Я бы не сказал, что семидесятилетний отец Виктории действительно находился на грани между жизнью и смертью. С первых минут нашего знакомства у меня сложилось о нем особое мнение, которое явно противоречило ранним заверениям моей супруги. Я редко ошибаюсь в людях, твердо уверен, что и в этот раз мои наблюдения попали в самую точку. Скорее всего, он не столько страдал от неизлечимой болезни, насколько прикидывался таковым, преднамеренно изображая из себя тяжелобольного немощного старика. Я не знаю, зачем ему это было нужно, во всяком случае, ему не удалось обвести меня вокруг пальца. Я сразу раскусил притворщика. Если он и впрямь по-настоящему страдал, то лишь от воспаления хитрости. Так или иначе, но он все ж таки сумел вызвать у собственной дочери чувство жалости и принудить Викторию относиться к нему с должным состраданием. Однако при всем моем недоверии к его неадекватному поведению, вынужден констатировать тот факт, что за непродолжительное время нашего присутствия на его частной ферме постоянно видел этого маразматика в кресле-каталке. Казалось, старик прирос к этому креслу и уже попросту не хотел с ним расставаться, но я чувствовал, что всегда и во всем у него был какой-то скрытый подвох. Заметив на моем лице откровенную иронию по поводу его пошатнувшегося здоровья, Виктория попыталась убедить меня в том, что он действительно плохо себя чувствует и в придачу к постоянной физической боли, которую вынужден мужественно преодолевать, все чаще страдает от потери памяти, вызванной симптомами старческого склероза. На что я только улыбнулся ей в ответ, оставаясь при своем мнении.
– Он иногда пытается ходить самостоятельно, – сказала мне Вика. – Ему с трудом удается сделать несколько шагов, потом обязательно нужна чья-то посторонняя помощь. Передвигаясь в собственном доме, он не признает костыли и в большинстве случаев пользуется стульями. С ними легче сохранять равновесие.
Если насчет равновесия не было смысла спорить, то вот насчет посторонней помощи Виктории следовало бы хорошенько подумать. Мне было вполне достаточно мельком взглянуть на его служанку, как я сразу заподозрил старого прохвоста в некоторой дерзкой непристойности, свойственной лишь молодому поколению и целиком оправданной по отношению к безусому юнцу, всеми доступными средствами пытающемуся вскружить голову юной особе. Во всяком случае, отец Виктории не был настолько глуп, если выбрал себе в прислуги симпатичную девушку, которая была ненамного младше его собственной дочери. Как и у моей жены, пусть наивной, но все-таки прекрасной и очаровательной красавицы, у нее были такие же длинные стройные ножки и такая же точеная фигурка. Неудивительно, что большую часть времени лукавый старикашка проводил в ее компании. Не зря он предпочитал прогулки на инвалидном кресле, сделанном по спецзаказу и в самом основании оборудованном маленькими колесиками. При желании он мог перемещаться по ровной поверхности с помощью аккумуляторной батареи или пары рычагов, приводивших эти колесики в движение. Однако этот хитрец предпочитал, чтобы рядом с ним постоянно находилась его служанка. Как я уже успел заметить, Светлана была не только провинциальной красавицей, но и весьма сообразительной расторопной девушкой. Она была словоохотлива и общительна. На частной ферме моего тестя она выполняла сразу несколько обязанностей и, по словам Виктории, прекрасно со всем управлялась. Светлана помогала старику одеться, когда он, проснувшись рано утром, начинал трезвонить в колокольчик, и помогала ему раздеться, когда он вновь укладывался в постель. Отец Виктории, с молодости занимающийся разведением крупного рогатого скота, был не приучен к светской жизни. Ему больше нравилось, когда Светлана приносила ему завтрак, обед или ужин на серебряном подносе куда-нибудь в тень раскидистых деревьев. Она также исполняла роль парикмахера. Каждое утро аккуратно выбривала ему лицо и раз в неделю подправляла седые редкие волосы. От чересчур болтливой кухарки я случайно узнал, что мой тесть выплачивал Светлане солидное вознаграждение. Остальная прислуга могла лишь догадываться о точном количестве купюр. Старый прохвост выдавал ей деньги в конверте. Светланка, хоть и была молоденькой и слегка ветреной девушкой, но умела хранить коммерческую тайну финансовых взаимоотношений, тем более что это было в ее интересах. Именно в такой момент я застал их среди аллеи цветущего парка, когда решил самостоятельно осмотреть некоторые местные достопримечательности. Услышав чьи-то голоса, я вышел на большую лужайку, совершенно случайно оказавшись чуть позади этой великолепной парочки, соединяющей воедино юную прелесть и старческую мудрость. Я шел почти бесшумно, ступая по густой траве, как по мягкому ковру, и, разумеется, стал невольным свидетелем их делового разговора.
