Ровно три года назад Холли впервые в своей жизни пела под караоке. Так вышло, что в последний раз она пела под караоке тоже ровно три года назад.
Большой компанией они с друзьями отправились в паб по соседству с ее домом, чтобы отметить тридцатилетие одного из них. Холли тогда жутко устала, потому что две последние недели работала сверхурочно. Никакого настроения куда-то идти. Все, чего ей хотелось, так это прийти домой, принять ванну, надеть самую несексуальную из своих пижам, слопать плитку шоколада и растянуться перед телевизором на мягком диване рядом с Джерри.
Простояв в набитом вагоне электрички всю обратную дорогу от работы до станции «Саттон», Холли меньше всего на свете стремилась в духоту переполненного паба. В поезде одной щекой ей пришлось прижиматься к стеклу, а вторая оказалась прямо под потной подмышкой мужика, который забыл помыться. За спиной еще один мужик дышал ей в шею перегаром. К тому же каждый раз, когда вагон качало, он «случайно» прижимался своим огромным пивным пузом к ее спине. Она уже две недели каждый день страдала от этого унижения по пути на работу и домой, и ее терпение иссякло. Она мечтала о пижаме.
Наконец станция «Саттон». Какие-то умники ломились в вагон, не дожидаясь, когда из него выйдут другие пассажиры. Пока она пробивала себе путь сквозь толпу, пока выбиралась на платформу, ее автобус отъехал от остановки, полный счастливчиков, улыбавшихся ей из окон. Шел уже седьмой час, кафе закрылось, и она полчаса проторчала на ветру и холоде в ожидании следующего автобуса. От этого ее желание уютно устроиться с Джерри перед телевизором значительно окрепло.
Но тихий вечер дома ей не грозил. У ее любимого мужа оказались другие планы. Когда, вымотанная и дико злая, она дотащилась до дома, то обнаружила в нем кучу народу. Еще и музыка гремела во всю мощь. Какие-то незнакомые люди слонялись по ее гостиной с банками пива в руках и располагались на диване, который она намеревалась оккупировать на ближайшие несколько часов. Джерри стоял рядом с проигрывателем, изображая диджея. По его мнению, он выглядел круто. По ее – по-идиотски.
– Что случилось? – спросил Джерри, когда увидел, как она в ярости несется наверх, в спальню.
– Джерри, я устала как собака! – закричала она в ответ. – Я не в настроении для вечеринки, а ты даже не спросил меня, можно ли пригласить гостей. И кстати, кто все эти люди?
– Они друзья Конора, и, кстати, это и мой дом! – тоже заорал он.
Холли прижала пальцы к вискам и начала мягко массировать их, у нее была ужасная головная боль, и музыка сводила ее с ума.
– Джерри, – сказала она тихо, стараясь сохранять спокойствие, – я не говорю, что ты не должен приглашать гостей. Просто было бы хорошо, если бы ты планировал это заранее и ставил меня в известность. Тогда бы я не возражала. Но именно сегодня, когда я так устала, – она и правда еле ворочала языком, – мне очень хотелось расслабиться в своем собственном доме.
– Слушай, да у тебя каждый день так, – не выдержал он. – Ты больше вообще ничего не хочешь. Каждый вечер одно и то же. Приходишь с работы злая и орешь на меня по любому поводу.
Холли открыла рот от изумления.
– Извини, пожалуйста! Но у меня сейчас много работы!
– У меня тоже. Только я не устраиваю сцены, если что-то делается не так, как я хочу.
– Джерри, дело не в том, что я хочу, чтобы мы все делали, как я хочу, просто ты всю улицу собрал у нас…
– Сегодня пятница! – закричал он. – Уже выходные! Когда ты в последний раз куда-нибудь ходила? Ты можешь для разнообразия забыть о работе и расслабиться? Перестань вести себя как старая бабка! – И он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Она не помнила, сколько просидела в спальне, ненавидя Джерри и мечтая о разводе. Но, немного успокоившись и подумав над его словами, она пришла к выводу, что он совершенно прав. Конечно, ему не следовало облекать свое недовольство в такие слова. Но, положа руку на сердце, весь этот месяц она была редкостной стервой.
