.
– Я не знаю. Может, что-то пошло не так, – предположил Чеймберс. – Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? – улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. – Завтра я пойду с этим к начальству.
– Кто у тебя в напарниках? – спросила Ева.
– А?
– Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?
– Новенький… констебль. Он хорош, – заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. – Тебе бы он понравился.
– Хммм, – ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.
– Что не так?
Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:
– Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? – Лицо Чеймберса ничего не выражало. – Она ведет к тому, что ты ищешь.
– Лааадно…
– И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.
Потянувшись через стол, Чеймберс взял ее за руку.
– Во-первых, я не буду рисковать, клянусь тебе. А во-вторых, технически, он даже не серийный убийца. И мы поймаем его задолго до того, как кто-либо начнет бросаться такими терминами.
– Я охочусь на серийного убийцу! – закричал Винтер, расплескивая половину своей пинты пива по полу.
– Что?! – ответила женщина, перекрикивая музыку.
– Я… охочусь… на… серийного убийцу! – восторженно кивнул он, делая жест, будто тычет в кого-то ножом.
– Что?!
– Серийный убийца!
На этот раз она его услышала и тут же ускользнула в дамскую комнату.
– Туалеты там! – заботливо посоветовал он, показывая в противоположном направлении, пока она поднималась по лестнице к выходу. – …Да, она не вернется.
Не расстроившись, так как он выделывал одни из лучших движений в своей жизни, Винтер вернулся на танцпол, когда синтезаторное вступление к «Когда я буду знаменитым?» загрохотало из колонок. Безупречно заменяя слово «знаменитым» на «охотиться на серийного убийцу» на каждом припеве, он очистил себе внушительное пространство среди остальной толпы и чувствовал себя неуязвимым, самым везучим человеком в мире, героем среди простых смертных и совершенно невосприимчивым к действию алкоголя. [3]
– Это… много блевотины, – вздохнул уборщик Cyber Rooms, увидев оставленный для него Винтером сложнейший за всю карьеру вызов. – …Ненавижу свою жизнь.
В 8:55 следующего утра Чеймберс выругался, увидев состояние своего гостя. Частично одетый, с растрепанными волосами, свисавшими на глаза, и большим темным пятном, все еще расползающимся по его униформе, Винтер заснул на стуле, держа в руке пустую чашку.
– Эй! – рявкнул Чеймберс, щелкая пальцами возле уха спящего мужчины. – Винтер!.. Винтер!
Он резко проснулся, поморщился от боли и хлопнул себя по виску, подняв руки к голове.
– Ааааа. Что?
– Совещание через пять минут.
Протяжно выдыхая, он оглядел себя:
– Я из-за вас пролил кофе.
– Встаньте! – Нетвердо поднимаясь на ноги, он позволил Чеймберсу поправить его рубашку и немного привести его в порядок. – Вы что, пъяны? – спросил Чеймберс, застегивая верхнюю пуговицу его рубашки.
– Болен… отравление.
– А, – сказал он, немного смягчившись. – Что вы съели?
– Одиннадцать бокалов пива, – отрыгнул Винтер.
Чеймберс смерил его взглядом, абсолютно не впечатленный.
– Знаете что? Забудьте об этом. От вас мне никакой пользы.
– Эй! – крикнул Винтер ему вслед. – Эй! Подождите!
– Идите домой! – отозвался Чеймберс. – Вы сняты с дела.
– Мне казалось, констебль Винтер присоединится к нам, – сказал Хэмм, даже не пытаясь скрыть недовольство оттого, что Чеймберс назначил встречу. Он закрыл дверь своего кабинета.
– Он не смог…
В окно нетерпеливо постучали.
– А. Вот и он. В следующий раз повезет, – сказал ему Хэмм, приглашая Винтера внутрь.
Усаживаясь, детектив выглядел практически презентабельно, и хоть его лицо было еще мокрым, волосы хотя бы торчали в правильном направлении.
– Хорошо. У меня сегодня много дел. В чем проблема? – спросил у них Хэмм в ту же секунду, как у него на столе зазвонил телефон. – Погодите.
– Я сказал вам идти домой, – прошипел Чеймберс, пока главный детектив-инспектор был занят.
– Я тоже в этом участвую, – шепотом ответил Винтер.
– Ни в чем вы не участвуете, если мы не сможем убедить Хэмма.
– Я здесь, не так ли?
– Ладно. Помните, вам надо убедить его в том, что вы меня ненавидите.
– Это будет не слишком сложно, – пробормотал Винтер, когда Хэмм закончил разговор.
– Итак, – сказал он, наконец-то обращая на них внимание. – Что у вас?
Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.
Наконец Хэмм поднял на них взгляд.
– Какая полнейшая куча вонючего дерьма, – заключил он, швыряя им фотографии.
– Босс, я…
– Заткнись! – рявнул он, перебивая Чеймберса. – Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас – выходит, и я тоже похож на статую?
– Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, – вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. – Вы слегка мягче в области… всего.
Хэмм злобно уставился на него.
– Наверное, лучше перестаньте разговаривать, – прошептал Чеймберс.
– Ага.
– Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? – спросил Хэмм. – Кто сделал сидящего парня?
– Роден, – ответил Чеймберс. – Он француз.
– Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?
– Микеланджело.
– О нем вы, наверное, слышали, – сказал Винтер.
Хэмм возмущенно поднял руки.
– Я знаю, в чем тут дело, между прочим, – сказал он Чеймберсу, обвиняюще тыча в него пальцем через стол. – Ваша братия. Всегда пытаетесь что-то доказать, не так ли? Последнее, что нам сейчас нужно, так это какой-то нанятый из вежливости сотрудник, бестолково распространяющий чьи-то полупродуманные идеи и распаляющий прессу на пустом месте.
Потрясенный Винтер собирался что-то сказать, но заметил, что Чеймберс едва заметно покачал головой.
– Мой приказ, – продолжил Хэмм, – расследовать это как два абсолютно разных инцидента. Еще одно слово о статуях или серийных убийцах – и я переведу вас на другое дело. Я понятно изъясняюсь?
– Полностью, сэр, – ответил Чеймберс и встал, поняв намек.
– Сэр, – сказал Винтер, тоже поднимаясь. – Я хотел бы попросить остаться и работать над этими двумя делами под началом детектива-сержанта Чеймберса. Я был первым офицером на месте обоих преступлений и считаю, что это может стать бесценной возможностью для обучения.
– Я поговорю с твоим начальником, – произнес Хэмм, который, казалось, заскучал.
– Спасибо, сэр.
С этим двое мужчин быстро вышли и отдалились от двери на безопасное расстояние.
– Как я понимаю, мне нужно не обращать внимания ни на одно его слово? – спросил Винтер, на что Чеймберс уверенно кивнул.
– Ну, куда теперь?
– В лабораторию судмедэкспертизы… – решительно сказал Чеймберс. – Закончив притворяться, Винтер снова выглядел так, будто вот-вот умрет. – …С остановкой у кофемашины.
– О, слава богу.