– Светочка, детка, вот тебе жалованье за неделю! – сказал этот притворщик, передавая ей запечатанный конверт. – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из прислуги пронюхал об этой сумме.
Я сразу обратил внимание, что для больного старика его голос был слишком твердым. Ослабевшая рука уже не напоминала тонкий длинный камыш, дрожащий на озере, подернутом рябью при легком дуновении ветерка.
– Я помню, Иван Васильевич… – ответила Светлана, поспешно убирая конверт в боковой карман накрахмаленного белого фартучка. – Спасибо, Иван Васильевич! Не беспокойтесь, я вас не подведу.
Старик откинулся на спинку кресла-каталки и самодовольно пробормотал:
– Ты умница, Светочка! Я доволен тем, как ты справляешься со своими обязанностями. Надеюсь, на ближайшее время тебе хватает этих денег?
– Еще раз большое спасибо, Иван Васильевич! – заискивающе ответила она. – Мне нравится у вас работать. Вы такой щедрый, добрый человек…
– Какая щедрость? – отмахнулся старик. – Я в преклонном возрасте. Мне ни к чему трястись над богатством, которое все равно падет прахом.
По-прежнему оставаясь незамеченным, я обратил внимание, с каким обоготворением он произносил эти слова. Старик был очень доволен ее похвалой.
– Но, Иван Васильевич, ведь у вас есть родная дочь. Она ваша законная наследница.
Старик встрепенулся.
– Виктория? – зачем-то спросил он. – Ну, конечно же… Может, она и хорошая дочь, но ни черта не смыслит в фермерском деле! Мне некому передать свой бизнес. А ведь я вложил в него всю сознательную жизнь. Мой отец и мой прадед тщетно пытались выбраться из нищеты, мечтая о процветании нашего рода. Я не оправдал их надежд. Как только умру… А я умру обязательно, потому что все мы смертные! Виктория… Эта безалаберная девчонка… Она развеет все мои деньги по ветру. Она разорит мою ферму, а стадо племенных коров, не задумываясь, пустит под нож мясника.
– Зачем вы так, Иван Васильевич? – возразила Светлана. – Ваша дочь самостоятельная и очень серьезная…
– Виктория беспутная транжирка! – перебил старик. – Она распродаст всю недвижимость.
Мне показалось, что они оба заметили мое присутствие.
– Вика скоро бросит меня и уедет в Мурманск, – резко сменившимся обессиленным голосом продолжил он, затем немного подумал и переспросил: – Я сказал в Мурманск?
– Да, Иван Васильевич, вы упомянули этот заполярный город, – ответила Светлана.
– Но почему?
– Виктория вышла там замуж.
– Моя дочь?
– Да, Иван Васильевич!
– За кого?
– Да вот же он…
Светлана поспешно развернула кресло-каталку. Мы с моим тестем окинули друг друга неприязненным холодным взглядом.
– Я не знаю этого человека. Никогда раньше не видел и видеть не желаю! Пусть убирается ко всем чертям в преисподнюю! – раздраженно произнес он.
Старик еще что-то пробурчал себе под нос и демонстративно стал смотреть в противоположную сторону.
