7


А ведь шофер был мною обижен. За такую обиду он мог завезти куда-нибудь в глухое место и… Хотя вряд ли нашлось бы на этом острове место, которое можно было назвать «глухим». Здесь все хорошо обжито и довольно густо заселено.

– Англичане верят в загробную жизнь, сынок, – сказал вдруг шофер. – Они считают, что умирает только тело, а душа живет вечно. А что происходит с душой русского?

– Точно не известно, – отвечал я. – Известно только, что русская душа – загадка. Но куда это ты завез меня, отец?

«Отец» удивленно посмотрел на меня.

– Как куда? Ты что, сынок? Куда просил, туда завез. Поместье Ле Ное, Международный центр, обучающий сохранению природы. Короче – МЦОСП.

– МЦОСП?

– Куда просил, туда и привез. Идем.

Я выбрался из машины и, поднявшись вслед за шофером по гранитному крыльцу, вошел в коридор.

В коридоре стояли и разговаривали четыре человека. То ли они как раз собирались выйти, то ли им просто нравилось стоять и разговаривать в коридоре.

Первой взгляд привлекала полная пожилая женщина. Ее седые волосы были коротко подстрижены. На картофельном носу сидели очки с линзами огромными как экраны телевизора. Но показывали по ним все время одно и то же – громадные голубые глаза. Эту женщину невольно хотелось сравнить с совой.

Рядом стояла дама помоложе. Она совершенно не была похожа на пожилую женщину, но я почему-то решил, что это ее дочь.

По правую руку от молодой дамы находились два индуса. И кроме национальности ничего общего между ними не было.

Первый – низкорослый, с носом крепким, как молоток.

Над румяными щеками, под черными опрокинутыми полумесяцами бровей блестят хитрые глаза. Телосложение у него шарообразное. Вообще же он удивительно походит на узбека.

Второй житель Индии также невысок. Но насколько первый индус толст, настолько этот худ. Глаза его смотрят, кажется, из самой середины головы. Сложно увидеть их в темных колодцах глазниц и понять их выражение.

Зато зубы его сияют так, что можно подумать, будто он с рождения жевал «Орбит без сахара».

Шофер снял кепку и сказал:

– Вот, мэм, новенького вам привез.

Женщина-сова перевела очки-телеэкраны на меня.

– Как вас зовут?

– Стас.

– Он из России, – сказал шофер и вдруг добавил. – У них там живут одни атеисты. Они не верят, что у человека есть душа.

– Как это не верят? Что вы такое говорите! – обиделся я.

– А то, – ответил шофер. – Вот сейчас заплатишь за извоз, и мы поглядим, какая у тебя душа, широкая или нет?

– Плачу пять долларов!

Я залез в карман, вынул американский денежный знак и замахал им, как бы показывая широту своей души.

– Узкая у тебя душа, – недовольно поморщился шофер. – Душонка.

– Мало? Десять плачу! На!

Я достал денежный знак покрупнее.

– Знаешь что… Ты себе из этой зелени салат сделай! А мне давай джерсийские фунты. Вот тогда посмотрим, какая у тебя душа. А то размахался!

Дружеский огонек в глазах водителя перерос в багровое пламя гнева. Он понял, что его хотят обмануть. Качнув плечами, он шагнул ко мне.

Но пожилая женщина преградила ему дорогу. Видимо, она была хозяйкой дома и хотела, чтобы все это чувствовали. И шофер почувствовал.

– А ну-ка постойте, сэр! Что вы сразу давите? Что вы сразу давите? Молодой человек из другой страны приехал, порядков наших не знает. А вы сразу навалились!

– Да я не сразу, – вдруг стал оправдываться шофер. – Я только когда неплатеж пошел.

– Какой неплатеж? За молодого человека МЦОСП платит.

– Да?

Шофер совсем растерялся, надел кепку и тут же снял. И снова надел. Но потом опять снял.

Женщина шагнула к стене, сунула руку в карман висящего на вешалке пальто и достала кошелек.

– Сколько?

– Четыре фунта сорок пенсов.

– Вот вам пять. И можете выпить на шестьдесят оставшихся пенсов три стакана чая.

– О! Совсем не нужно, мэм. А впрочем, выпью!

Шофер надел кепку и тут же снова снял.

– До свидания, мэм, до свидания, леди и джентльмены. Пока, сынок. Извини уж, погорячился.

– Ничего, бывает.

– Да уж, ну гудбай!

И окончательно утвердив шапку на голове, он вышел во двор.