Парень понял свою ошибку только в тот момент, когда мой удар достиг цели. С воплем отшатнулся, хватаясь за лицо, не удержал равновесия и упал на задницу. Я, отчаянно жалея, что так и не установил себе усилители мышц рук, напрягся изо всех сил, надеясь если не разорвать, так хотя бы растянуть путы и как-нибудь выскользнуть из них, но куда там – верёвка даже не шевельнулась, лишь сильнее впилась в кожу, сдирая её до мяса.
Так, что же делать? Ну, попробуем тогда другой способ.
Я всем телом дёрнулся вперёд так, чтоб стул подо мной пошатнулся и встал на передние ножки – в таком его положении я мог хотя бы опереться на стопы, а значит – придвинуться ближе к орущему от боли парню. Выглядело это, конечно, странно, но смешно оценивать вид, когда ты борешься за собственную жизнь.
Сделав пару неуклюжих шагов, я вместе со стулом обрушился на парня сверху. В полёте постарался развернуться так, чтоб локтем снова попасть по лицу, но совсем немного промазал. Зато, не выдержав такого обращения, жалобно треснул стул, к которому я был привязан. Мигом сообразив, какую выгоду мне это может принести, я извернулся и встал на колени. Неуклюже оттолкнулся от пола и снова рухнул, сумев, тем не менее, повернуться правым боком вниз.
Тут стулу окончательно поплохело, и он развалился прямо подо мной. Ну как развалился – спинка удачно отделилась от сидения, а одна из передних ножек переломилась пополам. В сумме всё это дало мне небольшую свободу передвижения, но для побега этого было всё равно маловато – далеко я в таком виде не уйду, а парень буквально через пару секунд уже придёт в себя и позовёт подмогу.
Кстати, у моего противника, похоже, установлена «Медицина-3» – судя по тому, что он перестал выть от боли, в его крови уже плещется приличная доза обезболивающих препаратов. Что ж, самое время его добить.
Кое-как к поднявшись, я заковылял нему. На этот раз удалось прицелиться и обрушить усиленную поим весом спинку стула ему на лицо, и парень, наконец, затих. А я, тяжело дыша, принялся осматриваться.
В той стороне, куда ушла женщина, делать мне явно нечего. В противоположной – тупик, в котором на обшарпанном столе шуршит древний компьютер, освещённый слабым следом ещё более допотопного монитора. Рядом – такой же допотопный ложемент с ремнями для фиксации тела и манипуляторами, которыми явно надо управлять вручную.
«Чёрта с два я вам дамся»! – злобно подумал я и двинулся вдоль тонущих в темноте стен.
Моё упрямство было вознаграждено, и я обнаружил ещё один проход, из которого едва заметно тянуло затхлым сквозняком. В той позе, в которой я вынужден был находиться, протиснуться в него было сложно, но я всё же сумел и двинулся вперёд.
Идти приходилось вслепую, стены, об которые я то и дело задевал частями стула, при каждом касании производили звук, который мне казался невообразимым грохотом. К тому же, поверхность прохода вся была покрыта мерзкой слизью, в которой я вымазался с ног до головы практически сразу.
Пока шёл, несколько раз пытался вызвать Систему и запросить помощь, но она не отзывалась – видимо, сигнал сюда действительно не доставал.
Кстати, а куда «сюда»? Под землю, это понятно. Но что это вообще за сооружение, в котором я оказался? Уж не канализация ли?
Похоже на то. Да и запашок со слизью не тонко намекают о правильности догадки. В принципе, логично – где ещё прятаться Сопротивлению как не в канализации? На поверхности полно камер, мёртвых зон в обитаемой части города практически нет, да и на окраинах их немного. К тому же Система регулярно устанавливает новые, а заметить их без должного навыка не так уж и просто.
Правда, есть одно «но». Все выходы канализации – по крайней мере, такие, в которые может пролезть человек, – заварены или завалены грудами обломков от разрушенных зданий. Откапывать их запрещено, за одно только подозрение в попытке проникнуть под землю Система запросто может выдать заказ такому человеку.
К тому же канализация – пристанище агрессивных диких псов, голодных и вполне себе жадных до человечинки. Тут их логова, в которых они пережидают зимние холода и плодятся, чтоб весной выползти в пригород и там искать себе жертв среди фермеров и сельскохозяйственной скотины.