– Вы опять все забыли, Иван Васильевич. Ведь совсем недавно вы уже разговаривали с вашим зятем, – великодушно добавила Светлана. – Ваша дочь Виктория сразу по приезде представила вам супруга…
Она одарила меня приятной лучезарной улыбкой.
– Этого омерзительного урода? – так и не соизволив вновь повернуться ко мне, с откровенным пренебрежением произнес мой новоиспеченный родственник. – Скажи ему, чтобы не терял понапрасну время. Пусть немедленно сматывается с моей фермы! Все равно не получит от меня ни копейки…
– Вы напрасно впадаете в истерику. Мне от вас ничего не нужно! – резко ответил я.
– Тогда зачем ты сюда приперся?
– Вероятно, у моей жены обостренная ностальгия о прошлом. Она постоянно рассказывает о замечательном детстве. У нее хорошие приятные воспоминания о том времени, которое она провела на вашей ферме. Другими словами… Виктория вас повсюду разыскивает. Не знаю зачем, но она хочет вас видеть, – экспромтом выдал я, особо не задумываясь над достоверностью своего ответа.
– Моя дочь… – Он наконец-то вновь посмотрел на меня. – Разве эта беспутная блудница уже вернулась из дальних странствий? Вероятно, климат Кольского полуострова оказал на нее неблагоприятное воздействие и пришелся ей не по нраву?
– Буквально полтора часа назад у вас с ней состоялась продолжительная беседа.
– Не припомню.
Старик перевел целеустремленный взгляд на юную служанку.
– Эта чертовка действительно здесь? – бесцеремонно спросил он.
– Да, Иван Васильевич! Роман Александрович и ваша дочь Виктория сегодня утром прибыли на вашу ферму.
– Даже так?
Он небрежно поковырял указательным пальцем в носу и грубо пробурчал:
– Этот парень мне не нравится! Передай моей разлюбезной доченьке, чтобы она вышла замуж за другого человека. Пусть найдет другую обезьяну, хотя бы чуточку симпатичнее этой гориллы.
Его голос был откровенно враждебным.
– Не обижайтесь на вашего тестя, Роман Александрович, – добродушно сказала Светлана, непосредственно обращаясь ко мне. – Иван Васильевич очень добрый отзывчивый человек, но он иногда не понимает, что говорит. Можете не сомневаться, через несколько минут он вообще забудет о вашем существовании. Смею заверить, он не хотел вас обидеть.
– Надеюсь, вы правы… – недоверчиво ответил я, подумывая о том, что буквально на следующее утро мы с Викторией должны покинуть пределы Вологодской области.
Старик внезапно встрепенулся и тем самым нарушил ход моих мыслей.
– Оставь нас одних, Светочка! – приказным тоном произнес он.
– Как хотите, Иван Васильевич! – покорно ответила она. – Я буду гулять поблизости. Ваш колокольчик у вас на коленях. Если понадоблюсь…
– Можешь идти домой, детка! У меня с этой образиной будет серьезный мужской разговор.
Именно в этот момент я окончательно убедился, что он находится в здравом рассудке и может контролировать свои действия. Я даже был готов ответить ему грубостью, но все же нашел в себе силы и справился с собственной вспыльчивостью.
– Я все-таки подожду, Иван Васильевич! – твердо заявила Светлана.
Она аккуратно поправила шаль, спадающую с его плеча, и неторопливой походкой пошла вдоль аллеи.
Старик вновь пренебрежительно окинул меня с ног до головы.
– Как тебя зовут, парень? – спросил он с неприятной ухмылкой.
– Роман Александрович, – недружелюбно ответил я.
Мне было интересно посмотреть окончание этого спектакля.
– Ну, так вот, Роман Александрович! – рявкнул он, подавшись вперед с такой силой, что чуть не вылетел со своего кресла. – На меня можешь не рассчитывать! Я не дам тебе ни единого рубля.
– Я уже это слышал и ни на что не претендую. Не следует повторяться. У меня достаточно денег, чтобы выкупить вашу паршивую ферму со всей недвижимостью и пустить ее под бульдозер. Если захочу, то без особых усилий вырублю под корень все ваши деревья и выращу здесь колючий репейник! – желая ранить его самолюбие, пригрозил я.
