Дверь была приоткрыта – Тёрн не запер ее, а сам он достаточно далеко отошел от выхода, и я смогла бы беспрепятственно проскользнуть мимо.
Почему бы и нет? Набрав в грудь воздуха, я рванула в коридор. Едва не растянулась на поехавшей под ногами половице, но выровнялась и понеслась вперед, надеясь, что не окажусь в тупике. В глаза бил свет из окна, расположенного в конце длинного коридора, слепил и мешал рассмотреть детали обстановки. Я увидела несколько запертых дверей, деревянные панели на стенах – краска на них давно облупилась. Кое-где висели гобелены, теперь потемневшие от старости. На потолке в нескольких местах сохранилась лепнина, но по большей части она давно осыпалась. Когда-то, вероятно, это был красивый дом.
Я неслась вперед, хватая воздух ртом, как рыба. Мне чудилось, что колдун вот-вот меня догонит, казалось, что деревянный пол позади меня содрогается от его шагов. Я резко обернулась, чтобы встретить опасность лицом к лицу и, если понадобится, дать отпор, но, странное дело, я по-прежнему была в коридоре одна.
Шмыгнув носом, я убрала с лица пряди и потихоньку пошла вперед. Даже удивительно, каким длинным оказался коридор, ведь снаружи дом выглядел совсем небольшим. Двери, двери, гобелены, вытертые половицы под ногами… Но вот наконец-то обнаружилась лестница, ведущая вниз.
Я еще раз оглянулась, ожидая погони. Никого.
«Думаешь, я не уйду? Как это понимать?» – растерялась я.
Но потом просто выкинула эти мысли из головы. Я скоро вернусь к семье! От дома колдуна до развилки добираться около получаса, а потом на тракте меня кто-нибудь подберет.
Родители меня примут! Не выгонят же они свою родную дочь? Мы что-нибудь обязательно придумаем вместе! Должен найтись выход.
Так я размышляла, торопливо сбегая по ступенькам. Один лестничный пролет, второй, третий. От площадок между лестничными пролетами в обе стороны разбегались коридоры. Сколько же здесь этажей? Я была уверена, что только два.
Когда я уже начала предполагать, что заколдованная лестница никогда не закончится, я неожиданно оказалась перед открытой дверью.
Колдун ее не запер? Почему? Мне бы обрадоваться, но сделалось тревожно. И эта его усмешка: «Ну попробуй».
– И попробую! – сердито проворчала я себе под нос.
Низенькое крыльцо выходило в сад. Если скопище деревьев и кустов вообще можно назвать садом – скорее это был кусочек дикой природы. Создавалось ощущение, что дом колдуна вырос прямо посреди первозданного леса. А сейчас, ранней весной, когда снег уже растаял, обнажив черную землю и голые переплетенные ветви, выглядел этот лес жутко и зловеще.
И ни тропинки, ни дорожки, если не считать таковой цепочку следов, тянувшихся по грязи к крыльцу. Значит, колдун всю дорогу нес меня на руках.
«Знала бы, что так будет, ела бы побольше пирожных и сладких булочек!» – злорадно подумала я. Потом посмотрела на свои босые перепачканные ноги, вздохнула – хуже все равно не будет – и отважно спустилась с крыльца.
– Фу-у…
Грязь чавкнула, поглотив ноги по щиколотку.
– Если ты думаешь, что именно это меня остановит, – вслух сказала я, и довольно громко: мало ли, вдруг колдун поглядывает на меня из окна, – то ты ошибаешься!
По привычке приподняв подол, я побрела вперед.
Скоро идти стало чуть легче: я ступила под сень деревьев. Грязи здесь было меньше, прошлогодняя листва устилала землю. Плохо то, что теперь попадались колючие ветки, которые не так просто было разглядеть.
– Ай!
В пятку впилась острая колючка, да так сильно, что я, не удержавшись, села на землю. Могу себе представить, во что превратился подол платья! Притянула ногу и увидела, что тонкая веточка прорвала чулок и воткнулась в кожу. Даже кровь выступила.
Когда мы были маленькими, стоило кому-то из нас пораниться, даже просто поцарапаться, нянечка реагировала так, словно с ее «козленочком» – так она называла всех своих подопечных – произошло нечто ужасное. Рану очищали щелочным мылом, мазали едкой притиркой, забинтовывали, а в рот несчастному вливали горькую микстуру, которая, по словам нянечки, должна была убить всех «махусеньких животинок, которые растут в грязи». Я представления не имела, что это за «махусенькие животинки», видно, какая-то темная магия, но с тех пор боялась любой ранки. От вида крови запросто могла свалиться в обморок.
Вот и сейчас я почувствовала головокружение. Что, если я теперь заболею? Что, если умру? Мне что же, так и идти дальше, истекая кровью?
