Виски обжег ему горло, но не парализовал. Недостаточно. Женщина в форме за рулем машины не сводила глаз с дороги. Роджер почувствовал, как кровь закипает в его жилах, а потом резко отступает, от чего кончики пальцев замерзают. Однообразный лесной пейзаж, проносящийся за окном, абсолютная скука заснеженных хвойных деревьев вызывали у него тошноту. Он сгорал от желания принять предложение своего водителя и попросить ее остановиться. Ему хотелось броситься в лес, нырнуть между деревьями, как водоплавающая птица ныряет в заросший сорняками пруд. Ему хотелось исчезнуть в этой невзрачной трясине, прижаться к земле, зарыться в снег, впасть в спячку, как медведь, не думая о предстоящей весне.
Это его вина. Это он убил Марию. Эта мысль высвободила что-то внутри него. Он ощутил, как слезы текут по его щекам, а губы кривятся в безутешном рыдании. Он получил все, чего когда-либо хотел: литературный успех и красавицу жену, ожидающую его в большом доме на берегу. Но теперь все это казалось лишенным смысла, как будто он жил и писал только для Марии, переживал ее чувства, видел себя с ее точки зрения. Восхищался собой в том, что восхищало Марию. А теперь она ушла. Навсегда.
Любил ли он ее? Может быть. По крайней мере, по-своему. Он был готов сделать все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Была ли это любовь, или Роджер просто хотел содержать свой аквариум в чистоте, а рыбок сытыми? Он не знал точного ответа, и это заставляло его чувствовать удушающую вину. А теперь уже слишком поздно было это выяснять, потерянное счастье навсегда озолотит эти воспоминания.
Мимо них проехал большой грузовик. Машина раскачивалась, автоматические дворники на секунду махнули, как руки на рок-концерте. Машине всего шесть недель. Почти новая. Каждая деталь, вплоть до аксессуаров и кожаной обивки, была тщательно подобрана в прошлом году. Но она уже не пахнет чем-то новым. Она пахнет смертью. Словно гроб, который тянут триста сорок лошадей.
– Выключи их, черт побери!
– Что? – спросил Роджер, шмыгнув носом, и поднес бутылку к губам.
Шеф полиции бросила взгляд в зеркало заднего вида. Яркий свет пронизывал заднее стекло автомобиля.
– У той машины сзади нас включен дальний свет, – сказала она и поправила зеркало заднего вида.
Роджер вытер рукавом уголок глаза, оглянулся через плечо, и свет ослепил его.
– Черт… – пробормотал Роджер и быстро обернулся. Он сразу понял, что машина находится всего в нескольких десятках метров от них.
Через мгновение фары машины погасли.
– А теперь они нас обгоняют, – прошептала себе под нос женщина за рулем, обеими руками сжимая его.
Роджер огляделся, когда машина поравнялась с ними. Они уже сбросили скорость до восьмидесяти километров в час, но машина сзади не спешила их обгонять. Роджер увидел, как капот внедорожника плавно скользит, не отставая от них.
– Какого черта он делает? – Женщина в форме за рулем повернулась, чтобы бросить суровый взгляд в окно. На пассажирском сиденье лежала съемная синяя мигалка, уже подключенная и готовая к работе. Она взяла ее с собой на всякий случай. Наглец в машине рядом с ними быстро остановится, если она включит ее.
Роджер бросил взгляд на приборную панель, их скорость упала до семидесяти. Внедорожник будто стал их тенью, цеплялся за них, как прицеп. Длинный участок дороги, открывавшийся перед ними, был пуст.
Пальцы женщины нащупали полицейскую мигалку. Она постановила ее на крышу и включила. Полоса голубого света лизнула стекла автомобиля, преследующего их. А потом боковое стекло внедорожника опустилось. Маленькая бутылочка коньяка выскользнула из пальцев Роджера. Он узнал худое лицо, уставившееся в открытое окно, надоедливый зритель из центра.
Вы боитесь того, о чем пишете?