– Вкусно, правда? – спрашивает Ника двадцатью минутами позднее, уплетая сочный хот-дог.
Медленно жую свою порцию и киваю, не в силах отвести взгляда от довольного девичьего лица. То, с каким удовольствием Ника ест обыкновенную сосиску с кетчупом и солеными огурцами на французской булке, вызывает у меня одновременно изумление и какое-то неподдающееся описанию чувство, будто бы в животе лопаются пузырьки шампанского. Никогда не думал, что наслаждение процессом приема пищи может выглядеть настолько сексуально.
Ника прикрывает глаза, откусывая очередной кусок хот-дога, забавно морщит нос. В уголке губ остается маленькая капля кетчупа, которую она торопливо слизывает.
– Что? – Замечая мой взгляд, она хмурится и тянется за салфеткой. – Я испачкалась, да?
– Нет, – отвечаю коротко, не узнавая свой голос, настолько низко он звучит. – Все в порядке.
Когда Ника выкидывает в ближайшую урну использованную салфетку, в небе раздается первый раскат грома. Мы одновременно запрокидываем головы, разглядывая хмурое небо с грозными кучевыми облаками, и уже через тридцать секунд нас накрывает стеной теплого летнего дождя.
Ника одновременно визжит и смеется, подставляя лицо крупным каплям, а я, не раздумывая, хватаю ее за руку, переплетая наши пальцы, и тяну за собой к машине. Но дождь очень быстро превращается в настоящий потоп, поэтому к тому моменту, как мы добегаем до парковки, оба оказываемся промокшими до нитки.
– Садись, – торопливо открываю для Ники дверь и жду, пока она заберется внутрь. Только после этого обхожу машину и усаживаюсь на водительское место.
В кедах хлюпает вода, вещи хоть выжимай, а я не могу оторвать глаз от девчонки. Ее щеки раскраснелись от бега, глаза сияют, на лбу блестят крупные капли воды, а белокурые пряди волос облепили шею и хрупкие плечи. Она блаженно улыбается, доставая из рюкзака пачку бумажных салфеток и промокая ими лицо. А я замечаю, как ее топ льнет к груди, каждая линия которой теперь четко проступает через мокрую ткань.
– А я знала, что будет дождь, – заявляет она, довольно прищелкивая языком.
– Вряд ли это дождь, – говорю резче, чем хотелось бы. – Больше похоже на всемирный потоп.
– И то правда, – она вновь беззаботно улыбается. – Держи.
Ника бросает пачку салфеток мне на колени, а сама поднимает руки и скручивает мокрые волосы в жгут на затылке. Это движение заставляет ее грудь призывно приподняться. Вместе с этим приподнимается и у меня в штанах.
Не смотри, приказываю себе мысленно, но взгляд против воли остается прикованным к груди Ники, обтянутой влажной тканью, сквозь которую теперь рельефно проступают соски.
Сжимаю губы и стараюсь дышать ровно. Но мысль о том, что девчонка так близко, что стоит лишь протянуть руки и они лягут на ее мягкую грудь, не дает мне покоя. Я, конечно, не буду ничего делать. Не буду смотреть, не буду трогать и наблюдать, как от прикосновения моих пальцев твердеют…
– Можешь включить печку? – просит Ника, зябко растирая плечи.
Быстро отвожу глаза и делаю так, как она просит, негодуя на себя. Об этом, как и о том, что она может заболеть, я должен был сам подумать. А вместо этого фантазировал о ее груди. Извращенец.
– У тебя есть во что переодеться? – спрашиваю подчеркнуто непринужденно, вспоминая про сумку с вещами, которую она захватила из своей квартиры.
– Прямо здесь? – Ника растерянно хлопает глазами.
– Я отвернусь. Не хватало еще, чтобы ты простыла. – Достаю с заднего сиденья сумку и ставлю Нике на колени.
– А ты? – говорит она тихо.
– Что я?
– Заболеешь.
– За меня не волнуйся.
Ника послушно расстегивает замок на сумке и вытаскивает оттуда простую белую водолазку. Мысленно признаюсь, что, если она наденет ее без лифчика, я пропал.
– Возьми, – между тем произносит она, протягивая мне вещь.
– Вряд ли это мой размер, – замечаю иронично.
– Ты можешь вытереться, – отвечает она смущенно. – Лицо, волосы. Как полотенцем.
Смотрю на Нику, отмечая, как яркий румянец с ее щек распространяется на шею. Расширившиеся зрачки делают ее глаза почти черными, оставляя лишь тонкий ободок голубой радужки.
– Спасибо. – Беру водолазку и подношу мягкую ткань к лицу.
Обоняние улавливает уже знакомый сладковатый аромат жвачки в сочетании со свежим запахом кондиционера для белья, и в голове возникает что-то вроде короткого замыкания.
– Я переодеваюсь. – Голос Ники звучит непривычно сипло.
Я закрываю глаза, откидывая голову на спинку автомобильного кресла. Вытираю кофтой лицо, волосы и шею, по которой все еще текут тонкие струйки воды.
С соседнего места слышится шорох. По крыше барабанит дождь, заливая стекла. Стараюсь отвлечь себя, чтобы не думать о том, что младшая сестра моего лучшего друга сейчас полуголая сидит в метре от меня и все, что мне хочется, – это посмотреть на нее. Потому что, если я этого не сделаю, шов на моих шортах обязательно лопнет.
– Я все, – говорит Ника спустя мгновение.
Открываю глаза и поворачиваю голову. Ника переоделась в легкое цветастое платье без рукавов. Футболку и велосипедки сняла и упаковала в пакет. Кроссовки тоже сбросила и с ногами забралась на сиденье, так что я могу лицезреть ее изящные ступни и аккуратные ногти, покрытые бежевым лаком. Волосы она вновь распустила, видимо, предварительно просушив их футболкой, так что теперь они беспорядочной массой обрамляют ее миловидное лицо и ложатся на грудь.
– Согрелась? – спрашиваю я.
Она кивает. Голубые глаза на бледном лице кажутся огромными, как у испуганной лани.
– Спасибо.
Она кусает губы и, мне кажется, хочет сказать что-то еще, но лишь вздыхает и, поерзав, удобнее устраивается на сиденье.
– Поехали домой, – предлагаю я, защелкивая ремень безопасности. – Твою машину заберем чуть позже.