Он снова слышал ее. Чарующую, трогательную мелодию, которая долгие годы бередила душу отзвуками прошлого.
Солнечные лучи за окном разре́зали тяжелые грозовые тучи, прогнали тени из гостиной. И разобранная постель, и подушка, наверняка еще сохранившая запах волос, и очки, небрежно брошенные рядом, – все вокруг будто нашептывало: «Это сон, очередной болезненно-приятный сон. Не более».
Но сегодня он точно знал, что это – реальность.
Потому что силуэт мужчины, склоненного над старым расстроенным пианино, был настоящим. И его спина, в которую Володя уперся взглядом, была настоящей. И руки, легкими движениями перебирающие клавиши, были настоящими. И «Колыбельная», что печальными звуками лилась из-под его пальцев, была той самой, единственно верной, правильной. Юриной.
Володя сделал пару шагов, подошел ближе, встал позади него. Осторожно, почти не дыша, заглянул через плечо. Мелодия оборвалась.
Юра убрал руки, повернулся вполоборота и чуть отклонился назад.
– Жутко расстроено. Сплошная фальшь, – сказал он с улыбкой. – За инструментом следить нужно.
– Прости… – рассеянно прошептал Володя, не уловив смысла сказанных слов. Ведь Юра был так близко…
– Пустяки. Когда-нибудь она прозвучит для тебя по-настоящему красиво.