Добираюсь до комнаты, которую мне выделил Дима, закрываю дверь и тяжело приваливаюсь к ней спиной.
Как можно быть таким слепым? Риторический вопрос, конечно. Я по нему с ума сходила почти десять лет, а он так и не разглядел во мне девушку – только придаток моего брата. Зачем только я поддалась эйфории и позволила себе помечать, что сейчас все будет иначе?
Он ведь действительно ничего не понимает. Решил, что я боюсь Самохина. Да, то, что он вышел из тюрьмы, меня совсем не радует, но я ожидала, что рано или поздно это произойдет, и готовилась: не зря же почти два года посещала курсы самообороны и всегда ношу с собой газовый баллончик – если нужно будет, смогу постоять за себя.
Сам Дима пугает меня куда больше. Потому что каждая минута, вынужденно проведенная рядом, делает неизбежное расставание с ним в сотни раз тяжелее. Кирилл вернется через три недели. Могу поспорить, что в тот же день Платов исчезнет из моей жизни так же стремительно, как в ней появился.
И ладно бы он относился ко мне как к обычной девушке, пусть даже сестре друга, которую он вынужден терпеть. Но он по-прежнему, несмотря на его слова, видит во мне ребенка. Я считываю это в выражении его лица, смягченном состраданием и нежностью, и в его ласковом обращении «умница». Именно так смотрят и разговаривают с несмышленым дитя.
Ложусь на кровать и прячу нос в подушку, улавливая знакомый тонкий древесный аромат, перемешанный с запахом чистого белья. Ах, если бы только я могла держать чувства под контролем, если бы Дима не был таким желанным, если бы все мое тело не отзывалось сладкими спазмами на малейшее его прикосновение…
Утром я просыпаюсь поздно. Не сразу понимаю, где нахожусь, а когда воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются, позволяю себе улыбнуться. Все-таки не зря говорят, что утро вечера мудренее.
Разве не об этом – времени наедине с Димой – я так долго мечтала? Судьба сыграла мне на руку! Разве не удивительно уже то, что я проснулась в его квартире? А я проснулась. То, что казалось невозможным еще вчера, сегодня стало явью, так, может, у меня есть хоть маленький, но реальный шанс?
Я бодро встаю с постели. Подхожу к зеркалу, пальцами расчесываю волосы, позволяя им в художественном беспорядке упасть на плечи, и, закинув в рот мятный леденец, выхожу из спальни.
В квартире царит тишина. Я прохожу мимо спальни Димы и заглядываю в открытую дверь, но комната оказывается пустой. Никого нет ни в зале, ни в прихожей, ни на кухне. Из ванной тоже не доносится ни звука, и свет выключен, так что я подозреваю, что Димы просто нет дома.
Он что, ушел, оставив меня одну? Уехал на работу? К подружке?
Чувствуя закипающую в груди обиду, возвращаюсь на кухню и наливаю себе воды. Как раз в этот момент раздается щелчок дверного замка. Позабыв про воду, выбегаю в коридор и оказываюсь лицом к лицу с Димой.
О господи.
Видимо, он только что вернулся с утренней пробежки. На нем свободные шорты и беговые кроссовки, футболка намокла на груди и в районе подмышек, волосы на висках тоже влажные. Он бросает на тумбочку телефон и наушники, рельефные бицепсы на его руках перекатываются, отзываясь на каждое движение, а я едва могу вздохнуть.
В жизни не видела никого более сексуального, чем он в эту секунду. Даже мой преподаватель по самообороне, к которому девчонки на тренировки приезжают даже из Подмосковья, нервно курит в сторонке в сравнении с Платовым.
Переминаясь с ноги на ногу, выдавливаю из себя короткое:
– Привет.
– Проснулась? – спрашивает он, поднимая на меня взгляд. Быстро снимает кроссовки и проходит по коридору к ванной. – Я в душ.
– Ты потом на работу? – интересуюсь я. – Подбросишь меня до клуба, чтобы я могла машину забрать?
– Сегодня суббота, – напоминает Дима насмешливо. – Я, конечно, тот еще трудоголик, но на работу не поеду. Машину твою забрать можем, но к себе ты пока не вернешься. Загоним на парковку под моим домом.
Не удосужившись даже посмотреть на меня, он стягивает с себя футболку, обнажая твердый пресс, мускулистые плечи и крепкую грудь. Протест замирает у меня на губах. Пульс начинает биться где-то в горле. Пока я прихожу в себя, Платов уже скрывается за дверью ванной, а я остаюсь в одиночестве – совершенно ошарашенная, оглушенная и потрясенная видом его полуобнаженного тела в такой токсичной близости от меня.
Заставляю себя вернуться в столовую и допить воду. Руки дрожат, а сердце все еще нервно трепещет в груди.
Ради бога, Ника, возьми себя в руки. Дима даже не прикоснулся к тебе, а ты уже вся извелась.
Делаю большой глоток воды и решительно ставлю стакан на стол. Надо отвлечься. Завтрак приготовить, что ли?
Для начала сварю кофе, а там посмотрим.
Холодильник Платова оказывается по-холостяцки пустым. Я нахожу лишь несколько яиц и кусок пармезана. Хм. Можно, пожалуй, сделать омлет. Или…
– Что делаешь? – Подпрыгиваю от неожиданности, прижимая к груди ломтик сыра. – Извини, не хотел тебя напугать.
Оборачиваюсь и наблюдаю, как Дима в свежей футболке и спортивных брюках проходит в кухню.
– Я з-завтрак приготовить хотела, – говорю глухо, впитывая в себя его образ от босых ног до все еще влажных после душа черных волос.
– И что, нашла, из чего приготовить? – спрашивает он с любопытством, а потом указывает на чашку кофе, от которой поднимаются тонкие струи пара. – Это мне?
– Да.
– Так что? – Он подносит к губам чашку. – Завтрак будет?
– Ну, омлет могу сделать и сыр… – лепечу я.
– Брось, Ника, – усмехается Платов. – Ты моя гостья. Съездим куда-нибудь позавтракать.
– Правда?
– А что тебя удивляет? – спрашивает он. – Морить тебя голодом точно не входит в мои планы.