Конечно, временами Система проводит рейды по выслеживанию и утилизации особо крупных и агрессивных стай, но полностью справиться с угрозой ей не удаётся. Да и не надо, в общем, поскольку собаки тоже приносят пользу, уничтожая поголовья обитающих тут же, в канализации, крыс. Не будь их, эти крысы давно бы уже хлынули в город. И пусть людям уже давно не страшна зараза, которую они разносят, но сам факт того, что мерзкие грызуны наводнят собой улицы, уже не говорит ни о чём хорошем.
Однако же факт оставался фактов – Сопротивление сумело проникнуть в канализацию и обосноваться тут. И, похоже, ни собак, ни крыс они вообще не боятся. Значит, можно резонно предположить, что часть канализации, в которой они обосновались, во-первых, не особо облюбована животными, а во-вторых – защищена крепкими стальными дверьми или ловушками. А скорее всего, и тем, и другим.
Значит, до того, как я на всё это добро наткнусь, надо придумать, как осободить хотя бы руки. Неразвязываемые узлы, да? Можно только разрезать? Ну вот и замечательно, из склизлых стен довольно часто торчат железные штыри, ржавые от влаги, об них можно попытаться верёвку перетереть. А для начала надо, вообще-то, освободить вторую ногу – что удивительно, мысль о том, как можно легко это сделать, почему-то пришла мне в голову только сейчас.
Долго сокрушаться я не стал. Преодолев брезгливость, опустился на колени и всем своим весом надавил на сиденье. Оно жалобно хрустнуло, но атаку выдержало. Я повторил свои действия ещё раз, стараясь не просто давить, но в буквальном смысле обрушивать вниз свою пятую точку. И, наконец, мои усилия принесли результат – вторая передняя ножка надломилась.
Дальше я просто расшатал её, и она сдалась. В итоге на моих ногах осталось по одной передней ножке, а задние вместе с сиденьем теперь валялись на склизком полу.
Я с удовольствием выпрямился, задев при этом головой низкий потолок. Так намного лучше. Не идеально, конечно, но хотя бы не приходится перемещаться загнутым в позу вопросительного знака, что уже неплохо. Так, а теперь руки.
Быстрый эксперимент показал, что идея со штырями была тупой. Нет, если долго тереть об них верёвку, она однажды сдастся. Но у меня нет этого времени. Туннель, по которому я иду, абсолютно прямой, и поймать меня в нём легче лёгкого. И это произойдёт, как только тот парень придёт в себя и предупредит своих о том, что я сбежал.
Нет, есть, конечно, надежда, что я приложил его достаточно сильно, и он уже не встанет никогда, но и это не сильно увеличивает время, которым я располагаю. Та женщина сказала, что займётся эвакуацией базы, но это же не значит, что она не придёт проверить первые результаты предполагаемого эксперимента надо мной.
Да и вообще сомневаюсь, что их тут всего двое.
Бросив затею с перетиранием, я снова потопал по туннелю. Ступать старался осторожно, перед каждым шагом ощупывал ногой пространство перед собой прежде, чем перенести вес. И всё равно напоролся на тонкую леску, растянутую прямо над полом.
Я почему-то ожидал, что эта растяжка окажется максимально примитивной, и при разрыве лески я услышу грохот ржавых консервных банок, падающих на пол. Но у Сопротивления дела шли лучше, чем я предполагал, и вместо грохота банки раздался громкий и протяжный вой сирены.
Мне не оставалось делать ничего другого, кроме как побежать. Шансы уйти таяли с каждой секундой, но пока преследования вроде как не было. В итоге я добрался до массивной круглой двери, недолго думая, толкнул её плечом в безумной надежде, что она не заперта, и… вывалился на пол небольшого, но хорошо освещённого помещения, прямо к ногам, обутым в добротные ботинки вроде моих, с высоким голенищем, поддерживающим суставы, и шнуровкой.
– Он? – раздался вопрос надо мной – видимо, его задал обладатель тех самых ботинок.
– Он, – гнусаво подтвердил уже знакомый мне женский голос. – Говорила я ему…
– Ничего, оклемается. Главное – живой, – успокоил женщину обладатель ботинок. – А этого пора на ложемент. И лошадиную дозу снотворного ему, а то больно прыткий…
Я дёрнулся было всем телом, чтоб снести обладателя ботинок, но не успел. Затылок взорвался болью, и меня вновь окутала темнота.