Седой
Я – маньяк своего дела, но Угрюмый сумел вывести из равновесия даже меня.
Вхожу в кабинет хозяина и бросаю на него недобрый взгляд.
– Как тебе Мария? – задает мне очень странный ответ. Не знаю, что отвечать, потому что не понимаю цели вопроса.
К тому же вижу, как внимательно отец рассматривает дочь на мониторе (по всему дому, начиная от ворот понаставлены камеры).
Молчу.
С Угрюмым это так работает, пока он отрабатывает в своей бедовой голове разные варианты развития событий, лучше заткнуться и молчать в тряпочка. Иначе будет туго. Возьмет он случайно твою мысль, она не выгорит, а тебе башку снесут.
Проходили. Видели и не такие зверства.
– Думаю, из нее выйдет наш человек! – выдает босс. И я едва справляюсь, чтобы не воскликнуть что-то типа: – Ау! Она всего лишь девчонка!
– Хорошенькая, да, – перепрыгивает на другую мысль.
– Симпатичная, – отвечаю честно.
– Серьезно? – вспыхивает отец в оскорбленных чувствах.
– Красавица! Ты бы ее мать в молодые годы видел! Поэтому я ее и выбрал, чтобы наследника красивого родила. Здорового. С великолепными генами.
Твою мать!
Всё у Угрюмого не так как у людей. Он даже бабу выбирал по породистости, как лошадь скаковую.
– Ты не любил еще. Не знаешь, как с ними бабами сложно! – выговаривает мне.
– Это точно, – поддакиваю, прищуривая глаза. Не хочу, чтобы босс рассмотрел на дне моих зрачков боль, которую я испытываю вдали от своей девушки.
– Я однолюб, – выдает спокойно Угрюмый. И я цыкаю тихо. С трудом верится, что этот человек решил со мной поговорить о жизни.
Ну да. Ну да. Любишь всю жизнь одного себя!
– Седой! – голос мужчины оживляется. – А ты – однолюб? Сможешь одну женщину любить до самой смерти. Заботиться о ней? Не изменять. Не предавать. Холить. Лелеять. Заботиться о ваших детях.
В принципе, я так и собирался!
Нервно сглатываю ком, застрявший в горле.
Мозги плывут, набекрень встают. Пытаюсь понять, зачем он затеял со мной этот непростой душевный разговор?
– Я не допущу, чтобы моя дочь вышла замуж за кого попало. Выдам ее только за своего. За самого лучшего! – рассуждает отец Марии.
Ага!
Ты еще конкурс объяви среди царевичей. Кто победит Змея Горыныча в лице твоего врага, за того дочь и отдашь!
Осмеливаюсь открыть рот:
– Маша уверена, что ты болен. Неизлечимо.
Угрюмый громко хохочет, затем выдает:
– Выбора не было. Горин узнал о Маше, охоту объявил на нее! А кто защитит родную дочь, как не отец… и муж, если отца вдруг не станет.
– Вот как… – стараюсь выглядеть безэмоциональным. – Горин открытую войну объявил нам?
– Похоже на то. Слишком много проблем вокруг нашего бизнеса в последнее время. Не заметил?
– Ну да. Ясное дело крот у нас, – отвечаю спокойно.
– Вот и я о том.
– Дочери скажешь всю правду?..
– Па-па… – в открытую дверь входит Мария. – Скажи мне правду!
– Какого черта! – вспыхивает хозяин. Но быстро берет себя в руки, вспоминает, что жутко болен и начинает кашлять.
Сквозь кашель бубнит:
– Доченька, милая. Подойди, встань здесь, – показывает на противоположный угол гостиной. Я полюбуюсь на тебя.
– Папа! – Маша не слушает отца, подбегает и берет его за руку. – Папа, я так скучала.
– Милая, я тоже, – врет без зазрения совести Угрюмый.
Что за человек. Ему не жалко даже чувства родной дочери.
Похоже, он еще страшнее, чем я думал.
– Машенька, – отец смотрит на Марию с любовью.
А я пытаюсь считать по его лицу, на самом деле он любит дочь или притворяется?
– Мне так жаль, что пришлось отрывать тебя от учебы, выдергивать из твоей жизни, – Угрюмый разводит виновато руками.
А я смотрю на его хорошо продуманную игру и думаю об одном – по нему плачет большая сцена!
– Па-па! Не говори так. Я твоя единственная дочка и должна быть рядом с тобой! Заботиться о тебе. – В голосе Маши так много боли, что моих нервов будто оголенные провода касаются, когда слышу ее.
Смотрю на босса и его темно-синие глаза немного теплеют.
Или мне кажется?
Хочется верить, что сердце монстра может растопить девчонка одной с ним крови.
– Присаживайся. Лучше туда, – показывает рукой напротив себя. – Я полюбуюсь тобою.
– Конечно, – Машенька занимает место на краешке кресла в трех метрах от отца.
– Расскажи, милая, как ты жила все эти годы вдали от меня, – просит отец и покашливает для антуража.
– Папа я учусь на социального работника. Занимаюсь дайвингом. Мой парень – дайвер.
– Уже есть парень? – в голосе Угрюмого появляются нотки неприкрытой угрозы.
Ужас ударяет кувалдой в солнечное сплетение. Надеюсь, он не возьмет у дочери телефончик парнишки и не заставит парня исчезнуть. Вся вина дайвера заключается лишь в том, что он познакомился не с той девушкой.
Как говорят, оказался не в то время, не в том месте.
– Папа, он хороший парень. Мы с ним всего два месяца знакомы, но я уверена в нем, – лепет Мария, не понимая злости в голосе родителя.
Маши защищает неизвестного мне мужчину, а я злюсь не меньше, чем Угрюмый.
Горячая волна дрожи прокатывается по моему телу, когда смотрю на губы Марии. Она говорит, а я представляю себе, глядя на ее рот, как бы она кричала, захлебываясь в эмоциях. Когда я стянул бы с нее платье, подхватил за бедра и усадил на себя, притянув за шею, поставил бы засос…
Твою мать!
Совсем крыша поехала от воздержания.
Мотаю головой, сбрасывая морок. И снова невольно цепляюсь взглядом за розовый рот девушки. На этот раз ограничиваюсь в фантазиях лишь глубоким французским поцелуем.
– Ничего, – выдыхает босс. – У нас в России много своих парней. Все сильные, крепкие, храбрые. Взгляни на Седого! – тычет в меня пальцем. – Не жених, а загляденье для любой девчонки.
Маша вскидывается с ужасом осматривает меня. О том, что я ей не нравлюсь кричит не только ее испуганный взгляд, но и вся ее поза.
– Не нравится? – правая бровь Угрюмого ползет на лоб. – Ничего страшного. Седой научится нырять. Станет дайвером. Всё ради тебя, дорогая.
Нырять? Стать дайвером ради девчонки?
Ненавижу холодную воду!
Я не подписывался на заморозку фаберже! Кричу мысленно.