Старик посмотрел на меня более приветливым взглядом.
– А ты начинаешь мне нравиться, – снисходительно произнес он. – Я не люблю слюнтяев.
– Я тоже.
– Ну и превосходно!
– Можете не надеяться, что я и дальше буду сносить ваши незаслуженные оскорбления, – подытожил я.
– Не кипятись раньше времени, подожди, пока тебя не засунут в котел и не поставят на огонь! – обрезал он. – У меня много денег! Могу сделать тебя богатым человеком, но могу и растереть в придорожную пыль. Даже могу заставить жрать навоз! Будь со мной поласковее, парень…
– Господин Белозеров! – строго сказал я. – В крайнем случае, Роман Александрович…
– Господин Белозеров? – не скрывая иронии, переспросил он.
– Или Роман Александрович! – настойчиво повторил я. – Надеюсь, не так трудно запомнить?
Он явно не ожидал от меня достойного отпора.
– Договорились, Роман Александрович, – скрипя зубами, произнес он. – Если я правильно понял, то тебе от меня ничего не нужно?
– Вы меня абсолютно правильно поняли.
– Ты женат на моей дочери…
– В любом случае не обязан перед вами пресмыкаться! – непоколебимо ответил я. – Если учесть, что вы не так больны, как прикидываетесь, то все равно вы уже старик, достигнувший маразматического возраста. Если у вас и найдется сколько-то наличных денег, то можете унести их с собой в могилу! Мы с Викторией обойдемся без ваших подачек.
– Эта чертовка еще прижмет тебе хвост, парень…
– Роман Александрович!
– Хорошо, пусть будет по-твоему, Роман Александрович. Но ты все-таки лучше держись от моей дочери подальше!
Он зло сплюнул на землю и небрежно обтер рукавом влажные губы.
– Виктория моя законная жена! – повысив голос, сказал я. – Мы даже обвенчались…
– Тем более… Вы на пару решили запустить грязные лапы в мои сбережения.
Он показал мне конфигурацию из трех пальцев.
– Ничего не получится! Мои деньги спрятаны в надежном месте. Убирайтесь отсюда, господин Белозеров! Не забудьте прихватить с собой вашу дражайшую супругу.
– Будет гораздо лучше, если вы сами скажете об этом вашей дочери, – рассудительно подметил я. – Пусть она убедится в вашей бестактности. У вас явные признаки психического расстройства.
– Думаешь, я выжил из ума?
– Считаю, что совершенно бессмысленно настаивать на продолжении нашей беседы. Не могу сказать, что мне было приятно с вами познакомиться. Всего хорошего, мой дорогой тесть! – в заключение заявил я.
Старик потряс колокольчиком. Светлана незамедлительно подошла к нему.
– Слушаю вас, Иван Васильевич! – певучим голосом произнесла она, старательно поправляя на его плечах вновь соскользнувшую шаль.
– Этот парень окончательно испортил мне настроение, – пожаловался он. – У меня от его глупых речей голова идет кругом. Нам пора возвращаться домой…
Я успел отойти не так далеко, поэтому еще мог расслышать его последние высказывания, брошенные в мой адрес.
– И все же этот наглый тип еще хлебнет горя, – констатировал старик. – Он допустил непростительную ошибку, когда решил жениться на моей милой доченьке. Поверь мне, Светочка, в самое ближайшее время она сделает этого заносчивого отвратительного субъекта красивым оленем, у которого будут большие ветвистые рога!
Я больше не желал слышать его ахинею и преднамеренно прибавил шаг. Вопрос о продолжении свадебного путешествия был решен окончательно и бесповоротно. В глубине души я был доволен тем, что мы с Викторией еще не успели распаковать наши чемоданы. Во всяком случае, мне будет гораздо приятнее до вылета во Флориду отдохнуть в столице нашей необъятной Родины, с удовольствием посещая ее достопримечательности, чем месить ногами гниющий навоз на ферме моего взбалмошного тестя.