С трудом прокатив огромный чемодан по узкому проходу, мимо проскочила тощая девица в яркой куртке. Выглянув в проход, Саня разглядел еще нескольких спешащих к выходу людей. Эти счастливчики уже окончили свое путешествие и скоро окажутся дома, сядут за стол, наедятся. Мысль о том, что можно тоже выйти и отправиться к родителям прочно засела в мозгу Сани в тот момент. А перед глазами его стояла картина с праздничным застольем, с обязательной толченой картошкой с куринными ножками, сочными и румяными, с салатом оливье, с сырной и колбасной нарезкой, с фруктами и нормальными конфетами, не леденцовыми. А главное буузы! Много, штук десять он готов был съесть за раз, после тарелочки картошки. И коньячок.
Тяжело вздохнув и с трудом подобрав слюни, Саня вернул свое внимание к окну, а точнее к виду за ним. Разрешив себе еще конфету, последнюю на сегодня, он принялся усиленно разглядывать все замедляющиеся проплывающие мимо здания. Те вскоре сменились складами и заборами. А потом наконец перронами. Еще немного и поезд остановился. Просочившийся через открывшуюся дверь в тамбур невнятный голос оповестил, что стоянка продлится тридцать минут. На перрон высыпали люди. Кто-то спешил прочь с чемоданами наперевес. Вот промелькнула девица в яркой куртке. Долговязый молодой человек, шагавший рядом длиннющими ногами, нес ее чемодан. Кто-то наоборот – бежал к поезду. Остальные же вышли покурить.
Немного воспрянув духом и понадеявшись на широту русской души, Саня отправился проветриться. На столы, все еще полные снеди, но бесхозные в данный момент, он старался не смотреть. Он был голоден, но еще не настолько, чтобы начать воровать.
Втягивая голову в плечи, пытаясь при этом подбородком залезть поглубже в ворот худи, и прижимая костлявые локти к бокам, Саня ругал себя на чем свет стоит за то, что не надел куртку, и радовался, что хотя бы переобулся. Если бы он был в своих старых резиновых тапочках, то скорее всего остался бы без ног. Зима во второй половине декабря в этих краях никогда не отличалась приятной температурой. Впрочем в разгар дня, под припекающим солнышком было почти тепло. На часах на башне над вокзалом иногда промелькивала информация о температуре и было всего минус тридцать четыре по Цельсию.
Докурив третью сигарету, а две другие припрятав за ухо, Саня вскарабкался в вагон и поспешил к своему месту, где надеялся поскорее завернуться в колючее железнодорожное покрывало в клеточку, чтобы согреться. И чаю горячего попить, и тогда будет хорошо.
Вот мелькнуло одно купе, второе, третье, занятые посторонними людьми. Следующее, и следующее. А вот уже и тамбур в другом конце вагона.
– Не понял, – пробормотал Саня, разворачиваясь. Про то, чтобы как можно скорее завернуться в покрывало он и думать забыл.
Припомнив, что раз у него было купе предпоследнее, то с этого конца оно должно быть вторым, Саня зашагал обратно. Его купе, бывшее еще каких-то двадцать минут назад полностью в его распоряжении, было оккупировано кучей посторонних мужиков. Ну может быть не кучей. Но пять человек, занятых расстиланием постелей, раскручиванием матрасов и перетряхиванием постельного белья на таком крохотном пространстве это больше чем куча.
Саня приуныл и тяжело опустился на боковую полку последнего купе. Прорваться сейчас на свое место было нереально. Сложив руки на столике и опустив на них тяжелую голову, он уставился в окно, бездумно переводя взгляд с одного далекого многоэтажного дома на другой. На машинки, ползающие по трассе на сопке, возвышающейся над заснеженными деревьями и домами на другом берегу реки. Машинки. В них едут люди жизнь которых наверняка куда как удачнее, чем у Сани. И они явно не такие голодные, как он.