Но потом я оглянулась на страшный дом, открытый вход которого зиял, как провал старческого беззубого рта, и, закусив губу, поднялась на ноги.
Меня всегда оберегали, точно хрупкую розу. Любой чих – и ты оказываешься в постели на три дня. Весенний дождь – на улицу выходить нельзя, чтобы не простудиться. После обеда надо отдохнуть, чтобы не перетрудить растущий организм. Есть следует умеренно, спать ложиться вовремя. Выйти летом без шляпки, а осенью без накидки было подобно концу света.
И где я теперь? Сижу прямо на земле, замерзшая, пораненная, мокрая насквозь.
«Как же так, мамочка? – Во мне внезапно всколыхнулась злость, а ведь я думала, что совсем не умею злиться. – Посмотри на меня. Твоя девочка испачкалась. Твоя девочка поранилась. И кажется, уже основательно простыла. Разве такое может случиться с благовоспитанными девочками? Что же ты не придешь, чтобы пожурить меня?»
Хлюпая носом – про простуду я не придумала, – я тихонько побрела между деревьями. Я старалась не наступать на больную ногу, шла и хромала. Одно радовало – между стволами появился просвет, и я уже могла разглядеть тракт, по которому сейчас в сторону города тащилась телега, груженная мешками.
– Подождите! – крикнула я.
Сразу стало понятно, что возница слишком далеко и не услышит меня. Ничего, на дороге всегда оживленное движение, главное – добрести!
Однако странное дело, хотя полоска леса, или сада, как величал свое заброшенное угодье колдун, казалась совсем неширокой, я все шла и шла, но ни на шаг не приближалась к цели. Ногу саднило все сильнее, я подняла с земли ветку и поковыляла вперед, опираясь на нее, как на костыль.
Мне чудилось, что я иду уже не меньше часа, но тракт не приблизился и на десяток метров.
Давно бы следовало признать очевидный факт – лес перед домом колдуна заколдован. Как зачарован и сам дом. Но стоило мне приостановиться, как перед внутренним взором снова всплывала усмешка на лице колдуна и его едкое: «Ну попробуй». Тогда я сжимала губы и продолжала идти.
Наверное, я бы шла до полного изнеможения, пока бы не упала и не умерла от жажды или истощения сил. Я уже понимала, что не выйду, но просто не могла сдаться.
Конец моей бессмысленной битве положил сам Тёрн. Я не видела, как он подошел, только почувствовала, что на плечо легла тяжелая рука.
– Ну все, хватит, – сказал он.
В его голосе не было злости, но мне послышалась толика удивления.
– Ты очень упряма, Агата.
Правда? Я упряма? В моей семье упрямство не поощрялось. Наоборот, все считали меня покладистой девушкой. Но вместо того чтобы потупиться и покраснеть, я обернулась и злобно уставилась в лицо колдуна. Я замерзла, жутко устала, нога болела неимоверно. Сейчас мне было немного не до благовоспитанности.
– Я не упрямая! – крикнула я.
– Да, я вижу, – спокойно ответил Тёрн, оглядывая меня с ног до головы.
В приличном обществе, где я воспитывалась, такие взгляды посчитали бы непристойными, но Тёрна, видно, не слишком заботили вопросы чести. Ужасный человек, без малейшего понятия о благородных манерах!
– Ты мерзок! – процедила я.
– О да, – согласился колдун. – Ты не первая, кто заметил.
И после этих слов он подхватил меня на руки и зашагал в сторону дома. Тёрн нес меня легко, будто вовсе не ощущал моего веса. Наверное, снова какая-то магия.
Я пыталась не дышать и не смотрела в сторону.
Не хотела видеть его лицо, не желала чувствовать запах. Его близость была мне отвратительна.
– Когда-нибудь ты ослабишь внимание, и я сбегу, – прошептала я.
– Рад, что предупредила, – ровным голосом сказал Тёрн. – Буду начеку.
Я вспыхнула, гневно посмотрела на своего тюремщика и заметила тень ухмылки в уголках губ. Он насмехался надо мной.
– Когда-нибудь ты поймешь, что я не растрачиваю слова попусту. Каждое слово наделено огромной властью, особенно в устах того, кто обладает магией, – сказал колдун, и теперь он говорил серьезно. – Если я сказал, что убежать тебе не удастся, значит, так оно и есть.
– Мне это совершенно не интересно! – отрезала я.
– Тебе в любом случае придется меня слушать. Теперь ты моя воспитанница.
– Что?! – сдавленно пискнула я. – Кто?
– Ученица, если тебе угодно.
– Но я не хочу! У меня нет ни капли магии! Я ничего этого не умею и не люблю!
– Твою магию я разбужу. Вот только, боюсь, методы тебе не понравятся.
Тёрн перенес меня через порог, поставил на пол, придержал за локоть, потому что я пошатнулась. Ноги подкашивались от таких новостей.
– Теперь это твой дом, Агата.