Ему снились пальцы, касающиеся его лица, почти невесомо они чертили линии на щеках и переносице. Но насладиться приятным сном не получилось – потревожил солнечный зайчик. Володя приоткрыл глаза, и первое, что увидел в сонной дымке, – Юрино лицо. Володя слепо прищурился, приглядываясь. Юра спал. Его ресницы подрагивали, уголки губ чуть приподнялись – должно быть, и ему снилось что-то хорошее. Эта мысль плавно перетекла в другую: то, что происходило сейчас с Володей, тоже сон. Хотелось, чтобы это видение не заканчивалось, и он ухватился за него, закрыл глаза и снова задремал.
А когда проснулся во второй раз – уже окончательно, – увидел, что диван рядом опустел. Гостиную, будто стрелы, пронзали редкие солнечные лучи, за окном голубое полотно неба затягивали тяжелые тучи. В не до конца пробудившемся еще сознании мелькнул вопрос: «Почему я спал на диване? До спальни, что ли, не мог дойти?». Следом возникло прекрасное видение: Юра в его доме, разговоры за бутылкой виски, смех, пальцы на плечах…
Володя отбросил одеяло, спустил на пол босые ноги, поежился от холода, потер переносицу. По привычке потянулся к тумбочке за очками, но тут же опустил руку. Широко открыл глаза – очки! Юра снял с него очки, перед тем как обнять…
Почти оформившуюся в сонной голове мысль оборвал звон посуды с кухни. Мир резко взорвался запахами и звуками: в нос ударил аромат кофе, послышался шум кипящей воды и тихое, но эмоциональное: «Verdammt!»[1]
Володя обернулся, проморгался, окончательно просыпаясь.
– Прости, – виновато протянул Юра, разливая кофе из турки по чашкам. – Хотел разбудить тебя, когда будет готово… Доброе утро!
– Привет… – растерянно пробормотал Володя.
Картина мира наконец сложилась. Вчерашний день вспыхнул в памяти всеми событиями и эмоциями разом.
Юра действительно здесь! В первое мгновение эта мысль показалась настолько бредовой, что Володя захотел дотронуться до Юры – убедиться, что не спятил.
Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Поднялся с дивана, поправил мятую майку. Мелькнула идея сходить в спальню, накинуть рубашку, но Володя передумал. Какой смысл? Юра уже видел… И не только видел, но и пытался лечить его поврежденное плечо. Вспомнив прикосновения его пальцев, Володя почувствовал, как по коже бегут мурашки.
Юра подошел к нему с двумя чашками в руках, протянул одну, присел рядом на диван. С улыбкой посмотрел в глаза. У Володи возникло забавное ощущение, будто это он в гостях. Проснулся на гостевом диване, а ему тут уже и кофе сварили, и Юра такой по-свойски привычный, свежий, с влажными после душа волосами, в Володиной домашней одежде.
«Будто всегда здесь и был…» – подумалось вдруг.
Юра разглядывал его с любопытством.
– Как спалось? Что снилось?
– Кое-что хорошее… Знаешь, будто я встретился со старым другом…
– И оказалось, что это не сон?
– Да. – Володя отпил кофе. – В голове не укладывается, что мы встретились.
Улыбнувшись, Юра сощурился и внимательно посмотрел на него.
– Ты всегда такой забавный по утрам? Я ведь никогда не видел тебя… эм… как сказать? – Он ненадолго задумался и протянул: – Ранним. Нет, утренним. В общем, всегда встречал уже на зарядке – собранного, умытого, причесанного. А ты, оказывается, можешь быть вот таким.
– Разобранным? – усмехнулся Володя.
У него не возникло ни малейшего желания тут же броситься к зеркалу, приводить себя в порядок. Почему-то не было стыдно за помятый вид. Володя наверняка сидел растрепанный, с мутным взглядом, еще и с этой позорной полосой на плече… Ну и что? Юра ведь не ушел. Юра ведь здесь. Смотрит на него вот такого – и улыбается.
А еще Володя впервые за последние две недели ощутил себя по-настоящему выспавшимся. Ему было так спокойно. Не хотелось ни о чем говорить, а главное – ни о чем думать. Хотелось просто сидеть вот так: сонно моргать, медленно потягивать кофе, прогоняя остатки сна, играть с Юрой в гляделки.
В этом молчании не чувствовалось натянутости. Лишь немое понимание: никто из них не знал, какое будущее их ждет и состоится ли оно вообще. Главное, что у них уже было нечто огромное и важное – их общее прошлое. Они пронесли его сквозь года, они не забыли друг друга. Юра смог его найти. И теперь Володя ни за что не позволит им потеряться.
Юра резко поднялся с дивана, будто вспомнив о чем-то. Поставил на столик пустую чашку, сделал пару шагов в сторону окна. Володя с напряжением и трепетом наблюдал – Юра подошел к пианино, приоткрыл скрипнувшую крышку, легко, не нажимая, провел кончиками пальцев по клавишам.
– Я же обещал тебе… – обернувшись, пробормотал он.
