Легенда о происхождении рода Орловых от гордого бунтовщика стрельца красива, но это – легенда. Нравится она, судя по всему, и недоброжелателям Орловых, имеющим возможность отзываться о них пренебрежительно – как о выходцах «из простых». Вот так же тыкали в нос всесильному «игемону» Петра Великого, Александру Даниловичу Меншикову, укоряя его торговлей пирогами «с зайчатиной», с которой он якобы начинал жизнь. Александр Сергеевич Пушкин, будучи не только великим поэтом, но и великолепным историком, развенчал этот миф объяснив его прежде всего завистью бояр успехам А. Д. Меншикова.
Люди Никиты Панина, союзника Орловых по перевороту, но и постоянного их соперника, особенно усердно акцентировали внимание на «подлом» происхождении тех, кто возвёл Екатерину II на трон.
Характерно, что соперничество это не носило характер «местничества» старых боярских родов, боровшихся за близость к государю за пиршественным столом. Если на то пошло, сам Никита Иванович, воспитатель наследника Екатерины II, был тоже не из Рюриковичей. Род Паниных вёл свою историю с XIV столетия, когда в Россию будто бы приехал некто из «древней благородной фамилии» Луккской республики. За дальностью Лукки (государства в итальянской области Тоскана) «благородство» фамилии было труднодоказуемо, а русским графом станет уже сам Панин, причём даже на пять лет позже Орловых. Панин, потомок жителей не монархии, но республики, слыл, как сказали бы сейчас, «либералом», был автором одного из первых для России конституционных проектов, тогда как Орловых всегда устраивал «статус кво», они искали не кардинальных преобразований системы, а в её рамках места для себя, реализации своих способностей с пользой Отечеству. Это была уже борьба идей, политическая борьба нового российского времени, начавшегося с Петра Великого.
Пётр I, при всей его жёсткости, оказался неплохим «садовником» и смог привить к древу русского аристократизма черенок нового понимания личной ценности человека. Сын его крестника, первый профессиональный литератор России Александр Сумароков, сам из «благородных» и состоятельных, напишет в царствование Екатерины II сатиру «О благородстве»:
«На то ль дворяне мы, чтоб люди работали, А мы бы их труды по знатности глотали? Какое барина различье с мужиком?
И тот и тот – земли одушевленный ком. А если не ясней ум барский мужикова, Так я различия не вижу никакого.
Мужик и пьёт и ест, родился и умрёт, Господский также сын, хотя и слаще жрёт И благородие своё нередко славит.
Что целый полк людей на карту он поставит. Ах, должно ли людьми скотине обладать?
Не жалко ль? Может бык людей быку продать?»
И, перечисляя соотечественников, которые вышли в знать, поскольку их хорошо узнали по их собственным великим делам, заключил:
«Коль только для себя ты в обществе живешь, И в поте не своём ты с маслом кашу ешь,
И не собой ещё ты сверх того гордишься, —
Не дивно ли, что ты, дружочек мой, не рдишься? Без крылья хочешь ты летети к небесам.
Достоин я, коль я сыскал почтенье сам,
А если ни к какой я должности не годен, – Мой предок дворянин, а я не благороден».
С подачи политических соперников Орловых французский посланник в Петербурге барон де Бретейль писал: «Большая часть заговорщиков – это бедняги, бывшие лейтенанты и капитаны, и вообще дурные подданные, населяющие все городские притоны». В виду имелись и Орловы.
Между тем к Именному Высочайшему Указу 1762 года, коим Иван Григорьевич Орлов, камергер, Григорий Григорьевич Орлов, генерал-поручик, Алексей Григорьевич Орлов, генерал-майор, секунд-майор лейб-гвардии Преображенского полка, Фёдор Григорьевич и Владимир Григорьевич Орловы, камер-юнкеры, возведены, с нисходящим их потомством, в графское Российской империи достоинство и на указанное достоинство жалованы дипломами, есть примечание: «Графы Орловы произошли от древней благородной Германской фамилии из Польской Пруссии». Что делает их если не равными самим Романовым, чей предок явился на Русь из Пруссии через Новгород, но не менее «благородными».
Допустим, прусское происхождение тоже можно оспорить – его было модно себе присваивать. Настолько модно, что А. С. Пушкин даже написал, будто предком Орловых был некий Адлер, то есть, в переводе с немецкого – Орёл. Хотя похоже, что классик, наоборот, использовал обратный перевод, превративший славянского Орла – в иноземного Адлера. Использовал, позаимствовав его из «Истории Петра III, императора России» пера Ж.-Ш. Лаво, исполнявшего секретные поручения французского короля в Петербурге (как раз Лаво и дядю Орловых, стрельца, объявил их дедом). Во всяком случае, в книге историка В. Плугина, посвящённой Алексею Орлову, есть ссылки на реально сохранившиеся исторические источники: родословные росписи, писцовые и переписные книги, фиксировавшие дворянские роды и их имущественное положение в допетровской России. Согласно этим документам, первые упоминания о роде Орловых относятся к XV веку, достоверные же сведения имеются с начала XVII века. Орловы жили близ Новгорода и отмечены как владельцы поместья. Следовательно, о «худородстве» Орловых речи быть не может.