Якуб и Стах плелись по дороге. Они потеряли счёт дням и часам, спали то в стоге сена, то в чьём-то сарае. Еду воровали или выкапывали остатки овощей на убранных полях. Одежда порвалась и испачкалась, волосы и бороды отрасли, оба кашляли. Рваная обувь не просыхала. Появлялись мысли сдаться русским или австрийцам, сил уже не было, и не понятно было, куда нужно идти.
Смеркалось. Поляки искали стог сена, чтобы отдохнуть. Увидели в поле группу людей, сидящих у костра. Ночь была холодной, шёл снег. Стах и Якуб решили подойти попросить еды. Риск умереть от голода и холода был больше, чем риск быть схваченными или убитыми.
– Вечер добрый, братья, – осторожно начал Стах.
– Здорово, коль не шутите, – ответили мужики, сидевшие у костра, одетые в солдатские шинели русской армии, но без оружия.
– Позвольте погреться у костра, – еле шевеля замёрзшими губами, произнёс Якуб.
– Садитесь, места в поле много, – пошутили мужики.
Якуб и Стах уселись у костра. Солдаты с недоумением их рассматривали. Штаны и сапоги солдатские, рубахи и зипуны крестьянские. Заросшие, оборванные, грязные.
– Откуда и куда путь держите, – спросил рыжий мужик, сидевший рядом со Стахом.
Стах и Якуб переглянулись, не зная, что говорить. Надоело бежать куда-то, врать всем, скрываться, и Стах решился.
– Сбежали мы из-под ареста, – откровенно признался он. – Теперь не знаем куда податься. Русские опять закуют или расстреляют за то, что сбежали, а австрияки расстреляют за то, что в русской армии служили. Вот и не знаем, куда нам теперь деться, везде мы преступники.
– А что такого натворили? За что арестовали вас? – поинтересовался рыжий.
– Стрелять отказались. Слух прошёл, что земляков, родичей наших австрияки в армию завербовали. В своих стрелять мы не захотели, – объяснил Стах.
– Если захотите нас сдать под стражу, мы сопротивляться не будем, – обречённо вздохнув, сказал Якуб. – Устали мы в бегах быть.
Солдаты переглянулись.
– И долго вы уже в бегах? – спросил усатый солдат с трубкой.
– Третий месяц, примерно. Со счёта уже сбились, – объяснил Якуб.
– Да уж, долгонько. Как медведи в лесу живёте, ничего не видите, ничего не знаете. Идите уже домой, хватит болтаться по свету. – Проговорил пожилой мужчина с лысиной.
– Как же мы вернёмся? Мы же с Польши. Там линия фронта. Мы пробовали, не пройти там. Прожектора даже ночью светят то и дело. Стреляют и те, и эти, – безрадостно сказал Якуб.
– Да не стреляет уже никто. Перемирие объявили, – весело объявил рыжий.
– Перемирие? – не поверил Стах.
– Русские с немцами, венграми и австрийцами переговоры ведут, – подтвердил рыжий.
– А УНР запротивилась, с Антантой хочет договориться сама, – пояснил лысый.
– Кто запротивился? – не понял Стах.
– Ну, вы совсем медведями стали. Правительство сменилось. Временное правительство свергли, теперь мы от России отделились и создали Украинскую народную республику, – объяснил лысый.
– И кто теперь правит? – не мог прийти в себя Стах.
– В России совет народных депутатов, а у нас Центральная Рада, – серьёзно, как учитель, рассказывал Лысый.
– А вы, значит, сейчас не воюете? – спросил Якуб.
– Там такие дела разворачиваются! – увлечённо перехватил инициативу Рыжий. – Наш главнокомандующий Петлюра ихнему, русскому главнокомандующему позвонил и прямо так и говорит: «Не подчиняется теперя Украина вашей ставке! У нас теперя своя жизнь, а у вас – своя!». Нету теперь Румынского и Юго-западного фронта, а есть самостоятельный Украинский фронт! И генерал у настеперя свой! Щербачёв его фамилия!
– Так Щербачёв Румынским фронтом раньше командовал, – не поверил Стах.
– А теперь всей Украинской армией. И русским он не подчиняется, а подчиняется Центральной Раде.
– Ну, и чему ты радуешься, дурень, – остановил его Лысый.
– Так как же, Украина теперь ни под кем не ходит, сама по себе теперь, – обиделся Рыжий.
– Русские о мире договариваются, а Рада нас хочет заставить воевать дальше. Ты домой хочешь или нет? – спросил Рыжего пожилой солдат.
– Хочу.
– Так что толку в свободной Украине, если всё равно на войне сдохнем. По мне, так без разницы, кто главный, важнее, чтоб домой отпустили.
– Вот, опять за своё. Люди вас о деле спрашивают, а вы снова ругаетесь, – сказал, молчавший до сих пор, угрюмый бородатый мужик с курчавыми чёрными волосами и лохматыми бровями. –Сейчас все стремятся скорее по домам разойтись, а Рада мешает прекращению войны. Солдаты прямо с оружием в руках домой уходят, – умный бородач подробно так всё по полочкам разложил, что даже Стах с Якубом поверили.
– Значит, нас теперь никто не схватит? – не мог поверить такому счастью Стах.
– И воевать не придётся больше? –Якуб забыл и про голод, и про мороз, бросился обниматься на радостях со всеми мужиками.
– Похлёбку будешь? – оттолкнул, совсем обезумевшего от радости, Якуба Бородатый.
При виде похлёбки разум вернулся к Якубу вместе с чувством голода, он схватил предложенные миску и ложку и забыл про всё, и про войну, и про холод.
Переночевали у костра, а утром Стах и Якуб, расспросив мужиков, как лучше им идти, отправились в путь, впервые за несколько месяцев радостные и спокойные, с надеждой на счастье.