И Володя услышал ее – чарующую, трогательную мелодию, которая звучала когда-то давно и не здесь – в другой жизни. Музыка лилась из-под Юриных пальцев, ласкала слух нежными звуками, вспыхивала яркими картинками воспоминаний.
В ней легко было утонуть, ей так сложно было поверить. Но она не мираж далекого прошлого, она действительно звучала здесь и сейчас.
Пронзив серую плотную тучу, яркий солнечный луч разрезал пространство комнаты. Володя смотрел на Юрину спину сквозь завесу пылинок и почти осязаемого света. «Это сон, очередной болезненно-приятный сон, потому что этого просто не может быть», – снова попытался обмануть его внутренний голос, но Володя ему не поверил. Теперь он точно знал, что это – реальность. Ведь заполняющая комнату музыка была той самой, единственно верной, настоящей. Такую «Колыбельную» мог сыграть только Юра.
Володя подался вперед, перешагнул через завесу из солнечного света, встал у Юры за спиной. Осторожно, практически не дыша, заглянул через плечо – полюбоваться изящными пальцами, что касались клавиш.
Он мог бы следить за ними вечно – пусть только не останавливаются, пусть всегда играют…
Едва Володя подумал об этом, как мелодия оборвалась, не закончившись. Юра убрал руки, повернулся вполоборота, чуть отклонился назад.
– Жутко расстроено. Сплошная фальшь, – сказал с улыбкой. – За инструментом следить нужно.
– Прости… – рассеянно прошептал Володя, не уловив смысла сказанных слов. Ведь Юра был так близко…
– Пустяки. Когда-нибудь она прозвучит для тебя по-настоящему красиво.
Да если бы Володя знал, что однажды на этом инструменте Юра будет играть «Колыбельную», то нанял бы настройщика пианино – пусть тот приходил бы хоть каждый день, настраивал…
Глядя Володе в глаза, Юра улыбнулся. Затем опустил взгляд, задержался на губах, медленно вдохнул.
– Ладно… Пора бы, наверное, собираться.
Он отвернулся, аккуратно закрыл крышку пианино, нежно погладил лакированное дерево.
– Во сколько у тебя самолет? – спросил Володя.
– В четыре. Край в три нужно быть в аэропорту. Но мне еще надо вернуть машину, собрать вещи и до двенадцати выселиться из гостиницы, так что времени мало.
Володя посмотрел на часы – стрелки приближались к десяти.
Его охватило знакомое, давящее ощущение неизбежности расставания. Когда знаешь, что обязательно нужно разойтись, разъехаться по своим сторонам, но так этого не хочешь, что всеми силами противишься этой мысли, гонишь ее от себя.
«Не хочется, чтобы ты уезжал, – так и вертелось на языке. – Может, останешься еще на день?»
Имел ли он право задать этот вопрос? Но когда, если не сейчас? Пройдет всего полчаса, может, минут сорок, и Юра уедет.
Но тот будто прочитал мысли Володи.
– Я бы остался, если бы не работа. Завтра надо сдать заказ, а я его еще не закончил. – Юра вздохнул. – Так что… Слушай, есть здесь нормальный путь до ворот «Ласточки»? Боюсь, что если пойду обратно той же дорогой, то после дождя увязну в реке. Или земля уже подсохла, как думаешь?
Володя покачал головой.
– Вряд ли. А даже если и сможешь перейти – там такая грязь, что тебя потом в самолет не пустят. – Он задумался на несколько секунд и предложил: – Подожди двадцать минут – я соберусь и проведу тебя к воротам через поселок. Идти дольше, зато чисто и безопасно.
Юра кивнул. Володя скрылся в ванной.
Спустя двадцать минут он стоял перед зеркалом почти собранный. Застегивая воротник рубашки, краем глаза наблюдал в отражении за Юрой. Получалось забавно – Юра, присев на столешницу, и сам с любопытством рассматривал Володю, притом взглядами они не встречались будто специально.
– Слушай, Юр… – сказал Володя, продолжая смотреть на него. – Довезешь меня до города?
– Конечно, – ответил тот, наконец прямо взглянув ему в глаза сквозь зеркало.
– Может, пообедаем где-нибудь? – робко предложил Володя, он вспомнил, что оставил машину в Машином дворе. – Я могу отвезти тебя в аэропорт, только заберу машину со стоянки.
Юра бодро кивнул:
– Я только за!
С Гердой он прощался минут пять. Все трепал ее по ушам и чесал мохнатую шею.
– Ну давай-давай, мы с тобой еще обязательно уви-димся…
В ответ Герда колотила хвостом по полу и радостно потявкивала. Пару раз она даже попыталась облизать лицо Юры, но тот ловко увернулся.
Когда подошли к ограде коттеджного поселка, он прокомментировал, оглядывая окрестности:
– Хорошее ты выбрал место. Пространства много, воздух чистый.
– Да, – согласился Володя. – И людей мало. Это, правда, пока…
Они прошлись по грунтовой дороге вдоль берега реки, пересекли ее по хлипкому скрипучему мостику, ступили на узкую тропинку. Еще пять минут по сырому, пахнущему грибами лесу, и Володя увидел припаркованную прямо в кустах серебристую «девятку». Еще несколько шагов – и они вышли к воротам «Ласточки».
