Новый сосед (прошло три дня, а я до сих пор не знаю его имени) методично приводит в порядок свой сад. Он добился приличного прогресса, а вчера ему помогали несколько человек.
Я сидела на крыше и наблюдала за ним, но он меня не заметил.
Мама, если бы поймала меня за этим делом, назвала бы меня шпионкой, но мне это слово не по душе.
Мне всегда нравилось наблюдать за другими людьми (именно наблюдать, а не подглядывать) и представлять себе, как они живут, кого любят, о чем тревожатся. Так много людей, так много пересекающихся жизней, а мы проходим мимо, не задумываясь друг о друге.
Я наблюдаю за тем, как он пашет во дворе и с какой яростью вырывает сорняки, вытирая со лба пот, и невольно задаюсь вопросом, какие демоны его преследуют. Похоже, у него внутри много сдерживаемого гнева, и мне интересно, что к этому привело.
Но спросить я не могу. Поэтому наблюдаю. Наблюдаю и удивляюсь.
Меня гложет любопытство. Я забираюсь обратно в окно, закрываю его на задвижку, глажу Бинкса по голове и сбегаю вниз по лестнице.
Дома никого нет, и никто меня не останавливает, когда я достаю по одному из каждой разновидности песочных кексов, которые мы на днях испекли, а также стакан свежего маминого лимонада.
Я несу угощение к соседнему дому и мысленно молюсь, чтобы настроение у него было лучше, чем вчера, хотя последний час я наблюдала за его работой, и что-то подсказывает мне, что обнадеживаться не стоит.
– Привет! – бодро кричу я.
Мужчина перестает выкапывать куст и, прищурившись, смотрит на меня.
Сегодня он без рубашки, и с близкого расстояния я вижу пот на его мускулистой груди. У него широкие плечи и узкая талия. Этот парень спортивный и накачанный и явно все свободное от работы время проводит в тренажерном зале.
Сегодня на нем бейсболка, прикрывающая глаза от солнца. Мои губы кривятся от удовольствия, когда я вспоминаю свою фразу о солнцезащитных очках. Он все-таки ко мне прислушался.
Его взгляд опускается на поднос в моих руках, и он поворачивает кепку задом наперед.
– Очередное нарушение границ?
Я закатываю глаза.
– Добрососедские отношения. Кексы и лимонад. – Я торжественно протягиваю ему поднос. Он облизывается, но не делает ни малейшего движения, чтобы его у меня забрать. – Это не отрава, – уговариваю его я. – Кексы с лавандой, медом и лимоном с мятной глазурью. Кексы из песочного теста – мои любимые.
– Вы много говорите.
Я пожимаю плечами, ничуть не смущенная его замечанием.
– Я это уже слышала.
В Хоторн-Миллс, штат Массачусетс, большинство дней в году холодные, но лето бывает знойным. Сегодня определенно один из таких дней. Я всего-то пересекла наши два двора и пару минут стою перед ним, а моя спина уже мокрая от пота. Я смотрю на бассейн справа и гадаю, собирается ли он его почистить и откроет ли до конца лета.
Он вздыхает и вытирает пальцы о шорты.
– Который из них кекс из песочного теста?
Я киваю на тот, что посередине, и сосед тянет к нему свои длинные загорелые пальцы.
– А остальные не хотите попробовать?
– Нет. – Он качает головой и возвращается к работе.
– А лимонад?
Он колеблется, берет стакан и ставит его на ровный участок земли.
Я жду в надежде, что он что-нибудь скажет, ну, что-то вроде спасибо. Но он берет лопату и готовится снова копать.
– Что-то еще? – Он переворачивает кепку, и его карие глаза скрываются за козырьком.
– Нет. Это все.
Побежденная, я возвращаюсь к дому. Подойдя к воротам, кричу:
– Не за что!
И слышу за спиной тихий смешок.
Я вхожу в антикварную лавку на центральной улице нашего городка, и колокольчик радостно возвещает о моем прибытии.
Антикварная лавка «Бурное прошлое» – гордость и радость моей мамы. Как бы она ни увлекалась домашней выпечкой, она никогда не мечтала о собственной пекарне. Зато всегда хотела иметь симпатичный маленький магазинчик, заполненный вещами, которые выбрала она сама. Некоторые представлены здесь в своем изначальном виде, другие она или я слегка подправили в гараже за зданием лавки.
– Привет, мам, – говорю я, прохожу в магазин и ставлю сумку за прилавок.
– Здравствуй, милая. – Она отрывает взгляд от витрины, которую переделывает уже в четвертый раз за неделю.
Может, кому-то и не нравится работать на свою маму, мне это в кайф. Болтать с покупателями, наводить порядок, наблюдать, как люди влюбляются в старые вещи… Это настоящее волшебство!