А потом приехал поезд и загородил весь вид, а в окне напротив кто-то стелил себе постель. Зло скрипнув зубами, Саня выпрямился. В этот момент поезд дернулся, а окно в соседнем поезде стало уползать прочь, как и все его соседи.
– Ну наконец-то, – злобно пробормотал Саня, комментируя отправление поезда, будто бы от этого хоть что-то могло измениться в его голодной судьбе.
Мимо сновали люди, отворяя и затворяя дверь в тамбур. Слышался плеск воды в туалете. Чье-то бормотание. Вот кто-то с кряхтением залез на верхнюю полку. А Саня думал о том, что надо как-то растянуть оставшиеся пару тысяч и полкило леденцов на всю поездку и при этом не помереть с голода. О том, что без денег он собирается делать в столице, он старался не думать.
Мысленно он перебрал два десятка нетребовательных профессий, поработал там и сям, пришел к успеху и даже пару раз развелся и женился заново на все более молоденьких девицах-модельках. Когда поезд покачнулся от скорого хода, и у Сани клацнули зубы от того, что подбородок спрыгнул с локтя, и он очнулся, в вагоне было тихо и спокойно. И опять пахло едой. Хотя ею, кажется, и не переставало пахнуть, просто сейчас запах был просто одурительный.
Тяжело вздохнув, Саня заглянул в свое купе. Больше всего на свете он опасался увидеть там застолье. Но там будто бы никого и не было. При более внимательном рассмотрении оказалось, что почти все попутчики разлеглись по своим койкам, и разве что счастливого хозяина второй нижней полки не было, хотя постель была расстелена. Это Саню более чем устраивало и он вернулся к своему стакану с многострадальным качественно прополосканным чайным пакетиком, размокающим в остывшей воде.
За окном между тем уже смеркалось и зажглись потолочные лампы. В соседних купе обед плавно перетек в ужин, а запах съестного продолжал сводить Саню с ума.
– Надо наверное тоже спать лечь, – пробормотал он, стискивая в ладонях стакан с давно остывшей водой. – Во сне вроде бы меньше есть хочется.
Но он продолжал сидеть и мучиться от раздумий, залить ли ему этот пакетик кипятком еще раз, или все же выкинуть. И в момент свет загородила внушительная тень.
– Здоро́во, – пробасила тень, вздымая над Саней руки.
Саня сжался весь от неожиданности, и даже зажмурился. Мозг, пусть и обессиленный от голода, припомнил, что читал где-то заметку про убийства в поездах. И там были фотографии с мест событий. Что ж, видимо и ему придется быть запечатленным на такой фотографии.
Что-то шаркнуло над головой, скрипнуло напротив, а потом звякнуло по столу. Инструменты для расчлененки готовит, не иначе. Потом звякнуло еще раз, и еще раз. Саня все же решился открыть глаза.
Попутчик, коим оказалась та самая тень, споро вынимал из объемного пакета съестное и расставлял на столе. И Саня при этом буквально видел, как аромат снеди поднимался в воздух и буром залазил к нему в нос.
– Вы же не против? – спросил попутчик, поймав на себе санин взгляд.
Саня, в который уже раз тяжело вздохнув, покачал головой. Глядя на изобилие еды, ему захотелось поскорее куда-нибудь убежать. Незнакомец неплохо подготовился к поездке, и видимо решил сожрать все за раз. Тушеная с мясом картошечка, соленая рыбка, отварные яйца, целый пакет булочек, маринованные огурчики в банке, нарезанная пластиками колбаса трех сортов, сыр, помидоры. Саня судорожно сглотнул, да так, что диафрагму свело спазмом. Он хотел уже было вскочить и убежать, но чувствовал, что ноги подогнутся под ним от голода, если он попытается хотя бы встать.
Еще раз звякнуло и на стол посреди всего этого великолепия опустилась бутылочка коньяка.