Пока Юра убирал в багажник грязные сапоги и переобувался в туфли, Володя разглядывал руины того, что когда-то было прекрасным, солнечным и ярким местом.
Именно здесь Володя в последний раз видел Юру – в заднем окне уезжающего вдаль автобуса. Интересно, а сам Юра помнил, как прилип к стеклу и все смотрел на машущего ему вслед Володю? Интересно, о чем Юра думал в тот момент? Наверное, об обещанной скорой встрече. В нее Володя не верил уже тогда.
– Я готов – поехали, – сказал Юра, открывая дверь машины.
До города они добрались к половине двенадцатого. Всю дорогу не замолкали ни на минуту. Юра рассказывал, как вчера его остановили гаишники и потребовали взятку.
– И, ты представляешь, – возмущался он, – пятьсот, говорят! А я, если никто не забыл, еврей. Ох и трудно же было побороть то, что в крови!
Володя рассмеялся. Но, несмотря на царящее в машине веселье, ему не удавалось расслабиться полностью – из-за по-прежнему не решенного главного вопроса: «Что делать дальше?»
– Юр, у тебя есть электронная почта? – озвучил он свою мысль. – Нам надо как-то общаться.
– Почта есть, но это не очень удобно… – протянул Юра. – А как насчет аськи? У тебя есть?
ICQ у Володи была, но он редко пользовался ею, потому что друзья и знакомые писали либо письма на почту, либо СМС. Исключение составлял только Игорь – он аськой пользовался активно.
– Ну да, конечно. Даже на телефоне есть.
Когда они миновали Красношкольную набережную, Володя попросил:
– Высади меня здесь. Я заберу машину и подхвачу тебя у гостиницы. Идет?
Спустя полчаса Володя уже стоял на парковке перед громадиной отеля «Харьков» и через лобовое стекло наблюдал, как из дверей выходит Юра с чемоданом в руках. Володя посигналил ему.
– Интересно, – сказал он, закрывая багажник, – почему ты выбрал именно этот отель? Такой совковый…
– Откуда мне знать? – Юра хохотнул и развел руками. – Двадцать лет назад это была самая крутая гостиница города. Я посмотрел цену – средне, так почему бы и не пожить пару дней с видом на главную площадь?
– Резонно, – отметил Володя. Он взглянул на наручные часы и сказал: – У нас есть примерно полтора часа, чтобы пообедать. Есть какие-то конкретные пожелания?
Юра задумался, оглянулся на рощу высоких деревьев, что тянулась по краю площади.
– В парке Шевченко раньше была одна пиццерия, где готовили безумно вкусную пиццу. Я с родителями ходил туда пару раз. Но это же было почти двадцать лет назад, наверняка она закрылась…
Володя пожал плечами.
– Какая-то пиццерия есть возле университета, но я не могу сказать точно, она ли…
– Да без разницы – пойдем.
Было бессмысленно ехать до парка на машине, поэтому они пошли пешком. Пересекли площадь Свободы, миновали памятник Ленину.
– Помнишь эту глупую шутку о том, что Ленин указывает пальцем на туалет? Якобы вот он, путь к светлому коммунистическому будущему, – усмехнулся Володя.
Юра задумчиво хмыкнул:
– Нет, не помню о таком. А это что, правда?
– Да. Ты же сам об этом рассказывал.
– Когда это?
– Да еще когда мы письма друг другу писали.
– Ты что-то путаешь. – Юра нахмурился, подозрительно глядя на Ленина. – Может, тебе об этом говорил кто-то другой?
Володя задумался, вспомнил и, потупившись, ответил:
– Может, и так…
Ему рассказывала об этом Света. Как он мог забыть? Но тогда Володя только переехал в Харьков и все, что узнавал об этом городе, так или иначе связывал с Юрой. Потому что это был его родной город. Неудивительно, что даже авторство глупых шуток про Ленина память Володи приписала Юре. Тем более такие шутки были вполне в его стиле.
Они шли по ровным заасфальтированным тропинкам парка Шевченко, Юра с любопытством оглядывался по сторонам: то улыбался, то хмурился.
– Все так изменилось, – сказал задумчиво, когда они проходили по мостику через овраг, по дну которого журчал тонкий ручеек. – Каких-то баров понастроили, киосков. Раньше тут было пусто.
Несмотря на будний день, повсюду шумел народ. Орала детвора, гуляющая перед занятиями в ДДЮТ, спешили на пары студенты Каразинки. Гудели свистками продавцы игрушек и сувениров, шелестели пестрые фольгированные шарики, парящие над прилавками.
– Ты хоть успел по городу погулять? – спросил Володя.
– Нет, когда мне? – Юра пожал плечами. – Я приехал всего на три дня – и то последний специально выделил для «Ласточки». Перед концертом репетировал сутками напролет. Нужно ведь было с оркестром сыграться, прогнать программу не по одному разу. Так что только ел, работал и спал.