Пробуждение после сонного газа сродни похмелью. Девушки стонали, не стесняясь, а Трин скрипел зубами и мечтал сдохнуть. Ну не то чтобы совсем, но отключиться, а потом проснуться без этого мерзкого привкуса старого железа во рту. Ага, как будто он знал вкус нового… Кое-как все сгребли себя в кучу. И не только в переносном смысле – они нашарили друг друга в кромешной темноте и сели, прижавшись плечами.
– Может, попробовать попросить включить свет? – робко предложила Зарина. – Арла, давай.
– Почему я? – вяло возмутилась та. – У тебя тоже голос есть.
– Свет, – каркнул Трин, охрипший от обезвоживания. – И воды. Пожалуйста.
Что-то зажужжало и постепенно, видимо, для того чтобы не ослепить присутствующих, в комнату вернулось освещение. А жужжал выдвижной стол, который принёс долгожданную влагу в запотевших стаканах. Трин кинулся к воде и выпил залпом, удивлённо косясь на девушек, не спешащих утолять жажду. Они сначала воду понюхали, потом лизнули край стакана, затем отпили по маленькому глотку. И уставились на парня.
– Ждёте, когда я скопычусь? – весело поинтересовался Трин. – Хотели бы нас убить – мы бы уже не проснулись. Давайте попросим ещё еды и горячий душ. И вообще, хорошо бы нам кто-нить что-нить рассказал об этом гостеприимном доме.
– Я бы просто домой пошла… – прошептала Зарина. – Не нравиться мне всё это.
– А зачем ты вообще сюда попёрлась? – вдруг взорвалась Арла. – Сначала усыпила нас, чтобы продать, а потом давай изображать героиню – спасать мою задницу. Тебе чего от нас надо?
– Я не хотела, – из глаз Зарины потекли слёзы, – правда, не хотела. Просто боялась, что Казу уничтожат, если мы откажемся. Ты же видела, что я не заставляла тебя есть… Ты и не уснула. А потом… Думала, что ты пойдёшь к отцу и тот нас… А ты…
– Да, Арла, какого хрена ты начала всю эту войнушку? Зачем за нами поехала? В вертолёт полезла? – поддержал Зарину Трин. – Теперь никто не знает, где мы. Папашка твой, наверное, уже траур на планете объявил по поводу твоей безвременной кончины.
Теперь заплакала уже и Арла. Она смотрела на Трина с таким разочарованием, что ему стало стыдно за свои слова – понятно же, что девушка хотела в первую очередь спасти его. Думала о нём. А он… Что именно он, Трин додумать не успел, так как раздался стук в дверь. В дверь? В комнате не было ни окон, ни дверей. А стук был. Слёзы у девушек тут же иссякли, и они инстинктивно прижались к единственному мужчине.
– Кто там? – задал какой-то не очень мужественный вопрос Трин и поморщился.
– А там? – раздался в ответ женский голос, показавшийся Арле знакомым.
– Мы там. То есть, тут. А вы? – решил не открывать имён Трин, а узнать сначала, кто стучится к ним. – Вы местные? Вас много?
– Трин, это ты? – вклинился мужской голос, заставивший встрепенуться Зарину.
– Рэ, да, – закричала она и стала метаться по комнате, определяя, откуда идёт звук, – да, это мы. Ты как здесь оказался? Ты пришёл за мной?
Вместо ответа Йонг-Рэ, зазвучал женский смех. Колючий, злой, бьющий наотмашь. Зарина поняла – не за ней. Просто так сложилось. Девушка сникла и даже стала меньше ростом. Она тихо заплакала, села, а потом и легла на пол. Притянула колени к груди и закрыла глаза. Арла дёрнулась было к ней, но Трин не дал – схватил выше локтя и притянул к себе. Арла спрятала лицо у него на груди и закрыла уши руками, прячась от смеха за стеной, который никак не прекращался, перерастая в истеричный визг. Женщина смеялась и смеялась, пока не раздался звук пощёчины.
– Маша, прекрати истерику.
– Глинкин? Маша? – выпуталась из объятий Арла и тоже стала метаться по комнате. – Это вы? Вы где? Папа с вами?
– Кто бы только это знал, – вздохнул голос Энтони за стеной. – Я уже не уверен ни в чём. Маша ли это? А я – я? Нас затащили в вертолёт, а вытолкнули из лифта. Какие-то растворяющиеся стены… Президент сел напротив и теперь он не с нами. Прости, Арла, я предал тебя. Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь. Прости. И… Кто вы? Зачем…
За стеной стихло. Арла постучала, но никто не ответил. Напрасно она прикладывала ухо к стене – за ней явно никого уже не было. Девушка сползла на пол и беспомощно посмотрела на Трина, еле сдерживая слёзы, но чем-то мог ей помочь…
– Оставайтесь на своих местах, – вдруг раздался громкий приказ. – Сейчас вас разведут по разным камерам. Сопротивление бесполезно. Сотрудничество приветствуется.
По камерам? Это тюрьма? Арла кинулась к Трину, но успела поймать только воздух – какая-то невидимая сила затащила парня в стену. В тот же миг пропала и Зарина. Арла осталась одна. Теперь она не сдерживала всхлипы, а рыдала и выла в голос.
***
Я не помню, как добрался домой. Просто в очередной раз открыл глаза и увидел свой письменный стол. Не помню, ничего не помню. Только глаза полковника и эскалатор. Однажды я убью кого-нибудь и забуду. Или забуду, где живу и умру сам. На экране монитора открыт файл с таймлайном. Последнее время сохранения – две минуты назад. Что там? Ага, интересно. Интересно… Интересно, это я придумал или одна из сущностей, живущих в моей голове? Как назвал меня доктор – мультик? Обхохочешься. Скорее, я хоррор-сериал. Ходячий провал памяти.
Запищал браслет – пора пить таблетки. Их много, и они все белые. Жаль, что ни красная и синяя. Белые. И выбора нет.
– Ты врёшь, – побежали буквы на мониторе. – Выбор всегда есть. Можно просто отключить матрицу. И всё кончится.
– Тогда кончусь и я, – шепчу и смотрю на свои пальцы, которые не касаются клавиатуры, и значит…– Кто печатает этот текст?
– Ты, – появляются новые буквы. – Не смотри на руки. Это работает не так, как тебе кажется. Пей таблетки. И не ходи больше в метро. Нам с тобой это не нужно. Нам с тобой это мешает.
– Нам с тобой? – удивляюсь я и не тороплюсь закинуть горсть белых катышков в рот. – Если это везде я, то кто это – нам с тобой?
– ВЫПЕЙ УЖЕ ЭТИ ЧЁРТОВЫ ТАБЛЕТКИ, – кричит на меня с экрана строка алым, жирным капсом.
– Хорошо, – соглашаюсь я, делаю ладошку совочком и закидываю лекарства в рот. Но не глотаю их, потому что нечем запить. Иду на кухню за водой. И выплёвываю мерзкую кашу в раковину. А теперь посмотрим – кто это нам с тобой…