А еще приятно, что мама позволяет мне продавать свечи, которые я изготавливаю. Все началось с небольшого хобби, после того как психотерапевт посоветовала мне направить свой гнев и депрессивное состояние во что-нибудь продуктивное. Конкретно свечи она не предлагала. Она говорила о живописи, фотографии, спорте, но я почему-то остановила свой выбор на свечах. Теперь они стали популярны в нашем городке, и я даже продаю их через Интернет. Пора приступить к созданию осенних ароматов, чтобы к осени все было готово.
– Тебе помочь? – Я подхожу к столу.
Она качает головой и добавляет на витрину одну из моих свечей с логотипом Салем&Бинкс, на котором изображен маленький черный кот и буквы С&Б.
– Тут я почти закончила, а потом я ухожу.
Во второй половине дня я сменю ее в магазине и буду работать до закрытия, а вечером пойду домой ужинать.
Вскоре мама обнимает меня на прощание и уходит.
В лавочку заглядывают несколько посетителей, как местные, так и туристы, и я совсем не удивляюсь, когда через час там появляется мой парень Калеб.
– Привет, – говорит он и поднимает пакет с едой из местной закусочной. – Надеюсь, ты проголодалась.
– Умираю с голоду. – Мой желудок урчит в знак согласия.
Калеб Торн – типичный американец. Потомок основателя города, звезда школьной футбольной команды, наделенный волнистыми светлыми волосами, голубыми как лед глазами и скулами, которые бывают разве что у моделей. И он весь мой.
Он ставит пакет на прилавок и наклоняется меня поцеловать.
– Я соскучился. – Он одаривает меня улыбкой, которую приберегает только для меня.
– Я тоже. – Он на несколько дней уезжал в Бостон, хотел познакомиться с городом, в который переедет осенью, чтобы учиться в Гарварде.
– Что-нибудь интересное произошло в мое отсутствие? – Он открывает пакет, а я лезу под прилавок и достаю напитки из мини-холодильника, который поставила туда мама.
Я думаю о своем активном новом соседе, но решаю о нем не упоминать.
– Не-а. Я сидела на крыше, наблюдала за людьми. Придумала несколько новых ароматов для свечей. И искупала Бинкса после того, как он выбрался на улицу и жутко вонял, когда я его нашла. – Я поднимаю испещренную царапинами руку.
– Ой! – Он внимательно осматривает мою руку. – Ты как будто на войне побывала.
– Можно сказать и так.
Он усмехается и отпускает меня, а потом наклоняется и крадет еще один поцелуй.
– Я рад, что тебе удалось выжить. – Он открывает один из пластиковых контейнеров и передает мне индейку.
– Как там в Бостоне? – Я открываю диетическую колу.
– Чертовски круто. – Он счастливо улыбается. Калеб мечтал поступить в Гарвард с тех пор, как мы начали встречаться в десятом классе. Он был уверен, что не поступит, но я-то лучше знала. – Тебе бы там понравилось.
Я хмурюсь. Это проблема, с которой мы столкнулись в последнее время. Калеб убежден, что мне следует переехать с ним и жить за пределами кампуса. А по-моему, это глупо. Город мне не нравится, а Калеб целыми днями будет пропадать в колледже. Что я там буду делать? Сидеть в квартире и плевать в потолок? Да, я могла бы устроиться на работу, но у меня уже есть работа, здесь, и я ее люблю, и хочу и дальше развивать свой свечной бизнес.
– Я уверена, что понравится, когда приеду тебя навестить.
Он вздыхает, качает головой, берет картошку фри и вертит ее в пальцах.
– Ты со мной не поедешь? Правильно я понимаю?
– Калеб, – я отчаянно вздыхаю, – я там буду несчастлива.
– Ты не можешь этого знать наверняка, детка.
Я беру сэндвич и откусываю. Я так голодна, что даже эта тема не отбивает у меня аппетит.
– А ты не можешь знать, что буду. – Я произношу это твердо, но без вызова. Спорить я не хочу. – Мне нужно остаться здесь. Подумать над тем, каким будет мой следующий шаг.
Он опускает плечи.
– Я знаю, просто… – Он проводит рукой по волосам. – Я буду по тебе скучать, вот и все.
– Знаю. Я тоже буду по тебе скучать. Но Бостон не так далеко. Я буду навещать тебя, а ты – меня. – Бостон всего в трех часах езды на поезде от нашего городка, а Калеб ведет себя так, будто он за тридевять земель.
– Ты права.
Каким-то чудесным образом, пока мы едим и болтаем, ни один клиент не заходит. Пообедав, Калеб убирает со стола, целует меня и сообщает, что на выходных мы идем в кино.
Оставшиеся часы моей смены проходят гладко, и я закрываю лавочку и ухожу домой. На подъездной дорожке я с удивлением обнаруживаю соседский фургон. Обычно он уезжает около пяти вечера, а сейчас почти шесть.
Я поднимаюсь к боковой двери и останавливаюсь, заметив что-то на ступеньках. Это стакан из-под лимонада, а под ним вырванный лист бумаги с нацарапанными буквами. Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать почерк. На бумаге всего одно слово, но я усмехаюсь и качаю головой: «Спасибо».