Мария
– Надо было постучаться, – тихо говорит Мария, сидящая у закрытого окна в кресле.
– Серьезно? – киваю головой на поднос в руках.
– Я не буду есть из твоих рук?
– Да ладно? – прохожу в комнату, ставлю поднос на столик, рядом с вазой, в которой стоят завядшие розы, которые подарил отец дочери, в день приезда.
Надо же! Обычно розы стойкие, неделю могут стоять и не вянуть, а эти завяли за два дня.
Может, это послание небес?
– Ешь! – показываю на поднос с горячими бутербродами.
– Не буду! – отвечает Маша резко, а сама принюхивается и присматривается к красивому блюду. На подрумяненных хлебцах лежат ломтики помидорок, огурчиков, буженина и сыр.
Машенька сглатывает слюну, борется с искушением.
– Никому не скажу, что ты нарушила голодовку, – усмехаюсь я.
Если бы эта девочка знала, что у меня больше чем у нее поводов объявить голодовку, сесть на кровать, свесить ножки и сказать «ничего я не хочу!».
Но она не узнает. Потому что мне приходится сохранять лицо, чтобы не выдать себя.
– Всё равно я обижена, – шелестит блондинка. Сама же поднимается из кресла, подходит к столу. Протягивает пальчики, трогает бутерброд, проверяет, не горячий ли.
– Думаешь, я хочу тебя обжечь? – мое лицо меняется.
Из милого сладкого заботливого мужчины превращаюсь в зверя. Злюсь, потому что вижу насколько эта особа мне не доверяет.
Маша испепеляет меня темно-синим взглядом, а затем надкусывает бутер, приготовленный мною. Плавленый сыр тянется тонкой нитью от места укуса к губам девушки, и она никак не может с ним справиться.
– Замарашка, – цежу с непонятной даже для меня интонацией, и пальцами обрываю нить. Беру с подноса салфетку и вытираю губу девушки.
– Я не ребенок!
– Мне решать, кто ты…
Маша явно смущается, пытается отойти на шаг назад, но я наступаю на нее. Куда она, туда я. Как нитка за иголкой. За очень дорогой иголкой.
– Вкусно? – склоняюсь над ее лицом.
Приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, и я борюсь с желанием, чтобы не поцеловать розовые губы.
Маша замечает мое смущение и ухмыляется.
Теперь я отступаю, а она наступает на меня. Приближается непозволительно близко.
Ее синий дерзкий взгляд так и кричит: – Ты чего так разволновался?
А я действительно потерял контроль над собой вблизи от нежного цветка. Адреналин хлынул в кровь, и горячая субстанция крови мешает мне соображать.
– Платье показать? – меняю тему, чтобы соскочить с предыдущей.
– Уже привезли?
– Да. Как ты мечтала, как у принцессы.
– Не надо. Жених не должен видеть невесту перед свадьбой, иначе брак сложится неудачно, – говорит девушка задумчиво.
Чего???
Кричу мысленно.
Неужели, эта испорченная папашей блондинка еще надеялась на удачный брак со мной?!
Глупышка!
– Что-нибудь понадобится, звони. Я забил в телефон свой номер, – даю девушке трубку.
Ее глаза загораются на мгновение, и я понимаю, что эта радость не про меня. Она надеется позвонить в Испанию. Своим. Матери, друзьям… парню.
Надейся…
Угрюмый дал указание парням глушить звонки Маши, если она начнет звонить «не туда».
– Мне пора, меня Злата ждет, – разворачиваюсь, иду на выход.
– Она хорошенькая, да?
– Кто?
– Злата…
– Да.
С обидой гляжу в окно.
Седой даже не скрыл, что эта женщина ему нравится. Хорош жених.
Не о таком я мечтала.
Мой любимый муж должен был быть красивым и молодым. А еще понимающим. Олицетворять собою все мои мечты.
А не таким бездушным тираном, который за день до свадьбы заявляет, что ему по нраву другая.
Чертова Злата! Хоть бы постеснялась! Смотрит на Седого так, как обычно мужчины глядят на женщин.
Вспоминаю, как устроительница свадеб маняще растягивала губы в улыбке, зазывая мужчину черт-те знает куда.
Так и вижу, как они сейчас там внизу шепчут друг другу нежности, делают «хорошо».
Возвращаюсь к кровати, падаю на нее. Закрываю лицо руками, что-то бормочу.
Сердце так громко бьется, что ничего его не заглушить. Поднимаюсь на ноги, хожу по комнате как арестантка – из одного угла в другой.
Больно-то ка!
Чем больше думаю о том, во что меня хотят превратить, и что сделать, тем явственнее осознаю, что сейчас самое время высказать свое нежелание подчиниться мужским решениям.
Поднимаюсь поспешно с кровати. Бегу к двери.
Я должна успеть поговорить с Седым, пока он снова куда-нибудь не смылся вместе с этой фифой.
Выхожу за дверь и сталкиваюсь с недоверием и злостью своего охранника.
– Мария Егоровна, вы куда направляетесь? Не велено отпускать вас одну.
– Ищу жениха. Забыла сказать ему, чтобы он купил мне подвязку для бедра, – демонстративно оглаживаю бедро, чтобы смутить парня.
– А-а! – отвечает понимающе. – Конечно-конечно, – пропускает меня. И я бегу по лестнице вниз. Заглядываю поочередно во все комнаты. Седого и Златы нигде нет.
Подхожу к кабинету отца. Дверь приоткрыта. Он с кем-то разговаривает по телефону.
Хочу уже отступить, но слышу свое имя.