Холли относилась к тому типу людей, которые всегда заканчивают работу ровно в 17.00. К этому часу она выключала компьютер, наводила порядок на столе, выключала свет и неслась прочь, чтобы успеть на электричку в 17.01, нравится это начальству или нет. Она никогда не брала работу домой, никогда не беспокоилась о будущем компании, потому что, если честно, оно ее мало волновало. По понедельникам она частенько сказывалась больной и вообще не появлялась на работе. Могла бы прогуливать и чаще, если бы не боялась, что ее уволят. И вот, не иначе как в результате временного помутнения рассудка, она устроилась на работу, которая требовала от нее брать бумаги на дом, засиживаться допоздна и переживать по поводу будущего компании. Ей это категорически не нравилось. Как ей удалось продержаться на том месте целый месяц, оставалось загадкой, но, как бы то ни было, Джерри попал в точку. Блин, как она могла быть такой дурой. Она уже несколько недель никуда не ходила с ним или с друзьями, а ночью засыпала, как только ее голова касалась подушки. Скорее всего, Джерри больше всего не нравилось именно это, а вовсе не ее стервозность.
Но сегодня все будет по-другому. Она покажет своему заброшенному мужу и друзьям, что она по-прежнему веселая, беззаботная и легкомысленная Холли, способная выпить больше их всех и пройти по прямой всю дорогу от паба до дома. Комическое представление началось с приготовления коктейлей. Одному богу известно, из чего она их делала, но они произвели магическое действие, и к одиннадцати вечера вся компания, пританцовывая, шагала по улице к пабу, где в тот вечер пели под караоке. Холли потребовала, чтобы ей дали спеть первой и не отставала от ведущего вечера, пока тот не сдался. В пабе было не протолкнуться. Шумная компания мужчин праздновала мальчишник перед свадьбой одного из них. Если бы в паб заранее пригласили съемочную группу подготовить декорации для сцены катастрофы, у них и то не получилось бы лучше.
Диджей сделал Холли мощную рекламу, поверив ее вранью о том, что она профессиональная певица. Джерри от смеха потерял дар речи, но она все еще рвалась показать ему, что умеет расслабляться, так что о разводе думать пока рано. Она решила спеть песню Мадонны «Like a Virgin» и посвятила ее парню, который на следующий день женился. Как только она взяла первые ноты, на нее обрушился такой шквал свиста и обидных выкриков, какого она не слышала за всю свою жизнь. Но она уже так нализалась, что ей все было по фигу. Она продолжала петь для своего мужа – кажется, единственного, кто слушал ее без зверской гримасы на лице. В конце, когда посетители начали кидаться в нее чем попало, а ведущий подзуживал их свистеть еще громче, Холли поняла, что ее миссия выполнена. Стоило ей выпустить из рук микрофон, зрители так оглушительно заулюлюкали, что набежали посетители из соседнего паба – посмотреть, что случилось. Они увеличили число тех, кто видел, как Холли, спускаясь со сцены на шпильках, споткнулась и шлепнулась на пол. Юбка ее при этом задралась, открывая взорам застиранное серое белье, когда-то бывшее белым, – она не стала его менять, когда вернулась домой с работы.
Потом ее отвезли в больницу, убедиться, что она не сломала себе нос.
Джерри охрип от хохота, а Дениз и Шэрон – настоящие подруги, ничего не скажешь! – сделали на месте преступления несколько фотографий. Один из снимков Дениз потом использовала для приглашения на свою рождественскую вечеринку, сопроводив его заголовком «Ужремся в лоскуты!». Тогда Холли и дала страшную клятву никогда больше не петь под караоке.