Смартфон в голых замерзающих руках все больше леденел и даже казалось, что если он упадет, то не просто разобьется, но непременно вдребезги на тысячи крохотных осколков, которые разлетятся по ветру, и могут даже попасть кому-нибудь в глаз или в сердце.
– Что же так холодно-то? – в сердцах, но не особо громко, восклицал Лекс.
Впрочем он, как коренной житель этого же самого региона, хотя может быть и уже не этого, а то мало ли куда его занесло, знал, что в предутренние часы только так и бывает. А на рассвете будет еще холоднее. Если он конечно до рассвета доживет.
Раза с третьего удалось ткнуть на нужный квадратик на карте так, чтобы справка активировалась. И она даже начала открываться и… экран, мигнув на прощание, погас. И Лекс даже не нашел слов, чтобы достойно выругаться. Вместо этого, благо голова-то у него была умная, он привычным движением скинул сумки наземь, присел рядом с ними, расстегнул одну из них и погрузился в безразмерные ее внутренности. Павербанк должен был быть где-то здесь. Нет ну то есть он там есть, но вот где именно, припомнить не удавалось.
Пару раз он натолкнулся на свою шапку и, чтобы она больше не мешалась, нацепил на голову, о чем в общем-то и не пожалел. Шарф знатно перепутался со штанами и проводами. Перчатка все время попадалась одна и та же – левая, и Лекс даже уверился, что они обе у него левые. Может и руки обе левые. Павербанк не попадался. неужели в другой сумке? Хотя почему нет. И Лекс с вдвое большим остервенением принялся перетряхивать вторую сумку, но примерно с тем же результатом. Нашел только правую перчатку. Правда она была другого фасона, и цвет значительно отличался. Вскоре Лекс начал рычать, и чем дальше, тем громче, зато ему стало почти тепло, правда местами. Щеки к примеру горели. Хотя может это уже обморожение начиналось.
Когда ныне столь необходимый агрегат отыскался засунутым в тапочки, Лекс тотчас повеселел, а рычание перешло в негромкое и очень даже музыкальное мурлыканье себе под нос. Правда скоро оно перешло обратно в рычание, так как нужный проводок не отыскивался. Зато стало даже жарко, правда тоже местами. Проводок вскоре все же нашелся. В другой сумке в носках. И вот Лекс воткнул все куда надо, нажал на кнопочку запуска телефона и… ничего. Нажал еще,и еще, и еще. Едва сдержался, чтобы не зашвырнуть телефон в неприятного вида сугроб. Телефон у него был единственный, и деньги на новый тратить не хотелось – этот-то только сегодня, точнее уже вчера утром купил, такой, чтобы первое время с помощью него можно было записывать видео, чтобы потом выкладывать во все свои соцсети и на все свои каналы.
Вот и сейчас ему захотелось записать коротенький видос и выложить его, или даже включить стрим. И он даже сам для себя забормотал приветствия, с которых начинал любую запись. В процессе гипотетического общения с поклонниками Лекс пришел к одному интересному умозаключению:
– Представляете, – бормотал он немного истерично, – здесь, в этой дыре, в этом городе “Эн” нет ни единой души в… а сколько сейчас, кажется три часа утра. Ну подумаешь, три часа утра, но почему никого нет на улице? Городок как будто вымер. Ну подумаешь, зима и ночь. Так еще и дубак такой, что у меня даже телефон замерз и вырубился. Ай, блин! – и он схватился за голову и точно выдрал бы пару клоков волос, если бы не был в шапке.
Последняя фраза была не для зрителей, даже если они лишь гипотетические в данный момент. Со зрителями он всегда общался культурно, а вот с одним придурком, которого частенько видел в зеркале, иногда позволял себе нецензурщину.
Пару минут спустя, немного даже вновь замерзнув, Лекс выпрямился и свежим взглядом оглядел не внушающие оптимизма окрестности. Было все так же темно и пусто, разве что в воздухе стал чувствоваться запах угольной котельной. Тяжело вздохнув, Лекс принялся складывать выложенные при поисках вещи в сумки, потом поднял их и даже умудрился повесить на одно плечо.
– Ну что ж, дорогие зрители, – продолжил он свой гипотетический разговор с фанатами, в который уже раз поворачиваясь к воротам, – придется лезть через забор. О, это будет эпическое видео, ваш Лекс лезет через забор. Но я могу. Я такой. Но на всякий случай запомните этот момент. Вряд ли что-либо подобное когда-нибудь повторится, потому что больше я в подобную дыру, даже на какую-нибудь другую букву, ни ногой. Если только за миллион… да хотя бы рублей. Но чтобы сразу в руки.
Решительно шагнув вперед, он вцепился в прутья и подергал их, проверяя, насколько забор крепкий. Ворота, а он схватился именно за них, заходили ходуном. Однако, не смотря на блеск надежды в глазах Лекса, падать они не собирались. Ни с первой, ни со второй и последующих попыток.
Еще раз тяжело вздохнув, Лекс отступил на пару шагов и критическим взглядом осмотрел весь забор. Что ж, за счет кирпичного цоколя, на который можно встать ногами, забор был пониже ворот. Да и перекладины там располагались ближе друг к другу. Очень будет удобно наступать на них.
– Ну что ж, вы включили запись? – продолжая незаписанный разговор с подписчиками и прочими зрителями, Лекс, тяжело шагая через наметенный дворниками сугроб, направился к забору. – Если не включили, то включайте скорее, ибо это никогда не повторится, даже за миллион, даже если куда более увесистой валютой, чем наша.
Добравшись до забора, там, где тот был ниже всего, Лекс вцепился в прутья и поднялся на цоколь. Сумки отчего-то сразу стали мешаться, да и весить будто бы стали вдвое больше. Лекс замер на мгновение, задумавшись, не перекинуть ли их через забор. Налегке-то перелезть будет всяко проще.
– Дяденька, а дайте закурить, – послышался писклявый надтреснутый голосок.
– Слышь, братан, дай, ага? – второй голос был хриплым, будто его обладатель не особо часто им пользовался.
Лекс, продолжая попытки забраться на забор, наконец осознал, что он это и правда услышал, замер и повернулся. На фоне заснеженной освещенной светом фонарей дороги он увидел несколько темных человеческих силуэтов. А так же уловил запах спиртного и еще чего-то не особо приятного.
– Вы бы шли, куда шли, – буркнул он, отворачиваясь и пытаясь, не смотря на куртку и многочисленные подштанники повыше задрать ногу, чтобы поставить ее на перекладину.
Отчего-то сейчас казалось, что эта чертова перекладина располагается слишком высоко.
– Дяденька, а ты чего такой борзый? – завозмущался писклявый надтреснутый голосок.
– Слышь, братан, а ты ничего не попутал? – хриплый голос тоже возмутился.
Лекс, даже не оборачиваясь, только хотел было более цветасто объяснить этим товарищам, куда именно им надо уйти, как вдруг ощутил невесомость. И неведомая сила притяжения поволокла его прочь от забора, за который он тщетно пытался ухватиться покрепче. Мгновение спустя Лекс оказался на притоптанном снегу тротуара, а над ним маячили все те же тени. Лекс даже расслышал пьяные смешки, и рассмотрел сверкающие под капюшонами глаза.
– Ну ты, слышь, кент, чего-то вообще не этого, – этот голос Лекс услышал впервые и он казался ему каким-то помятым. – Я тебя сейчас научу этой, как ее там? О! Вежливости.
Он приподнял своего нерадивого ученика за грудки. В лицо Лексу дохнуло даже не перегаром, а будто бы умершими дважды пьяными мертвяками.