Преодолевая отвращение к подслушиванию, прислушиваюсь к разговору.
– Маша считает, что я смертельно болен. Она не знает, что я заманил ее домой обманом. А ты, как ее мать, должна понимать, что я обманул дочь ради ее блага! Нет, ты ее больше не увидишь. Никогда. На свадьбу позвать не могу. Нет, я не мог рассказать ей правду – малышка, тебя хотят убить, потому что ты – моя дочь. А я – криминальный авторитет. Мой долг – сохранить ей жизнь. Для этого все средства хороши. Она должна продолжить мой род!
Что он говорит???
Кровь стучит в висках.
Стена передо мной двигается, и я с грохотом падаю на пол. Ногтями обдираю обивку дорогого дивана, на котором я очнулась несколько минут назад. Обвожу комнату ничего невидящим взглядом.
Прикрываю глаза, считаю до трех и открываю глаза снова.
На этот раз намного лучше. Уже не тошнит, и голова не кружится так, будто я только что на карусели прокатилась.
Тело зудит, и я чешу руки и ключицы. У меня часто так бывает, если я сильно перенервничаю, то покрываюсь алыми пятнами и сыпью.
Ловлю себя на мысли, что не помню почему ничего не помню, и как оказалась на диване в кабинете отца. Отца, – повторяю мысленно. И воспоминание кувалдой ударяет в грудь.
Я нечаянно подслушала, что папа совсем не болен. Всё было обманом. Меня нарочно проинформировали о его несуществующей болезни, чтобы затащить в этот дом и запереть здесь. Потому что папа – бандит. И какие-то негодяи хотят отомстить ему, и нашли самый действенный способ – убить его наследницу.
Меня спасают, закрыв в золотой клетке как тигренка. Я не могу выйти на улицу без сопровождения.
Не имею права на свой выбор в этой жизни. Отец уже выбрал мне жениха и ВУЗ, где я буду учиться дистанционно.
Сердце колотится как чумное, когда отец подходит чуть ближе и склоняется надо мной, отодвинув в сторону одного из охранников.
– Что с ней? – спрашивает у них, игнорируя меня.
– В обморок грохнулась.
– Почему… почему вы отпустили ее гулять по дому одну?! – бешено вращает глазами и заносит руку над охранником.
В следующий момент тому прилетает.
Отец бьет его наотмашь. По лицу. След от печатки папы остается кровавой раной на щеке мужчины.
– Сгною в земле, если подобное повторится!
– Понял, – сипит нерадивый страж и смотрит в глаза боссу взглядом побитого провинившегося котика.
Мне так страшно, я вся дрожу.
Впервые хочу, чтобы Седой оказался рядом. Но его нет, он укатил в малиновый закат вместе со Златой, оставив меня одну на съедение зверю.
– Иногда хочется вылепить им мозги! – рявкает папа, выталкивая охрану из кабинета. – Как жаль, что мозги не продаются и нельзя их пересадить! Вот было бы здорово…
Боже! Что он несет? Хочет кого-то убить и пересадить мозги своим людям.
Мамочки!
Соленые слезы текут по щекам. Мне так страшно. Что я боюсь дышать.
Моя жизнь закончилась, так и не начавшись. Мне всего девятнадцать, а я уже на руинах, потому что не вижу выхода.
Как сбежать, когда за тобой присматривают сутки напролет.
По крови проносится адреналин.
Облизываю пересохшие губы.
– Маша. Ты напугала старика! – отец приближается к дивану, и у меня начинается самая настоящая лихорадка.
Он садится рядом со мной, протягивает руку и хочет прикоснуться к моей.
Одергиваю. Но места слишком мало. И со второй попытки отцу удается поймать мою руку.
– Неповиновение? – блестящий взгляд диких глаз.
– Ты. Обманул. Меня.
– Вынужденная мера! – задыхается от негодования отец. Хищно скалится. – Я не могу позволить им взять тебя. Ты же понимаешь, я уже не могу иметь детей. А ты была рождена мною именно для этого. Маша! Твоя функция – продолжить мой род, – губы монстра трогает усмешка. – Детишки у вас с Седым будут замечательные. Два сыночка и лапочка-дочка.
– Я твоя пленница. Ты хочешь использовать мое тело как инкубатор для своего рода. Ты меня не любишь нисколечко.
Тело прошибает озноб, когда отец сжимает крепко пальцы на моем запястье.
– Любишь-не любишь… мы не на ромашке гадаем. Главное, продолжение рода человеческого. Мужчины рождаются для великих целей, а женщины нужны для того, чтобы выносить мальчиков, родить. Как бы контейнер, понимаешь?
Страх сжимает сердце липкими пальцами. Сердце разрывается от страха.
Мой отец назвал меня «контейнером»? Или я ослышалась?!
– Машенька, – Угрюмый протягивает руку, гладит меня по голове.
– Ты сделаешь только хуже себе, если будешь сопротивляться. Понимаешь? Мне виднее, как правильно для тебя. Ты – моя дочь, моя собственность.
Больно-то как. В отчаянье закусываю губу.
Папа только что разбил мне сердце. Растоптал доверие к себе. Отвожу взгляд, избегаю тяжелого свинцового взгляда Угрюмого.
– Иди к себе, – командует жестко. – Приведи себя в порядок и ложись спать. Завтра сложный день для невесты. Свадьба.
Поднимаюсь сама, и пошатываясь иду на выход.
Больше не на кого и не на что надеяться в этой жизни.
Мама не приедет. Папа – монстр. Жених…
Боюсь даже думать, какая «веселая» жизнь ждет меня с мужчиной, который является правой рукой чудовища.