– Никита, забери у нее конфеты! – приказываю я, поглядывая на то, что творится перед телеком.
Варя сидит на ковре в центре комнаты и ест «ММ-демс» из большой кингсайзной упаковки.
«Зашибись», – думаю я, раскладывая еду по контейнерам и наклеивая на них стикеры с указаниями.
Если это продолжится, у нее начнется «скитлс-трянка».
Никита и Ванечка смотрят «Форсаж». Когда старший пытается небрежно забрать у Вари упаковку, она вся нахохливается и вцепляется в нее мертвой хваткой. Он дергает сильнее, и конфеты разлетаются по всей комнате. Даже к моим ногам подкатывается парочка.
Н-да…
Лучший способ сохранить чистоту в доме – не появляться в нем вообще.
Варя разражается оглушительным ревом, отчего бедная Рошка прижимает уши к голове.
– Молодец, – хвалю я племянника.
Он вынужден прервать просмотр и каким-то образом исправить содеянное, потому что у меня на это времени нет.
По совершенно невероятному стечению обстоятельств у меня сегодня… ну, вроде свидание?
Запихиваю последний контейнер в холодильник и снимаю фартук, с которого на нас смотрит совершенно невменяемый черный кот с пережеванными усами. Такое ощущение, будто через него пропустили разряд тока, и он выжил.
Этот фартук бывший муж подарил мне на День всех влюбленных несколько лет назад. Я взяла его с собой как реликвию и напоминание о том, почему ушла.
Я не самый великий кулинар.
Ненавижу готовить.
Но по иронии судьбы последние годы только этим и занимаюсь.
Я знаю, что дети терпеть не могут мою стряпню. Но я тоже ее ем, так что все по справедливости.
Взяв у Никиты телефон, устанавливаю четыре таймера. Для ужина, для Вариной помывки, Вариного сна и контрольного дозвона мне. Вообще, Никита достаточно хорошо знаком с Вариным расписанием, ведь он постоянно остается с ней один.
Моя сестра заслуживает получить по жопе жирной хворостиной.
Ванечка демонстрирует мне свое неодобрение с самого утра. Сейчас он меня игнорирует. Но он еще слишком мал, чтобы указывать, что делать и чего не делать.
Накинув на плечи вязаную кофту, хватаю Рошку за ошейник и тащу к задней двери. Выволакиваю эту махину на улицу и шлепаю по ляжке, молчаливо веля бежать и хорошенько облегчиться.
Усаживаюсь на ступеньки и устремляю взгляд в темную даль, сложив руки на коленях.
Как же хорошо здесь пахнет. Бесконечным простором и свободой.
В тот день, когда мы застряли на дороге, нас подобрала дэпээсная машина.
Испытываю внутренний трепет при мыслях о том дне. Образ Викинга заполоняет собой каждую клеточку моего мозга. В ушах стоит его голос, глубокий и угрожающий. Сегодня он снился мне всю ночь и не переставал командовать, а я вся млела от этого.
Что за хрень?
Это совершенно глупо и неосуществимо, но я мечтаю снова его увидеть.
Один из сотрудников ДПС, Олег… в общем, он на меня глаз положил.
Он очень милый. Очень. И симпатичный. И моложе меня на… пять лет. Выглядит он еще моложе, лет на двадцать.
На следующий день Олег снова объявился, триумфально демонстрируя закрепленное в багажнике колесо – для моей «Нивы».
Он сам его поменял, я пыталась вернуть ему деньги (какая знакомая ситуация), но бравый офицер заявил, что хочет совместный ужин. Я сказала, что подумаю, но соглашаться не собиралась. Однако Олег писал мне каждые три часа на протяжении трех дней.
Как я могла отказаться?
Рошка возвращается, сделав свои дела, и мы заходим в дом.
– Ванечка! – зову я. – Вытри собаке лапы!
На мне платье, и я не хочу его испачкать.
Я вообще в первый раз его надела – ради такого мероприятия. У платья такой глубокий вырез, что делается неловко. Все-таки мне не двадцать пять… как Олегу.
Оно персикового цвета, с запа́хом и чуть ниже колена. На подоле легкие воланы, вырез глубокий и треугольный. Я не из тех женщин, которые могут позволить себе даже мусор вынести без лифчика.
Цвет платья очень идет моему загару.
Достаю из косметички малюсенькую булавочку и уменьшаю вырез с условного L до М, в противном случае во всей красе видны следы от купальника. Перебрасываю волосы через плечо и прохожусь по ним расческой – еще и еще. Хочу, чтобы они блестели.
– Когда вернешься? – спрашивает тонкий голосок за моей спиной.
Оборачиваюсь. Мой сын сиротливо стоит в дверном проеме. На нем маловатый домашний костюм со Спанч Бобом. Штаны даже лодыжки не прикрывают, и те торчат, как две бамбуковые палки.
– Через четыре часа, – обещаю я.
Подхватываю с пола свои лаковые бежевые лодочки и объявляю, распахнув руки:
– Поцелуйчики!
Варя несется, а Ванечка плетется. Приседаю и принимаю их в объятия. Целую детские щеки с театральным рвением. Никита не шевелится, лежа на диване.
Какие мы взрослые. Сейчас, когда у него начал ломаться голос, я не рискую врываться к нему в душ.
– Я позвоню… – шепчу сыну, покрывая его лицо поцелуями.
– Не надо, – буркает он. – Я не маленький.
– Зато удаленький, – вздыхаю я.
Встаю и снимаю с вешалки свою кожаную косуху.
Накидываю ее на плечи, требуя:
– Двери закройте.
Выхожу из дома, бросив прощальный взгляд на уютную обстановку.
Сажусь в машину и туфли кладу на пассажирское сиденье вместе с сумочкой.
Сегодня открытие какого-то мега-крутого ресторана в мега-крутом отеле под городом Ф. У Олега пригласительные. Его сестра работает там администратором, насколько я поняла.
Цепляю телефон к магниту на панели и врубаю навигатор.
Расчетное время в пути составит сорок минут.
Улыбаюсь себе в зеркало и завожу мотор.